— Еще раз повторишь этот дерьмовый риверданс, и я запру тебя в холодильнике. — Его угроза нисколько не мешает моему хорошему настроению.
Глядя на него, шевелю бровями.
— Чтобы ты мог раздеться и согреть меня теплом своего тела? — Он равнодушно смотрит на меня сверху вниз. — Что, если у меня температура? Ты измеришь мне температуру? Своим большим… градусником?
Эта улыбка снова растягивает его губы. И вновь он не сдается. Он отстраняется и выпрямляется, протягивает мне руку и благодарит парня с верхней одеждой на единственном языке, который он знает, — кивком.
Я делаю глубокий вдох, когда Джейк ведет нас из кухни по широкому коридору. Слышу музыку. Болтовню. Смех. Звон бокалов. Сердце колотится сильнее.
Я одновременно в предвкушении и нервничаю.
Больше нервничаю, чем в предвкушении.
Наверное.
Не знаю.
Дерьмо.
Безумие какое-то.
Я здесь. На супербогатой вечеринке со всеми этими супербогачами, а у меня нет ни единой вещи с этикеткой Prada.
Я поднимаю взгляд на Джейка.
Величественный ублюдок….
Он в режиме Того Самого Парня. Излучает уверенность. Излучает силу. Излучает власть. Каждый его шаг точен. Каждый вдох контролируем. Жаль, что у него не очень развита интуиция, иначе он бы понял, что я вот-вот слечу с катушек.
Это та часть, где все героини романтических книг «черпают храбрость из мужской силы». Но там не объясняется, как это делать. Так что я понятия не имею. Просто перебираю все подряд, — прищурившись, смотрю на него. Прижимаю палец к виску. Поражаю его мозг воображаемыми лазерными лучами.
— Какого хрена ты делаешь? — Он останавливается и смотрит на меня сверху вниз, как на идиотку. Именно так я себя и чувствую, когда расслабляю мышцы лица и глаз и отнимаю палец от виска.
— На случай, если ты не заметил, я чертовски нервничаю… и прочее дерьмо, — добавляю я, просто чтобы досадить ему. — Мы собираемся войти в логово волка, а ты не сказал ни единого слова, чтобы повысить мою уверенность.
— Ты мычала что-то, будто при заклинании вызова духов. Хотел бы сказать, что это для тебя норма, но, увы. Так что ты не можешь злиться на меня за то, что я не дал тебе напутствия.
— Я мычала заклинание?
— Да. Перестань смотреть «Колдовство».
Я прокручиваю это в голове и киваю. Может, в конце концов, я кое-что и знаю о передаче силы от героев…
— Почему у меня такое чувство, что ты переживаешь некое прозрение? — растерянное выражение лица Джейка придает ему совсем мальчишеский вид.
— Потому что это сработало.
— Что сработало?
Я изучаю его и задумчиво киваю.
— Да. Это определенно сработало. Я научилась направлять твою энергию. Ты теряешь контроль. Я добилась своего.
Джейк оглядывается, чтобы убедиться, что мы одни, затем поворачивается ко мне. Он выглядит немного сердитым. Что я понимаю. Но ему не обязательно тыкать в меня пальцем.
— Возьми себя в руки, Пенелопа. Я серьезно.
Я шлепаю его по руке и смотрю на него.
— Тебя убьет, если ты скажешь мне что-нибудь приятное? Как, черт возьми, я должна смотреть в лицо людям в этой комнате, если все, что ты делаешь, это заставляешь меня чувствовать себя деревенской дурочкой?
— Ну, когда ты идешь по коридору, бормоча: «легкая, как перышко, жесткая, как доска», как еще я должен относиться к тебе?
Да. Я его понимаю.
Но скорее умру, чем признаю это.
Я стою на своем и встречаю его пристальный взгляд лицом к лицу. Чертовски горжусь собой за то, что выдержала его взгляд, не дрогнув.
— Ради всего святого… — он проводит рукой по волосам. Опускает их на бедра. Смотрит на меня. Облизывает нижнюю губу.
Он собирается сказать мне что-то приятное.
Наверное, что я — само воплощение красоты.
Что он влюблен.
Что, если бы это было шоу Джейка Суэггера, он бы сделал предложение сегодня вечером. Но он не может, потому что уважает своего дедушку и прочая чушь в таком духе.
— Самое время вам появиться.
Гребаный Кэм.
— Черт возьми, Пенелопа.
Его глаза очень-очень оценивающе скользят по моему телу. Он впервые видит меня в этом платье. И то, как он смотрит на меня, почти смущает. А я, в принципе, не испытываю смущения. Никогда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он прощен.
И слишком хорош в черном смокинге. Несмотря на то, что я видела его в костюме, при полном параде он выглядит по-другому, как и Джейк. Горячее. Сексуальнее. Может, потому, что лишен ауры генерального директора.
— Если ты закончил трахать глазами мою спутницу… — смятение Джейка очевидно. Он хочет, чтобы я принадлежала только ему. Я знала это.
Он прощен.
Кэм ухмыляется.
— На данный момент. Оставишь для меня танец?
Я подарю тебе свою девственность…
Если бы она у меня оставалась.
Но ее нет.
Я улыбаюсь.
— Конечно.
На этот раз Джейк не утруждает себя предложением мне своей руки, просто хватает меня за руку и тянет за собой. Я оглядываюсь через плечо и вижу, как Кэм пялится на мою задницу. Я чуть покачиваю бедрами для него.
— Помни о моих словах, Пенелопа.
Я вздыхаю и поворачиваюсь обратно к Джейку.
— Да, да, да. Взять себя в руки.
— Нет. — Он задумчиво смотрит на меня. Его рука застыла на ручке двери, которая впустит нас на вечеринку. — Ты найдешь меня, если я тебе понадоблюсь.
— Боже, Джейк. Эти люди, что, злодеи из комиксов? В смысле, неужели по ту сторону двери чертов Лекс Лютор? Джокер? Шредер? Локи? И если Локи здесь, то Тор тоже здесь? Не Тор из комиксов, а настоящий Тор? Типа, Крис Хемсворт?
Его губы сжаты в тонкую линию.
— Ты смотришь слишком много гребаного телевидения, ты это знаешь?
— А ты — слишком параноидален. Я из маленького южного городка. У нас водятся змеи, медведи и снежный человек. Я могу справиться с кучкой нахальных богатеев. Доверься мне.
— Раз ты так говоришь. А теперь улыбнись.
Я улыбаюсь.
Он улыбается.
Я таю.
Он открывает дверь.
Мы входим, и все взгляды в комнате обращаются на нас. Нам действительно следовало просто войти через главный вход. Не представляю, что мы привлекли бы к себе больше внимания, будь все по-другому. Разговоры прекращаются, и все поворачиваются к нам. Мужчины распрямляют плечи. У женщин чуть ли пена изо рта не идет. Кажется, все ждут прекрасной возможности подойти и поздороваться.
Чертовски странно.
А комната немного… уф. В ней нет ничего необычного, кроме массивных люстр. Обычный бальный зал отеля. Здесь даже нет растяжки с поздравлением Дедуле.
Бедный ненавидимый всеми сукин сын.
Мой взгляд падает на вспышку чего-то огненно-рыжего, и я слегка спотыкаюсь. Хочу остановиться и присмотреться, но Джейк уверенно идет вперед, заставляя меня семенить рядом с ним.
— Джейк. — Я сжимаю его руку. — Джейк. Джейк. Дже…
— Милая, ты теряешь самообладание, — бормочет он, пряча слова за улыбкой.
— Да. Знаю. Потому что здесь Эд Ширан. Прямо вон там.
— Ради всего святого, Пенелопа. Не показывай пальцем.
— Как думаешь, он позволит мне сделать селфи?
— Возьми себя в руки.
— Не думаю, что смогу.
Чертов Эд Ширан.
Прямо. Здесь.
Джейк притягивает меня ближе и склоняет голову к моему уху.
— Держи себя в руках, и, клянусь, я позабочусь о том, чтобы ты встретилась с ним, поставила его автограф себе на сиськи, сделала селфи…
— Хочу, чтобы он мне спел.
— Все, что захочешь. Просто… успокойся, нахрен.
Я киваю. Делаю глубокий вдох. Заставляю себя отвести взгляд от Эда, хотя уверена, что он только что помахал мне рукой.
— Джейк! Как дела?
— Марвин, рад тебя видеть. Спасибо, что пришел. Это Пенелопа.
Я улыбаюсь и киваю старому пердуну с залысинами, который загораживает мне обзор на сцену. Джейк продолжает говорить с ним в течение нескольких минут. Задает скучные вопросы о семье. Смеется над глупыми шутками. Я благодарна ему, когда мы идем дальше, но через три шага нас снова останавливают.
