— Вы совсем не похожи на присутствующих здесь женщин.
Я одариваю его широкой, кокетливой, наигранной улыбкой.
— Ох, и слава Богу.
— Вы их не одобряете?
— Вы с ними встречались? Кроме того, я думала, вы ожидали увидеть кого-то другого. Вот почему так убеждены, что Джейк, заплатил за меня кругленькую сумму.
Его глаза слегка прищуриваются, будто он хочет улыбнуться, но не может. Он смотрит на нетронутое блюдо в моих руках.
— Вам не нравится еда?
На этот раз я изучаю его.
— Не уверена, что вы захотите услышать мое мнение, или вы задаете все эти вопросы, потому что действительно не знаете ответа.
— Мне интересно узнать ваше мнение.
— Точно? Потому что оно вам может не понравиться.
— Да, точно. Пожалуйста. Не сдерживайтесь.
Без проблем, старина.
Делаю вдох и прислоняюсь спиной к стене.
— Прошлую ночь я провела в тюрьме. Совсем не спала. То, что должно было стать расслабляющим днем в спа-салоне, превратилось в день в аду. Меня протыкали, прихорашивали, щипали и натирали воском в тех местах, где я и не подозревала, что у меня есть волосы. У меня болят ноги. Это платье неудобное. Все здесь смотрят на меня, как на шлюху. Джейк — засранец. Как и его друзья. Я голодная, как собака. А это дерьмо выглядит так, будто его выблевал веган.
— Интересно. Но я спрашивал только о еде.
— А я хотела только чертово куриное крылышко. Вместо этого получила это дерьмо и разговор с вами. Так что, видимо, мы оба получили больше, чем рассчитывали.
Он дарит мне здоровую дозу молчания Суэггера, затем говорит:
— Пойдемте со мной, — после чего поворачивается и уходит.
Такого я не ожидала…
Не знаю, что делать.
Последовать за ним?
Сбежать?
Заорать?
Я встаю и высовываю голову за дверь. Он идет в сторону кухни. По крайней мере, там есть свидетели. А еще ножи.
Ты не хулиганка, Пенелопа Харт!
Я смотрю на поднос, не уверенная, стоит ли мне брать его с собой на собственную погибель.
— Оставь поднос, Пенелопа.
Дедуля Суэггер — колдун!
Ставлю поднос на стол. Разглаживаю руками платье. Делаю глубокий вдох. Вздергиваю подбородок. Ставить одну ногу впереди другой… это все, что мне нужно делать. К тому времени, как я присоединяюсь к нему на кухне, чувство тошноты становится невыносимым.
— Конечно, мистер Суэггер, — говорит шеф-повар с поклоном. Затем выкрикивает команду на языке, которого я не понимаю, и весь кухонный персонал исчезает.
Дедуля стоит спиной к массивной плите промышленных размеров. Не отводя от меня взгляда, снимает пиджак, вешает его на стул и начинает расстегивать запонки. Кивает головой в сторону табурета рядом со стойкой для приготовления пищи.
— Садитесь.
Я сажусь, потому что напугана до смерти.
Он закатывает рукава рубашки и снимает с крючка на стене фартук.
Какого хрена?
— Не хотите ли чего-нибудь выпить? Может, пива?
Конечно, он знал, что я пила пиво.
Он открывает холодильник и достает две бутылки «Budweiser» из упаковки, стоящей на верхней полке.
— Филипп, официант, которого вы попросили принести пива, держал его в багажнике своей машины. — Он откручивает крышечки и вручает одну бутылку мне, а другую оставляет себе. — Ему было сказано лично убедиться, что вам предоставили все, что вы пожелаете. К счастью для вас, ваши вкусы к пиву совпадали.
— Серьезно? Кто сказал ему это сделать?
— Мой внук.
Мое сердце млеет. И мне хочется пнуть себя, потому что я все же могла съесть куриные крылышки.
— Джейк всегда делает все возможное, чтобы о его… гостях… заботились. И могу сказать, что он относился к вам так же, как и к остальным. Так что представьте мое замешательство, когда вы называете его засранцем.
Кровь приливает к лицу. Услышав это, я чувствую себя настоящей засранкой. Но упрямая гордость заставляет хвататься за что угодно, лишь бы защитить себя.
— Он еще ни разу не сказал мне доброго слова. Даже, что я хорошенькая. Просто: «Сойдет».
— Вам действительно нужно говорить, что вы красивая?
— Да, — отвечаю невозмутимо.
— Понимаю.
— А еще он обещал познакомить меня с Эдом. Даже заставить его спеть мне песню. Он и этого не сделал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Каким Эдом?
— Эдом Шираном. Певцом. Он здесь. На вашей вечеринке. Вы где были?
Он игнорирует меня, растапливая на сковороде масло.
— Слышал, у вас возникли проблемы с Бриггсом.
Я съеживаюсь от напоминания.
— Типа того.
— Не хотите поговорить об этом?
— Конечно, нет.
— Вы в порядке?
— Безусловно.
Он бросает на меня осуждающий взгляд, затем берет нож, чтобы нарезать буханку свежего хлеба.
— У меня такое чувство, что если я попрошу назвать правдивую причину вашего присутствия здесь, вы это сделаете.
— Все, что вам нужно сделать, это спросить.
Он бросает хлеб на сковороду. Добавляет сыр, немного специй. Все это время я наблюдаю за его работой. Потягивая пиво. Наслаждаясь уютной тишиной с мужчиной, с которым никогда не думала, что буду наслаждаться уютной тишиной.
— Сначала поешьте. Потом поговорим. — Он ставит передо мной тарелку.
Он приготовил мне сэндвич с сыром на гриле.
Я бы заплакала, если бы не была так чертовски голодна.
За несколько минут проглатываю сэндвич целиком.
— Восхитительно.
— Знаю.
Я ухмыляюсь самоуверенному мужчине. Удивительно, но он улыбается в ответ. И, как и Джейка, улыбка делает его потрясающе красивым.
— Так вы хотите знать правду… Причину? Почему я здесь? — спрашиваю я, облокотившись о стойку и устраиваясь поудобнее.
— Это не важно. Джейк — взрослый мужчина. Он может делать все, что захочет. Мне просто любопытно. И я не могу получить от него ответы, поэтому спрашиваю вас.
Я делаю глоток пива. Оно придает мне немного смелости.
— Могу я быть с вами откровенной, мистер Суэггер?
— Был бы за это очень признателен.
— Вы такой дерьмовый лгун.
Его бровь приподнимается. Прежде чем он успевает что-то сказать, я продолжаю:
— Вы разыскали меня не для того, чтобы сделать сэндвич. Точно так же, как вы оставили своих гостей не только для того, чтобы удовлетворить свое любопытство. Правда важна для вас. И если вы хотите ее от меня услышать, тогда мне нужно знать вашу настоящую причину.
Он кривит губы в усмешке.
— Проницательная маленькая штучка, да?
— Нет. Просто очень любознательная.
Несколько мгновений он молчит. Затем, будто решив наплевать на все, ослабляет галстук и откидывается на спинку стула.
— Джейк никогда не действует по наитию. Его стратегия заключается в том, чтобы всегда быть на три шага впереди. Он такой дотошный. Так было всегда. Я достаточно хорошо знаю своего внука, чтобы понять, что вы не были частью его плана. Он ведет себя так, словно у него не было другого выбора, кроме как привести вас сюда. И мне нужно знать, почему человек, в чьи руки я собираюсь передать свою компанию, ведет себя так нехарактерно.
— Ого. Да. Хороший вопрос. Интересно, почему он просто не сказал вам правду вместо того, чтобы рисковать тем, что вы усомнитесь в его способности управлять вашей компанией?
— Наверное, потому, что не знает, что я оставляю ее ему.
Я чуть не падаю с табурета.
— Что? Он не знает?
— Нет. И я был бы признателен, если бы это осталось между нами.
Почему он должен обременять меня такой огромной тайной? Необходимость держать ее в себе почти меня убивает. Мне буквально потребуется вся сила воли, чтобы не повторять: «Я знаю кое-что, чего не знаешь ты».
— Итак, если он не в курсе, что вы отдаете ему компанию то, что, по его мнению, произойдет, когда вы уйдете на пенсию?
— Он предполагает, что после этого я останусь единственным владельцем и оставлю совет директоров управлять компанией. Но единственный способ для меня уйти в отставку — это уйти полностью. Поэтому я планирую передать ему единоличное владение, и он сможет решить, хочет ли назначить совет директоров, будет ли управлять сам или объединит свою компанию с моей.
