безвкусное дерьмище? У меня есть банка арахисового масла, если вы хотели поужинать.
Боже, ну и зануда, сказала младшая движением подбородка.
А еще они летают.
Он сел и стал есть.
Съел три текучих буррито и горсть жареной картошки. Ощущение, что он вот-вот отключится, отпустило. На женщин – Джейни и Кливленд, он вспомнил – его преображение произвело ошеломительный эффект.
– Ого, ты прям как в рекламе Кельвина Кляйна.
Дилл знал об этом. Он всегда так выглядел, у него как будто на лбу было написано: “Можешь на меня положиться”. Волосы откинуты назад, плечи в положении “мне плевать”, на щеках – небритость плохого парня.
– Ты ведь с голоду чуть не помер, дубина.
Он откинулся на стуле. Челка небрежно упала на лоб, закрыла один глаз.
– Ладно, я вас слушаю. В чем состоит гениальная идея? Излагайте.
Странная парочка эти две подруги. Та, что постарше, Кливленд, откашлялась.
– Мы считаем, что способны на большее, чем спасать каждый раз по паре, как Ной.
– Простите, я Библию наизусть не помню. Вы о чем?
– Если вспомнить 11 сентября…
У младшей вид был скептический.
– Не понимаю, к чему вы клоните, – сказал Дилл.
– Это было грандиозное заявление, – продолжала Кливленд. – Троя. Перл-Харбор. Такое невозможно истолковать неверно.
– Как-то немного экстремально, нет?
– Нам кажется, ты созрел для грандиозного заявления. А мы созрели для того, чтобы все организовать.
Он отмахнулся от услышанного.
– Убийство нескольких тысяч человек? Точняк, заявление грандиозное. Только вы в себя придите. Задача невыполнимая. Где вы возьмете тысячи людей? К тому же какой в этом смысл? Так все делают. Все, у кого с воображением проблемы. Те же, кто проектирует парковки. И шопится в гипермаркетах.
Вторая, Джейни, подняла ладони, останавливая его.
– Прошу прощения. Кто вы оба вообще такие? О чем вы говорите?
– А я откуда знаю? Это вы мне должны объяснить, о чем.
– Перл-Харбор… – выдохнула она с отвращением и подалась вперед. – Ладно, слушайте сюда. Таинственным образом однажды ночью с фермы исчезают все куры, все до единой.
– Это же миллионы кур.
– С маленькой фермы. Один миллион кур.
– Вы произведете “побочное изъятие” миллиона птиц. И что вы будете делать с миллионом птиц?
– Поселим страх в сердца американцев.
– Они не испугаются. Только удивятся.
– У них сложится в голове картина, – сказала Джейни. – Все эти куры. Их нет. Это жутко, это сбивает с ног, это прекрасно. Люди в этом что-нибудь увидят.
– Например что?
– Послание!
– Птиц больше нет?
– Птицы свободны, – сказала Кливленд.
– Птицы должны быть свободны, – поправила ее Джейни. – Господи, вот это фраза. Надо запомнить!
– Птицы должны быть свободны, – повторила Кливленд. – Очень поэтично.
– Не поэтично, а тупо, – сказал Дилл. – Что вы будете делать с курами?
– В этом часть фокуса – в загадке, – сказала Джейни. – Куда девались куры? У кур ни с того ни с сего появляется свобода выбора.
– Так и куда же они девались?
– “Птицы должны быть свободны”. Ты только послушай! Ведь это же слоган для социального ролика.
– Вы не можете привезти миллион кур сюда.
– Мы разработаем план.
– План на миллион птиц?
– Мы что-нибудь придумаем. И ты нам поможешь.
– Я не буду вам помогать, – запротестовал Дилл. – Птицы должны быть свободны, матерь божья.
– Классно звучит, и запоминается легко, разве нет?
– И давно вы решили, что надо обратиться к людям с воззванием? Я думал, это не ваш стиль.
– Мы сделаем это не ради воззвания к людям. Вот ты – ради воззвания, да.
– Я ничего делать не буду. А вам-то это зачем?
Джейни посмотрела на Кливленд, та откашлялась и сказала:
– Они не прошли проверку.
Дилл отшатнулся.
– Фермы, не прошедшие проверку, лишаются статуса члена Союза производителей яиц, – холодно проговорила Кливленд. – Либо к ним должны быть применены иные меры.
Лишаются статуса…
– Проваленную проверку упоминать необязательно, – сказала Джейни.
– Обязательно надо ее упоминать, – возразила Кливленд.
Что вообще за хрень…
– У нас есть на примете одна ферма, – продолжала Кливленд. – Мы там кое-кого знаем лично.
– Точнее, это ты там кое-кого знаешь лично, – поправила ее Джейни.
О нет.
Понятно. Твою мать. Ну конечно.
– Вот только один прокол, – наконец сказал он. – У нее наверняка больше нет доступа ни к какой внутренней информации.
– Может, ты у нее спросишь?
– Мы даже не знаем, где она находится. – Дилл всегда говорил о себе во множественном числе, когда врал. – К тому же никто не станет делать этого с вами. И уж тем более она! – Он чувствовал, что говорит все громче и громче. – Потому что это невозможно. Невозможно организовать, невозможно их оттуда вытащить, невозможно найти места, где их разместить. И еще потому что это бессмысленно. Они просто закажут себе еще кур. Неделей позже ферма снова будет набита птицами. И вообще, хватит с меня сумасшедших. Я от них достаточно натерпелся.
– Понятно. Я же говорила тебе, что он не потянет. А, Джейни, говорила я тебе?
– Я не обязан вам ничего доказывать, – сказал он.
– Не беспокойся, ты ничего и не докажешь.
– Знаете что? Я больше не собираюсь вас слушать. Разговор окончен, ясно? Прекратите возить сюда своих долбаных кур и свои гребаные корпоративные такос, и вообще отвалите от меня, чертовы дуры.
– Отлично, – сказала Кливленд, вставая. – Пошли, Джейни.
Джейни медленно поднялась, как будто в сомнении.
Но тут Дилл вскочил на ноги.
– Валите отсюда, я сказал! Мне теперь десять часов отдирать друг от друга кур, которых вы притащили!
– Может, надо ему помочь их разделять? – спросила Джейни.
Кливленд была уже за дверью.
– Позвони, когда будешь готов.
– Не надейся, – буркнул он, выходя за ними из сарая.
– А я все-таки понадеюсь, – отозвалась Кливленд, обернувшись. – Мы тебе нужны.
Он подобрал с дорожки горсть камешков и швырнул в машину, пока женщины забирались внутрь.
– Забудьте мой адрес!
А потом, когда они отъехали, проорал им вслед:
– Господи, ну чего еще?!
Утром, проведя много часов за разделением кур, он вышел на солнце. Он был совершенно разбит и снова голоден, а буррито ни одного не осталось. Спина болела. Несколько куриц из тех, что инспекторши привозили в прошлый раз, бегали по двору – совершали утренний моцион. Они заметили Дилла и поспешили к нему.
Они двигались вереницей вдоль забора и напоминали посланников с другой планеты: тощие головы, круглые глаза, лица, лишенные всякого выражения, и в то же время было очевидно, что они прибыли с миссией дружбы. Пока ни одна из сторон не нашлась, как начать разговор, и все ограничивались обменом любезностями, но все-таки встреча состоялась. Когда они наконец настигли Дилла, он спросил:
– Ну чего вам?
