Мертвый англичанин на коленях Жанны фигурирует у Шиллера под именем Лионель. То, что они встретились в поединке, не соответствует действительности: сама Жанна ни разу не подняла меча на врага, о чем свидетельствуют и друзья, и враги. Но поэтическое воображение Шиллера полно глубокого смысла: ее деяния, в конечном счете, имели значение и для Англии. Но признали это лишь несколько столетий спустя. Шиллеровская Дева во время поединка с Лионелем загорается любовью к нему, и эта любовь, измена ее долгу, является греховной и приводит в драме к гибели на поле брани. На самом деле, вина Жанны - если таковая вообще была - состояла совсем в другом, а смерть ее оказалась в сотня раз более горькой.
Жан Алансон, который в те дни был главнокомандующим, много лет спустя вспоминал: "Она разбиралась
во всем, что имеет отношение к войне: могла вонзить пику и провести смотр войска, выстроить армию в боевой порядок и разместить пушки. Все удивлялись, что она была столь осмотрительна в своих делах, как боевой командир с двадцати- или тридцатилетним опытом".
Джон Лэмонд, шотландский биограф Жанны XX столетия, считает, что приверженцы идеи реинкарнации легко могли бы объяснить этот необычайный факт: девушку следует просто считать новым воплощением какого-то героя. Но это означало бы недооценку законов судьбы. Вся деятельность Жанны проходила под знаком гораздо более напряженного дара: дара получать инспирации. Вокруг всех нас волнуется и бушует море духовности, но только избранные обладают способностью осознанно и безошибочно видеть и слышать то, что находится за порогом земного бытия.
Проще всего было бы считать одну из "райских сестер", Екатерину или Маргариту, чьи жизни очень напоминают судьбу Жанны, одним из ее прошлых воплощений. Но это означало бы провести лишь логические параллели, оставив без внимания закон метаморфозы, которому следует все живое. В церкви в Домреми, как, впрочем, и вообще во многих средневековых храмах, были статуи обеих "сестер", которых часто связывают со святым Михаилом. Жанна, будучи подростком, могла облекать существа, являвшиеся ей в видениях, в образы окружавшей ее привычной действительности. Это ни в коей мере не опровергает реальность ее видений, но имеется разница между духовным существом и его отражением в сознании человека - так зеркальное отражение всегда перенимает нечто от свойств зеркала. Серебро отражает не так, как медь, а необработанное стекло не так, как отшлифованное. "Настоящее мы видим как бы сквозь тусклое стекло, - пишет апостол Павел в "Послании к коринфянам", ...настоящее знаю я отчасти, а прошлое Познаю через себя". Оба образа, Екатерина и Маргарита, относятся к циклу символических фигур, которыми в средневековых соборах обозначалось восхождение душ из грехопадения в материю, из богооставленности вновь возвышавшихся до своего вечного архетипа. Фигура святой Маргариты представлена во многих церквах, например, во Фрейбургском монастыре, где она символизирует духовную силу "Liberum arbitrium" - свободного выбора, так как Маргарита возвысилась над внешними обстоятельствами и отдала свою жизнь раз и навсегда поставленной цели, для этого она попирает "змия" низких влечений. Святая Екатерина была символом "сциенция" - знания, усилием воли ей удалось постичь свет божественного разума и благодаря этому обратить в христианство пятьдесят ученых-язычников. Надпись около ангела, парившего у ног Екатерины, гласила: "Vigilate et arate" - бдите и молитесь, она указывала на постоянство бодрствующего сознания. Согласно Альберту Великому, именно эта надпись относится к божественному Жениху, Который в Евангелии от Матфея открыл дверь "разумным девам" - людям, полным стремлений, пробуждающим духовное сознание.
Жанна, не посвященная в эти тайны средневекового богословия, впоследствии в своих показаниях сообщила, что архангел Михаил привел к ней обеих этих святых. Не могла она и представить себе, до какой степени точно жизненные задачи, стоявшие перед Маргаритой и Екатериной, должны были отразиться в ее судьбе. Но обе эти девы оставались для нее на протяжении всей ее краткой жизни - исключая один-единственный момент, когда она испытала умопомрачение при пытке, - "райскими сестрами", явившимися к ней и в смертный час.
Когда Жанна одержала победу в битве при Пате, ей все еще было только семнадцать лет.
Не упоминай ее имени
Из освещенных окон замка Сен-Бенуа доносилось пение женщины, которая не могла быть трезвой. В этот день Тремуй расщедрился, и после обильной трапезы в его родовом замке Сюлли на Луаре, где гостила королевская семья, они вместе с Карлом несколько неожиданно отправились в ближайший охотничий замок Сен-Бенуа. Две девушки, несколько месяцев назад развлекавшие офицеров и наемников, должны были в этот вечер веселить короля и герцога. Эти создания лишились куска хлеба с тех пор, как Жанна изгнала их из войска.
- Смотри, старик, как следовало поцеловать Талбота, - сказала проститутка, сидевшая на коленях у Тремуя, и укусила его за ухо.
- Киска, если бы ты добралась до самого Талбота, ты не была бы такой дешевой. Впрочем, зубки у тебя хорошие. Покажи их королю, - Тремуй поднял женщину в воздух, как сверток. - Карл, дай мне штучку, которая сидит у тебя на коленях. А вот эта будет лучше для тебя.
Глаза у Карла остекленели, язык заплетался.
- Мне все равно, та или эта.
Тремуй посадил девицу на тощее колено короля.
- До чего же ты тяжелая, - пожаловался Карл, - ты что, много выпила?
- Меньше, чем ты, малыш. Сколько же все-таки тебе лет? Когда ты играешь в короля, то выглядишь стариком.
- Он не стар, но и не молод, - сказал Тремуй. - Попробуй определить, сколько ему лет.
- Волосы у тебя редкие, я понимаю, почему Жанна хочет надеть на тебя корону. Скажи, она может больше, чем я?
Когда Карл напивался, он становился плаксивым.
- Замолчи, не хочу слушать. Не упоминай ее имени.
- Ты должна знать, что король постоянно общается с архиепископом, который прививает нашему господину исключительно святость.
- Ты имеешь в виду Режинальда? - девушка сморщила нос. - Его я тоже знаю.
- Ты лжешь, киска. Режинальд любит только самого себя.
- Выпьем за Режинальда! - одна из девушек подняла бокал, но Тремуй вырвал его у нее из рук.
- Заткнись, проклятая шлюха, - Тремуй поднял голову и напряженно стал прислушиваться к шуму, нарушавшему ночной покой во дворе замка. - Кто-то приехал.
Сквозь стрельчатое окно донеслись конский топот, крик стражи, и Карл вскочил столь стремительно, что девушка упала с его колен на пол.
- Англичане? - прошептал он, внезапно обретя трезвый рассудок. Ужас перед англичанами сидел в нем с тех пор, как он, еще будучи шестнадцатилетним мальчиком, вынужден был бежать от них из Парижа в одной ночной рубашке.
- Чепуха. Эти люди прибыли с известиями из армии. Я дам им указания.
Не успел Тремуй подойти к двери, как она распахнулась. Жиль де Рэ, облаченный в доспехи, стоял перед своим дядей.
- Проклятый мальчишка, неужели ты не видишь, что у меня гости?
Жиль стиснул зубы, осмотрелся, внимательно и неприязненно. Карл поудобнее устроился на своем стуле, он успокоился:
- А, Жиль! Какие новости из армии?
Жиль не стал преклонять колени, он даже не поклонился, девушки со страхом смотрели на него; дыхание его участилось.
- Все-таки - все-таки не поражение?
- Нет. Полная победа над Талботом. Армия его уничтожена, сам Талбот взят в плен. Величайшая победа из всех, когда-либо нами одержанных, - сделав паузу, Жиль безжалостно продолжил: - Победа для ничтожнейшего короля, который когда-либо нами правил, - он порывисто отвернулся от короля и вышел, с грохотом захлопнув за собой двери замка.
Его уже давно ждали. Жанна и Ла Гир стояли на лестнице.
- Сегодня король никого больше не принимает, он должен спать.
- И Тремуй тоже? - рассердился Ла Гир. - Проклятье, этот ведь не будет лежать в пеленках?
- Он тоже не принимает. Но это продлится недолго. Пойдемте, Дева Жанна, я подыщу Вам ночлег. Ла Гир стукнул кулаком по перилам.
- Черт побери, для этого мы ехали сюда чуть ли не всю ночь? Извините, Дева Жанна, - добавил он более мягким тоном, но она покачала головой, а лица ее не было видно.
- До завтра, - сказала она и побежала вниз по лестнице так быстро, как это можно было в доспехах; затем она позвала д'Олона и пажа, объявив им, что будет искать ночлег в ближайшем городке.
Жанна д'Арк
Жиль оказался в одной из роскошных комнат нижнего этажа, он согнал с кровати спавшего там слугу, позвал Ла Гира и приказал своим наемникам встать в караул у двери.
- Напился? - спросил Ла Гир, сняв доспехи.
- Не только это.
- Свинство. Мне жаль Деву. Этот Тремуй... - Л а Гир провел по воздуху огромной немытой рукой, словно Тремуй не стоил и того, чтобы доводить о нем речь до конца. Он вспомнил, что Жиль - племянник Тремуя.
Затем они заметили, насколько устали, и как только легли на мешок, набитый листьями, оба погрузились в глубокий сон без сновидений. Под окнами замка Сен-Бенуа трещали цикады, стояла июньская ночь, и даже в комнатах Тремуя погасли свечи.
