— У меня складывается впечатление, что они пришли знакомиться с моим Санькой, — украдкой шепнула ей я.
— У меня тоже, — дрожащим голоском ответила она.
Однако Санька развеял это впечатление. Он наконец возжелал поделиться своим восторгом с нами.
— Жанна, смотри, — крикнул он, с разбегу прыгая к ней на руки. — Робот выше меня!
— И меня тоже, — пропищала та, с ужасом глядя на игрушку.
— Ах, Жанна, — расплылась в доброй улыбке Елизавета Павловна и строго добавила:
— Миша.
Мгновенно появился второй букет, маленький, но очень элегантный.
Я с напряжением вперилась глазами в Мишу и отца семейства, ожидая и от того, и от другого удивительных свершений. Мужчины действительно очень украсили собой сцену знакомства, чего нельзя было сказать о будущей свекрови. В то время, когда она сверлила придирчивым взглядом мою сомлевшую Жанну, они галантно кланялись и наперебой представляли друг друга.
Когда все наконец познакомились, я заметила, что Елизавета Павловна осталась не вполне довольна будущей невесткой. Точнее, она была совсем недовольна, хоть и пыталась это скрыть. Она (и это сразу бросалось в глаза) относилась к тем людям, у которых буквально все должно быть самого высокого качества. Такие люди даже на вопрос:
— Какое у вас образование? — отвечают:
— Самое высшее!
Зато Жанне Елизавета Павловна понравилась. Взгляд девушки теплел, когда она смотрела на этого фельдфебеля в юбке.
— Она чудо! — украдкой шепнула мне Жанна, как только представилась такая возможность.
— В некотором смысле да, — согласилась я, имея в виду совсем другой аспект сущности Елизаветы Павловны. — Но дама неприятная в крайней степени.
— Ну что ты! — испугалась Жанна. — Неужели она тебе не понравилась?
— Не нахожу в ней ничего, способного вызвать подобные чувства, — честно призналась я.
— Это странно. Она очень похожа на Мишу, точнее, он на нее. И глаза, и выражение лица! Я просто насмотреться на нее не могу!
— Еще насмотришься, — без энтузиазма пообещала я и добавила:
— Я рада, что она тебе нравится. Может, хоть это тебе поможет.
Елизавета Павловна тем временем знакомилась с моей квартирой. Причем делала она это со смаком, щедро отпуская хвалебные комментарии. У меня даже появилось подозрение: уж не собирается ли она поселить здесь молодых. Особенно ей понравилась гостиная, детище моего третьего мужа. Я бы даже сказала, его шедевр, потому что моя гостиная — это настоящее произведение.
Мой третий муж был директором завода, но голова и руки у него были на месте. Гостиная — это резьба по липе и зеркала, это мозаичные полы каких-то невиданных пород дерева и хрустальный потолок с диковинной подсветкой… Все это существовало почти двадцать лет и было словно новенькое. Но это уже благодаря моим стараниям.
— Миша, взгляни, какой великолепный евродизайн, — воскликнула гостья, и я пожалела ее всей душой.
— Этот дизайн — ровесник Жанны, — с гордостью сказала я. — Мы тогда о Европе и слыхом не слыхали. Все, сделанное здесь, опирается на древние традиции русских мастеров.
— И вы уже много лет живете среди этой прелести? — изумилась Елизавета Павловна.
— Да, — согласилась я, — и уже много лет ее убираю. Теперь, правда, Жанна мне помогает. Она очень трудолюбива, — ввернула я, радуясь такой возможности.
— Да, да, — рассеянно отозвалась Елизавета Павловна, переходя в другую комнату. — Миша говорил мне. Ах, какая прекрасная картина, — тут же восторженно воскликнула она, увидев мой портрет во весь рост, занимающий большую часть стены. — Кто эта прекрасная дама?
Мне стало обидно.
— Разве не видите? Я!
— Вы? — На лице гренадера в юбке появилось разочарование.
Я сжалилась над ней и сказала:
— Шутка. Разумеется, это портрет моей бабушки.
Елизавета Павловна с облегчением вздохнула и улыбнулась. Затем она внимательно посмотрела на меня и спросила:
— Раз ваша бабушка, значит, прабабушка Жанны?
К такому повороту я не была готова, но пришлось согласиться.
— Ну, разумеется, — после легкой заминки ответила я. — Это прабабушка Жанны.
— Оч-чень хорошо, — одобрила Елизавета Павловна и по-новому посмотрела на Жанну. — Миша, ты слышал? Это твоя будущая родственница.
Миша и без того прирос к портрету, с удовольствием смотрел на юную меня, и в глазах у него были совершенно не родственные чувства.
«Дьявол, — подумала я. — Ведь собиралась быть только тетушкой, а уже угодила в прабабушки. Чертов муж (второй). Приспичило ему писать меня в костюме знатной дамы».
— Так прабабушка Жанны, выходит, была дворянка? — с легким недоверием продолжила допрос Елизавета Павловна.
Я вспомнила, как нынче это модно и, не моргнув глазом, солгала:
— А разве вы не видите?
Гостья вперилась в портрет, будто там у меня та на лбу было написано, к какому роду-племени я, пардон, бабушка относится. После пристального изучения портрета будущая свекровь повеселела.
— Вы знаете, — воскликнула она, обращаясь ко мне почти уже как к своей подруге, — а ведь действительно есть легкое сходство с вами.
— Надеюсь, — скромно ответила я.
— Да, да, и Жанна тоже унаследовала некоторые черты, — продолжила Елизавета Павловна. — Ведь правда, Миша?
Он охотно согласился. Все были рады, только Жанна зарделась от смущения. Бедняжка не привыкла врать. Надо подумать, правильно ли я воспитываю Саньку.
Елизавета Павловна, уже вполне довольная, ущипнула Жанну за щечку и сказала:
— Крошка, а ты мила.
Я решила, что на этой оптимистичной ноте можно их приглашать к столу.
Приглашение восприняли с энтузиазмом. Разогретые приятным сообщением о дворянском происхождении невесты, гости захотели к духовной пище присовокупить что-нибудь посущественней. Слава богу, на столе было все. Все, что осталось от вечеринки. Мы с Жанной добавили к этому всего несколько блюд, но зато каких!
— Миша, — снисходительно бросила ему мать, — поухаживай за невестой.
Он ринулся выполнять приказание матери. Одной рукой взялся за стул, другую положил на талию Жанны…
И комната взорвалась оглушительным визгом. Невеста закричала, словно резаная. Присутствующие содрогнулись. Бедного Мишу затрясло, как от электрического тока. У Елизаветы Павловны подогнулись колени, и она рухнула на стул. Я потеряла дар речи, онемела, но ненадолго. Секундой позже я завизжала не хуже Жанны, схватила ее за руку и с криком «все погибло!» поволокла на кухню, предоставив гостям возможность строить домыслы.
— Что случилось? — уже на кухне спросила я, быстро включая духовку, сгребая с коробки крошки торта и высыпая их прямо на пламя.
— Не знаю, — прошептала Жанна.
— Как это не знаешь? Орешь и не знаешь? Она испуганно покачала головой.
На бедняжке не было лица. Один страх.
— Миша ко мне притронулся и… Меня словно кипятком окатили.
— Плохо, — констатировала я, принюхиваясь, достаточно ли уже дымят крошки. — Придется показать тебя невропатологу, а то и психиатру. Ты слишком впечатлительная, возьми себя в руки.
Я попыталась погладить ее по плечу, но она опять вскрикнула и прыгнула на другой конец кухни. Я окончательно расстроилась и посоветовала:
— Старайся пока держаться подальше от Михаила. И вообще сядешь рядом со мной.
Надо сказать, последнее событие сильно повлияло на меня. На душе и без того скребли кошки. К тому же я с мучительным напряжением ждала возвращения Евгения. Он мог вернуться в любой момент, и это не было бы приятным сюрпризом.
Что ему взбредет в голову, знает только черт!
Тем временем крошки уже достаточно надымили. Я выключила духовку, осторожно взяла Жанну за руку и повела ее в гостиную.
Гости в глубокой задумчивости сидели за столом. Было видно, что задумались они, услышав наши шаги, а до этого энергично делились соображениями.
— Чем-то пахнет? — потянула носом Елизавета Павловна.
Я этого и ждала, а потому со скорбным вдохновением воскликнула:
— Сгорел наш пирог! Спасибо Жанне, вовремя вспомнила, а то не избежали бы мы пожара.
— Ах, так вот что это было! — обрадовалась гостья.
Все облегченно вздохнули, потому что, услышав наш визг, подумать можно было все, что угодно.
Я, как обстоятельства и требовали, принялась вздыхать и жаловаться.
Елизавета Павловна, Михаил и даже отец семейства сердечно меня успокаивали, мол, ничего страшного, все прекрасно и не стоит так убиваться из-за какого-то пирога. И чтобы укрепить меня во мнении, что обед удался, все набросились на еду.
Я, пользуясь случаем, что рот Елизаветы Павловны занят, без устали хвалила Жанну. Мать Михаила сдержанно кивала.
— Так вы, значит, тетя Жанны? — воскликнула она после третьей рюмки. — Это очень приятно. Но у вас другая фамилия.
— Естественно, — таинственно улыбнулась я. — До определенного времени я не ограничивала себя в мужьях и имела их достаточное количество.
