Ибо, общаясь с другими женщинами, язык всегда имел конкретную задачу, поставленную Карлосом: «Женщинам нравится так… или этак… а теперь надо поцеловать здесь…» И ласки получались скорее медицинские, чем любовные. Карлос считал себя квалифицированным специалистом в интимной области, до того как он попал в номер 505, его сексуальный контакт обычно походил на вступительный экзамен – либо в клуб умелых и неутомимых трахателей, либо в общество осторожных возлюбленных, которые, пообнимав девушек, спешат отвязаться раз и навсегда («Хорошо, хорошо, поиграю с ней чуток, прежде чем уйти, аккуратно поцелую, сообщу, как я ее обожаю, но все в разумных пределах: она так боится, когда выходишь за рамки сценария»),
В номере 505 не было ни рамок, ни вступительного экзамена, ни потребности искать очертания той, которую в детстве увидел на картине, найденной в кладовке. С другими женщинами он попросту жульничал: закрывал глаза, и мгновенно у Лолы, Лауры, Марты, Мирты, Нильды, Нормы шеи становились как у нарисованной девушки, и ему оставалось только добросовестно выполнять принятые обязательства.
С… (Карлос не осмеливался произнести вслух имя по причине того же суеверного страха: превратиться в соляной столп) не нужно было смыкать веки, мир съеживался до размера маленького участка кожи, по которому путешествовали в данный момент его губы. Влюбленные глаза не замечают морщин и изъянов, они очень близоруки, глаза любви, любая веснушка становится предметом обожания только потому, что принадлежит ей.
Адела не была близорукой. Много лет назад она вышла из клуба услужливых любовниц, в котором существовали правила поведения, отличные от мужского кодекса. Так, считалось необходимым симулировать стоны и учащенное дыхание, дабы партнер не сомневался в своей способности доставить наслаждение, откровенность, а порой и непристойность служили для стимуляции процесса. Вести разговоры в постели – не менее опасно, ходить по проволоке в цирке: можно сказать «пенис», но «член» – никогда, «войди в меня» допустимо, «давай трахнемся» – равносильно самоубийству. Вся эта теория базировалась на практике; притворство действительно эффективнее настоящего чувства, однако лицемерить надо с умом: знать, когда и что сказать, найти время и нужную интонацию, потому что непристойность, подобно иной пище, способна усилить половое влечение, но может и вызвать тошноту.
Адела владела всеми приемами любовного ремесла, но не пользовалась ими ни с прежними партнерами, ни тем более с этим юношей. Ветеран эротических битв, она могла позволить себе роскошь сосредоточиться на удовольствии, оставив притворство. Почему же, лаская Карлоса, она не чувствует новизны, словно много лет назад ее руки уже касались этого тела? Какая глупость, абсурд! И все же впервые за долгое время она теряла контроль над ситуацией. Она, которая лучше других знала, что секс – просто хорошее средство, чтобы убить скуку и спастись от одиночества. Как такое случилось?
Имя сестры, Соледад[34]столь неожиданно возникло в сознании, что Адела вздрогнула.
– Ты в порядке?
– Конечно, поцелуй меня.
Но поцелуи не помогли. Адела принялась сама страстно обнимать Карлоса. Это был надежный метод, не раз опробованный, начиная с того ужасного дня, когда умерла сестра: утопить в тысячах ласк единственные, послужившие причиной беды. Для того чтобы забыть о мучительном грехе, нужно выхолостить его содержание тысячью подобных проступков.
Уловка сработала. Адела самодовольно улыбнулась: опасность вновь миновала! Вдруг в больших пальцах возникло знакомое ощущение.
«"В пальцах чуть колоть начнет, знай – беда уже идет". Все это было, я уже целовала эту кожу, нет никаких сомнений, – встревожилась Адела и попробовала успокоить себя: – Перестань, единственная твоя беда в том, что ты влюбилась в парня, которому нет и двадцати двух. Одумайся. Наслаждайся и молчи, ты будешь с ним завтра, и в пятницу, и, может быть, на третий и четвертый день, не загадывай дальше. Ты ведь знаешь, дорогая: мечты существуют, но до тех пор, пока не превращаются в реальность. Гостиничный номер 505 – это рай на два, три, четыре дня, даже больше, подумай хорошенько; ты будешь наслаждаться месяцами любви при условии…
Только при следующем условии: едва мальчик уйдет, ты, не теряя ни минуты, позвонишь в «Ла-Морера-и-эль-Муэрдаго» и отменишь заказ на организацию банкета; поклянись, что так и поступишь».
Адела целовала, Адела отдавала свое тело молодым рукам и, что восхитительнее, с упоением вдыхала сладкий аромат молодой кожи.
«Как только Карлос уйдет, ты наберешь номер и отменишь. Было бы непростительной глупостью провести выходные в одном доме с ним и толпой приглашенных, которым что угодно может прийти в голову! Только взбалмошная дура способна перенести свою страсть за пределы номера 505, сагре diem[35], целуй и не думай, люби и забудь, Адела; мечты испаряются, соприкоснувшись с реальностью. Насладись и заплати за удовольствие тем, что не встретишься с ним вне этих стен, обязательно позвони тому повару!»
Через два часа, как и планировала Адела, Карлос покинул гостиницу «Феникс», а она уселась на смятой постели и набрала телефонный номер.
– Это «Ла-Морера-и~эль-Муэрдаго»? Господина Чаффино, пожалуйста… Рада познакомиться с вами, хотя и по телефону, я госпожа Тельди… Совершенно правильно поняли, Тельди, первая буква «т», как в «Терезе». Видите ли, на днях я была у вас, чтобы заключить договор на обслуживание, и, поскольку вас не было на месте, говорила с вашим помощником, он вам передал?.. Хорошо, хорошо, только теперь я звоню сказать, что передумала…
Адела провела рукой по простыне и зажмурилась, словно хотела обуздать обуревавшее ее чувство. Ох, эти коварные простыни номера 505! Они хранили запах Карлоса, который волновал сильнее в его отсутствие, соблазнял больше, нежели исходивший непосредственно от тела.
Адела решила перебить сигаретным дымом опасный аромат. И отказалась от этой затеи.
– …Что? Да, простите, я здесь, господин Чаффино, я хотела сказать… – Рука нашла среди скомканных простыней тепло их тел. (Осторожно, Адела, подобные находки приносят несчастье романтическим женщинам, не умеющим играть по правилам.) – Вы меня слышите, господин Чаффино? Простите, я подумала… Видите ли, я звоню для того… (не делай этого, Адела, не делай). На самом деле я звоню… чтобы подтвердить нашу договоренность, – предает себя Адела, гладя вмятину, оставленную Карлосом. И десяти минут не прошло с тех пор, как он ушел. Губы все еще чувствуют вкус его поцелуя: «До завтра, любовь моя»… И по-прежнему тревожно покалывает в больших пальцах: «By the pricking of my thumbs something wicked this way comes»[36]. – Да, да, верно, все остается в силе… Только мероприятие сокращается до субботнего ужина. (Ты смалодушничала, это ничего не меняет, какая разница, пробудет он там один или два дня.) Я позвоню вам завтра, чтобы обговорить детали, хорошо? (Ты проиграла. Ты побеждена. Ты сглупила, как все недалекие женщины, над которыми столько смеялась!) – Да-да, решено. Скажите, господин Чаффино, как вы со своими помощниками предполагаете добраться до места? Хорошо, хорошо, я выпишу чек. Праздник только в субботу, но зато какой праздник!
ДЕНЬ ПЯТЫЙ
ИЗ КНИГИ «МАЛЕНЬКИЕ ПОДЛОСТИ»
Часть третья.
Шербеты и другие холодные десерты
Мадрид, 25марта,..
Дорогой Антонио,
я говорил. Говорил! Произошло то, что я предчувствовал: объявились супруги Тельди. Ты не поверишь, в тот же день, когда я послал тебе письмо, Адела Тельди позвонила и сделала заказ на проведение банкета в их загородном доме «Лас-Лилас» на юге. Сначала предполагалось, что мероприятие продлится два дня, с ужином, завтраком и т. д., представляешь, а гости заночуют в доме, но потом решили ограничиться субботним банкетом. Не важно. Конечно, доход будет меньше, но зато каково, а? Как я думал, так и получилось!
Что бы все это значило? Во всяком случае, тебе происшедшее на пользу: теперь я могу сообщить адрес Тельди. Они живут в Мадриде, в отеле «Палас», если захочешь написать им в «Лас-Лилас», то я передам и его координаты. Однако вернемся к делу, сюрпризы и совпадения удивительны, но долг превыше всего.
Посылаю тебе рецепты, которые доставят тебе истинное удовольствие. Речь идет о секретах приготовления шербетов—королей холодных десертов. Но прежде чем перейти к сей маленькой подлости, хочу попросить тебя об одном одолжении.
То, что я сопровождаю рецепты письмами, вполне логично. Но тебе, по-моему, писать ни к чему. Будет лучше, если ты с настоящего времени начнешь отвечать мне по телефону. Естественно, оплата переговоров за мой счет, а как же иначе! Не хочу тебя расстраивать, мой друг, но я вынужден признаться: с огромным трудом понимаю твой почерк. Кроме того, ты пользуешься зелеными чернилами, и строчки похожи на… похожи на провода, облепленные грустными попугайчиками. А некоторые места вообще не поддаются расшифровке. Например, абзац про старый секрет Тельди и что-то насчет исчезновения людей в Аргентине. Поверь, кусок совершенно нечитабельный, попробую одолеть завтра по дороге в «Лас-Лилас». Если ты действительно намерен писать к Тельди, советую очень постараться: боюсь, у него не хватит терпения разбирать зеленые каракули на трех-четырех листах; ему попросту станет скучно; это болезнь нашего времени, Антонио: все постоянно скучают.
