Он выглядел иначе. Конечно, он был иным. Тело было новым, но душа — все той же, закаленной истиной, огнем, и тысячей лет. Это все так же был он.
— Кто ты? — спросила Тиривайл. — Тут есть еще кто—нибудь из Культа?
Маррэйн глядел на нее, пытаясь воскресить древние воспоминания. Он знал эту женщину. Он встречал ее когда—то, давным—давно, в другой жизни...
— Я знаю тебя. — проговорил он.
Она взглянула на него.
— Когда—то я сказала тебе то, что ты не хотел знать. — прошептала она.
Он моргнул, потом еще раз, а затем его глаза распахнулись.
— Оракул?
* * *
Тимов проснулась от крика, и не могла после этого уснуть. Он потряс ее так, как ее, казалось, уже нельзя было потрясти. Он напомнил ей...
Он напомнил ей о той твари в небе, навевающей безумие с каждым взмахом крыльев. Один взгляд на это существо, и...
Она вздохнула. Здесь, в своей камере, она ничего не могла с этим поделать. На следующий день она либо поест, либо нет, и с этим тоже она ничего не может сделать. Это один из самых важных уроков войны, равно как и жизни.
Искать то, что тебе по силам изменить.
Но все же, она не могла уснуть. Короткие приступы дремоты, которые приходили к ней, были наполнены кошмарными видениями и она просыпалась, дрожа и в холодном поту.
— Такого не должно было случиться Лондо. — шептала она. — Не должно.
Обвинять его тоже не было смысла. Если бы она связалась с ним раньше, когда у них еще был шанс на удачу, тогда может быть, но Иммолан все это изменил. Она вспомнила страшную схватку с Г'Каром, Дурлу и "Темные Звезды"; и Лондо, упавшего, мертвенно—бледного, стук его сердец, такой тихий и все же такой громкий одновременно.
Он выжил, в этом она была уверена. Он не умрет, пока она здесь, в заключении. Он силен — если не телом, то волей.
Еще один звук извне камеры насторожил ее, и она села. Ее слух всегда был хорошим, а в нынешние дни это было ее единственное полезное чувство. Человек, и не один. Звук отодвигаемых засовов, резкий и металлический. Скрипучий звук когда открылась дверь.
Свет почти ослепил ее и она отвернулась. В дверях виднелись силуэты троих человек и, прикрыв глаза рукой, она взглянула на них.
— Имею ли... — начала она и закашлялась. Ее горло пересохло. Она давным—давно не говорила с живым собеседником. — Имею ли я честь знать ваше имя сэр?
— Леди Консорт. — сказал стражник, и она заметила что тот держит кутари. — Я с сожалением вынужден сообщить, что обязан выполнить бессрочный приказ. В случае попытки освобождения вы должны быть казнены.
— Я могу хотя бы умереть под солнцем?
— Это невозможно, леди. При всем моем сочувствии. — Его голос не звучал особо сочувственно. Он шагнул вперед.
А затем позади него что—то мелькнуло. Никто из них этого не увидел, как не увидела и сама Тимов, но она слышала очень тихий свист воздуха, когда что—то невероятно быстро скользнуло по коридору. Два первых стражника внезапно упали. Третий, тот, что с мечом, бросился к ней занося оружие, готовый исполнить приказ.
Что—то вонзилось в его спину и вышло наружу из груди. Три когтя. Послышался густой, с медным оттенком, запах крови, и меч, громко лязгнув, упал на пол .
Существо позади него отшвырнуло тело прочь, и Тимов почувствовала что оно смотрит на нее. Казалось — тут ничего больше нет; ничего — кроме темной, человекоподобной тени.
— Леди. — просипело оно, голосом, похожим на скрежет кости по стеклу, и она содрогнулась. — Идем.
— Кто вы, сэр? — прошептала она. — Меня спасают или это просто смена тюрем?
— Леди... идем. Вы... освобождены.
— Что ж хорошо, — проговорила она, шагая вперед. — Хотя бы вы, в отличие от бедняги, которого вы только что убили, окажете мне любезность, назвав свое имя?
Последовал еще один скрежещущий звук, похожий на смех.
— Нет имени. — ответил он. — Нет лица. Безликий, я.
Она с трудом сглотнула, пытаясь обуздать отвращение. Она леди Двора. Она прошла вперед, и жестом пригласила его показывать дорогу из камеры.
* * *
— Будет огонь, кровопролитие и хаос, и исполнение мечты в конце всего. Ваш народ согрешил, Лорд—Генерал. Вы пожирали миры ради своего тщеславия, порабощали народы себе в услужение, разрушали мечты ради своих прихотей. Теперь заканчивается ваша кара за те деяния.
К добру или ко злу — скоро она закончится. Ваш мир либо умрет в огне под тенью Смерти, либо восстанет из пепла как феникс, чтобы стать чем—то новым и возродившимся, отбросив и искупив грехи старого мира.
И этот выбор возложен на тебя.
Маррэйн смотрел на нее, а затем пожал плечами.
— Я тоже рад тебя видеть, Оракул, если это ты.
Марраго безмолвствовал, взвешивая ее пророчество, его мысли были заняты загадкой. Наконец, он моргнул и посмотрел на Маррэйна.
— Ты знаешь ее? — прошептал он.
— Думаю, да. Это чуть... странно. Я не очень отчетливо это помню. Это было до того, как я умер, но... думаю, да. Там на Делфи был храм; заброшенный. Парлонн и я отправились туда, чтобы узнать вести о Валене, и...
Там была женщина. Она сказала нам, где искать, и сделала еще пару предсказаний. Она сказала мне... то, чего я не хотел знать.
— Ты меня попросил. — с горечью и чуть устало заметила женщина.
— Да, попросил. Это была ты, верно?
— Подождите! — воскликнул Марраго. — Как такое возможно? Как она могла знать тебя тысячу лет назад? Она выглядит... обычной...
— Благодарю вас, — язвительно ответила она. — Но я не совсем "обычная". Может ли кто—нибудь из вас освободить меня от этих цепей? Они не самые удобные.
— Сначала ответь, — сказал Маррэйн. — Что произошло?
— Война конечно же. Что же еще?
— Кто ты?
— Изгнанница. Мой.... орден давным—давно изгнал меня. Я наделена особенным даром — видеть будущее, читать страницы галактики. Он не так отличен от того дара, что демонстрируют ваши пророчицы, Лорд—Генерал. Я вернулась домой, на Минбар, несколько лет назад, и Культ захватил меня, зная кто я, и что я такое. Все это время я читала для них предвидения, ожидая мига моего освобождения.
Ожидая тебя, Маррэйн.
— Ты действительно можешь видеть будущее? — спросил Марраго. — Маррэйн, в прошлый раз она сделала тебе предсказание? Оно было верным?
— Да. Оно было жестоким и болезненным, но оно было верным.
Мне пора.
— Подожди. — Минбарец поймал друга за руку. — Не торопись. Сначала подумай. Мы должны исполнить то, за чем сюда явились. Мы уже достаточно времени потратили зря. Тело Шеридана, Оракул. Оно здесь?
— Да. Твоя подруга уже нашла его. Ты заметишь, что она меня избегает. Многие не желают знать того, что ждет их.
— И я не упрекну ни их, ни ее. Зачем Культ украл тело Шеридана?
— Потому что я им это сказала. О, они чувствовали силу, которой оплел его Синовал. Что—то достаточно мощное, чтобы неопределенно долго удерживать мертвое тело от разложения. Это заинтриговало их. А я дала им пророчество, что если они принесут его сюда — то они обретут то, чего они более всего заслуживают.
— И они обрели?
— Они заслуживали смерти, Маррэйн. И — да, они обрели ее.
Тиривайл медленно вошла в комнату, единственный ее глаз неотрывно следил за Оракулом.
— Я нашла его. — сказала она. — Оно было на чем—то вроде алтаря. Совершенно нормальное, словно он умер пару минут назад.
— Хочешь ли ты, чтобы я снова пророчила тебе, Маррэйн? Хочешь ли ты знать будет ли эта любить тебя так же, как любила та?
— Молчать! Я услышал от тебя достаточно, Оракул. Мы нашли то, за чем пришли. Теперь можем уходить.
— Еще нет. Я знаю, куда бежал их лидер, и что он намерен сделать. Ты хочешь спасти свой мир Маррэйн? И свой народ?
— С чего бы мне волноваться за этот мир или этот народ? Даже сейчас они зовут меня Предателем. Это мой дом, и все же он отверг меня. А потом я покинул Минбар, чтобы никогда не возвращаться, и никто не пожелал чтобы я вернулся... так что скажи мне — с чего мне беспокоиться о нем?
Тиривайл коснулась его руки.
— Потому что ты воин. — хрипло сказала она.
— Потому что ты герой. — уточнила Оракул.
Маррэйн тяжело посмотрел на нее.
— Тогда говори и закончим с этим.
— Еще нет. У всего есть цена. Одно видение будущего я отдам даром. За другие надо заплатить.
— Я начинаю терять терпение, Оракул. Что за цена?
— Ты должен убить меня.
* * *
Оно было неправильным.
Оно было чуждым и пугающим, и чем дальше углублялась в сеть Сьюзен, тем сильнее становилось это чувство неправильности.
Для начала — все было слишком ярким; чрезмерно, слишком ярким. Но по мере движения они встречали пятна темноты — и те были чересчур темными.
И шум. Все было слишком шумным. По большей части — крики, но так же и шепоты, миллион разных разговоров, которые она слышала лишь мельком, какие—то из них были ее воспоминаниями, или же — иллюзией или просто голым безумием.
