Этим легализировалось экономическое, а вместе с ним и политическое обособление прибалтийских республик, что усугубляло общие проблемы.
«Все, конечно, понимали, — пишет Горбачев, — что дело здесь не только в экономике, рассматривался вопрос огромного значения для всей будущности и Советского Союза. И хотя прибалты были пионерами, мало кто сомневался, что такой самостоятельности не сегодня-завтра потребуют другие союзные, а возможно и автономные республики. Фактически отрабатывалась модель преобразования нашего сверхцентрализованного унитарного государства в реальную федерацию или конфедерацию»…
Накануне Второго съезда народных депутатов СССР, входившие в МГД народные депутаты СССР, выступили с пространным заявлением, в котором сочли «необходимым перед лицом избирателей страны… сжато оценить нынешнее положение в широкой исторической перспективе и предложить платформу, которая могла бы послужить на обозримое будущее основой для практических согласованных действий всех последовательно демократических сил…».
Заявление примечательно тем, что оно достаточно полно раскрывает контрреволюционную сущность МГД: «В результате отказа высшего руководства КПСС от проведения неототалитарного курса, благодаря переходу к политике небывалых после Октября 1917 года реформ возникла принципиально новая общественная ситуация. Она богата надеждами и возможностями избавления от привычных для нее личного бесправия, нищеты, попрания национальных интересов и традиций. Перестройка — выдающаяся заслуга М. С. Горбачева и его ближайших сторонников.
Первый этап перестройки (с апреля 1985 г. и до выступления М. С. Горбачева в январе 1987 г. на Пленуме ЦК КПСС) был лишь новой оттепелью; второй этап, 1987 год, стал началом гласности и отказа от прежней политики, третий этап, 1988 год, закончившийся в политическом отношении в марте — июле 1989 года, был ознаменован, прежде всего, возникновением самодеятельных общественных движений; тем самым зарождались элементы гражданского общества; это обеспечило взлет национально-освободительных движений, особенно в передовой Прибалтике, начался неудержимый распад централизованного бюрократического государства. В целом требующий, разумеется, от демократов положительной оценки, этот процесс отмечен однако, в Закавказье и в Средней Азии необыкновенной болезненностью, сопровождающейся во многих случаях взрывами межнационального раздора, дикого насилия и геноцида, на которые правительство и общество не находят последовательного и эффективного ответа.
…Оба главных кризиса — национально-государственный и экономический — определенно нарастают в геометрической прогрессии, отчасти накладываясь и подхлестывая друг друга.
…Население в большинстве своем как раз после Первого съезда утрачивает или уже утратило доверие к перестройке. Многие разуверились в М. С. Горбачеве. Это потенциально грозный кризис доверия, открытое недовольство и раздражение также нарастают изо дня в день… возросло сопротивление реакционных заправил аппарата.
Замечательные события в Восточной Европе — пример и достаточно внятное предупреждение для тех, кто рассчитывает сохранить на неопределенные сроки принудительную «авангардную и руководящую роль КПСС», экономические лидерства, директивное планирование, монополию совхозно-колхозной системы. Нужно когда-то начать демонтаж всего этого.
Это, прежде всего, касается состояния и роли КПСС. В качестве деятельной массовой политической организации КПСС вообще не существует…
В СССР уже возникает реальная многопартийность, 1990 год, скорее всего, явится в этом отношении решающим. Мы считаем неизбежным, в конце концов, явный раскол и появление на месте условной «КПСС», может быть, двух или трех реальных партий России, не говоря об отделении нескольких республиканских партий».
Программные цели экономического и политического разрушения страны, как видим, сформулированы МГД достаточно четко.
1 декабря Сахаров вместе с группой народных депутатов СССР обратился к трудящимся страны с призывом провести 11 декабря предупредительную политическую забастовку с требованием включить в повестку II Съезда народных депутатов СССР обсуждение законов о земле, о собственности и шестой статьи Конституции СССР.
11 декабря Межрегиональная депутатская группа обратилась ко всем избирателям с призывом, чтобы они всеми возможными средствами: письмами, резолюциями, обращениями, забастовками выразили поддержку требованиям группы о включении в повестку Съезда указанных выше вопросов. Призыв к всесоюзной политической забастовке поддержан не был.
* * *
12 — 24 декабря состоялся II Съезд народных депутатов СССР. На первом заседании Съезда, на котором присутствовало 2106 человек, Горбачев сообщил, что избранным на Первом съезде Верховным Советом СССР «принят Закон об аренде; законопроекты о собственности, о земле вынесены на всеобщее обсуждение», просил высказаться депутатов по вопросам включения «в повестку дня обсуждение проектов законов о собственности, о земле и о национально-государственном устройстве».
А. Д. Сахаров предложил исключить «из Конституции те статьи, которые препятствуют принятию в Верховном Совете законов о собственности, о земле…».
19 декабря 1989 года II Съезд народных депутатов СССР принял постановление «О поручениях Верховному Совету СССР и Конституционной комиссии по некоторым конституционным вопросам», которым поручил «Верховному Совету СССР ускорить принятие законов о собственности, о земле… и представить на рассмотрение очередного съезда народных депутатов СССР предложения о внесении связанных с этим изменений и дополнений в Конституцию (Основной Закон) СССР.
Признать возможным введение в действие указанных законов до рассмотрения одобренных Верховным Советом СССР соответствующих изменений и дополнений Конституции СССР очередным Съездом народных депутатов СССР».
Организаторы катастрофы знали убойную силу будущих законов о земле и о собственности, и поэтому спешили с их принятием и введением в действие…
24 декабря 1989 г. Съезд принял постановление «О политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 1939 г.». В ревизии этого договора были заинтересованы национал-сепаратисты прибалтийских республик.
В постановлении констатируется, что «содержание этого договора не расходилось с нормами международного права и договорной практикой государств, принятыми для подобного рода урегулирований». Казалось бы, на этом и следовало бы поставить точку, ибо исчерпывалась этим вся «политическая и правовая оценка» данного договора. Но разрушителям требовалось иное, и его «нашли» в «секретном дополнительном протоколе», которым размежевывались «сферы интересов» договорившихся сторон.
Был ли такой «секретный дополнительный протокол»? Ответ содержится в самом постановлении, а именно: «Подлинники протокола не обнаружены ни в советских, ни в зарубежных архивах». Но инициаторам этой «оценки» требовалось, чтобы он (протокол) был. С помощью фантазии делается следующее умозаключение: «Однако графологическая, фототехническая и лексическая экспертизы» — чего? — «копий, карт и других документов, соответствие последующих событий содержанию протокола подтверждают» — что? — «факт его подписания и существования». Если нет самого «секретного дополнительного протокола», то о каких же экспертизах может идти речь? И, наконец, последнее — для чего нужны были эти несуществующие, уже во множественном числе, «секретные протоколы»? Для того чтобы написать в постановлении, что «переговоры с Германией по секретным протоколам велись Сталиным и Молотовым втайне от советского народа», заявить, что Съезд народных депутатов СССР осуждает факт подписания «секретного дополнительного протокола» от 23 августа 1939 года и других секретных договоренностей с Германией. Съезд признает секретные протоколы юридически несостоятельными и недействительными с момента подписания».
Далее подобные «постановления» будут использованы многократно заинтересованными лицами как для обоснования «самостоятельности» без учета мнения народа, так и предъявления претензий к правопреемнику Союза ССР в виде ущерба, причиненного «советской оккупацией»…
На итог голосования, бесспорно, повлияли утверждения докладчика — председателя комиссии А. Н. Яковлева о том, что «какое бы решение ни принял Съезд — поддержать выводы комиссии, отклонить, просто принять к сведению, или какое-то иное — оно уже не изменит историю». Постановление было принято большинством голосов («за»—1435; «против» — 25; «воздержалось» — 266)…
Все намеченные съездом меры вели не к решению искусственно созданных проблем, а к их усугублению. В частности, усиливающиеся негативные явления в экономике вели к росту преступности. Это констатировалось и в принятом Съездом постановлении: «Об усилении борьбы с организованной преступностью» от 23 декабря 1989 г.:
