На какое-то время голос его потонул в выкриках. Но потом вновь зазвучал твердо и мощно. Люди притихли, подавленные не столько его голосом, сколько силой его личности.
— Каждый год, в течение которого компания сползала в трясину аморальности, ее директора поощряли сами себя значительными премиями и получали все, что только могли пожелать их жалкие, жадные душонки. Сейчас председатель собирается уйти, но этот уход компенсируется деньгами. Однако, боюсь, это будет не столько золотое рукопожатие, сколько золотой пинок под зад.
Либридж снова вскочил, бледный и разъяренный до такой степени, что не мог связанно говорить.
— Вы не имеете права… еще ничего не решено… обсуждения… я, быть может, не уйду…
— Я постараюсь, чтобы вы ушли, — проинформировал его Крейг под гром аплодисментов.
После этого, спор перешел в сугубо профессиональную область. Теперь Крейгу требовалась помощь Делии. Она должна была максимально сосредоточиться, чтобы быстро подбирать файлы с необходимой информацией. Президиум волновался все больше. Они хотели заставить Крейга замолчать и перейти к другим вопросам, но зал был на его стороне.
Один раз, когда он потребовал от президиума прямого ответа, председатель твердо заявил:
— Думаю, мы уже достаточно много времени уделили этому вопросу, пора переходить к следующему.
— Не так быстро! — вскричал Крейг.
— Тема закрыта, — повысил голос Либридж, обводя взглядом зал. — Есть еще вопросы? Если нет, думаю, что можем…
— У меня вопрос! — Делия вскочила со своего места.
Председатель посмотрел на нее с некоторым облегчением.
— Да, мадам, в чем дело?
— Дело вот в чем… — Она слово в слово повторила последний вопрос Крейга. Раздался смех и аплодисменты, но тут кто-то заметил, что у Делии нет на груди идентификационной карточки.
— А вы акционер? Если нет, я вас даже слушать не буду.
Поднялась пожилая женщина, на вид тщедушная и болезненная, и неожиданно твердым голосом произнесла:
— Я акционер и хочу получить внятный ответ на этот вопрос.
— И я тоже, — раздался еще чей-то голос.
Вскоре весь зал начал требовать от президиума ответа на вопрос Крейга.
Мужчина, сидящий позади Крейга, дернул его за руку. На его карточке значилось имя Селсдон и должность представителя блока акционеров — того самого блока, от которого Крейг не ожидал поддержки. И он оказался прав — Селсдон зашипел:
— Прекратите, ради Бога! Ничего хорошего из этого не выйдет.
— Делия… — обратился к ней Крейг.
— Селсдон, — произнесла она, — представляет здесь… — и она назвала фирму.
Крейг кивнул в знак того, что его подозрения оправдались.
— Для кого ничего хорошего не выйдет? — спросил он Селсдона.
— Для всех нас. Кому надо раскачивать лодку?
Крейг хищно усмехнулся.
— Мне. И я собираюсь раскачивать эту лодку до тех пор, пока она не потонет. Советую вам покинуть ее, пока дело не дошло до вашей компании.
И он презрительно отвернулся от негодующего Селсдона.
Воспользовавшись шумом в зале, Крейг попросил Делию уточнить некоторые факты и цифры. Когда она немного замешкалась, он недовольно проворчал:
— Быстрее! Нас не будут ждать целый день.
— Слушаюсь, сэр!
Он сгорал от нетерпения, пока она находила нужный файл в ноутбуке. Его невнятное «спасибо» даже не обидело ее. Она была захвачена тем, что он делает, восхищена им самим.
Крейг вновь вступил в схватку. Председатель попытался состряпать какой-то ответ, запутался и решил поменять тактику.
— С вашей стороны все это весьма благородно, — обратился он к Крейгу, — но, насколько я понимаю, ваши принципы не мешают вам пользоваться прибылью в качестве нашего акционера.
— Я приобрел ваши акции для того лишь, чтобы иметь возможность принять участие в собрании, — ответил Крейг. — У меня только один дивиденд, и я отказываюсь воспользоваться им. Он находится на отдельном счете в банке, пока я найду ему достойное применение. Я подумал было отдать эти деньги на благотворительные нужды, но боюсь, когда я расскажу об их происхождении, ни одна из уважающих себя благотворительных организаций не захочет к ним притронуться из опасения испачкаться в грязи.
Его последние слова утонули в гуле одобрения.
Делия оглянулась. Большинство присутствующих составляли мелкие акционеры, которые как раз могли пострадать более всего, тем не менее, они поддержали Крейга, увлеченные силой его благородного негодования.
— Предлагаю проголосовать против этих чудовищных премий! — кричал он. — А также проголосовать за вотум недоверия нынешнему совету директоров и за тщательную проверку его деятельности.
Председатель попытался лишить Крейга слова, но тут же поднялись голоса в его защиту. Голосование началось.
— Записывайте голоса, — велел Крейг Делии. — Надо проследить за подсчетом.
За их спинами негодовал Селсдон.
— Что же, черт возьми, мне теперь делать? У меня инструкции от моего руководства. Я должен оказывать поддержку совету директоров. Но из-за вас это выглядит аморально. У моей компании хорошая репутация. И нельзя, чтобы мы были втянуты в такое дело.
— Прислушайтесь к голосу своей совести, — посоветовал ему Крейг. — Поищите, может, что-то такое у вас все же имеется.
Селсдон бросил на него испепеляющий взгляд.
В конце концов, Селсдон отказался голосовать за вотум недоверия, но в то же время выступил против премий и за то, чтобы провести проверку. В итоге так же поступило и большинство присутствовавших. Лица членов президиума были бледны и расстроены. Акционеры же ликовали. Крейг сел на свое место с выражением угрюмого удовлетворения.
Делия повернулась к нему с сияющим видом в надежде встретиться с ним глазами и обменяться радостью совместной работы и победы. Но увидела только незрячие глаза. Он не мог видеть ее восхищения, и она почувствовала неожиданную горечь не за себя, а за него. Это было так несправедливо!
Импульсивно она схватила его за руку.
— Ты победил! — воскликнула она.
Крейг не стал отвечать ей словами, но она ощутила легкое пожатие руки, на этот раз безошибочно. Потом он быстро отдернул руку.
Вскоре после этого, собрание акционеров закончилось. Но члены совета директоров не смогли уйти так быстро, как им этого хотелось.
— Не представляю, что я скажу своему руководству, — бормотал Селсдон.
Делии удалось благополучно провести Крейга сквозь толпу к выходу из здания и потом к стоянке машин. Это было нелегко сделать, поскольку все хотели поговорить с ним, похлопать по плечу. Наконец, они сели в машину.
