Ярослав смотрит, как я делаю глоток вина. Я ставлю бокал обратно на столик, чувствуя, как алкоголь немного согревает и расслабляет меня.
— Твои родители знают о том, что случилось?
— Нет, — он едва морщится, — я не собираюсь их дергать перед праздниками. Не уверен, что билеты все еще есть. К тому же, писать «я в реанимации» в ответ на смс с пожеланием счастья, как-то рука не поднялась.
— Ясно. Это у вас семейное, похоже, — я вздыхаю, — как давно вы созванивались, а не писали смски?
— Пару месяцев назад. Где-то около того.
Я смотрю за окно, на подоконнике которого растет сугроб. Честно говоря, когда тебе чуть больше двадцати, все видится немного в другом свете. Холодные родственники твоего мужа кажутся удобными и самыми милейшими людьми.
Сейчас мне сложно представить, как можно звонить своему сыну раз в два месяца и поздравлять смсками. Не от этого ли у Ярослава есть бесящая меня привычка молчать и пытаться разобраться со всем самостоятельно?
— Понятно, — наконец, отвечаю я, — как долго ты собираешься притворяться мертвым?
— Ты выбираешь интересные предновогодние темы, Вась. Как встану на ноги — сразу вернусь. Я не знаю, на что готовы пойти некоторые люди, поэтому я хотел бы быть уверен в том, что смогу себя защитить, если что. Пока Герман пытается найти тебя, чтобы уговорить делить имущество, а Милена срочно летит в Россию, чтобы попытаться судиться за наследство, я пройду курс реабилитации. А ты пока поживешь у меня.
— Я забрала с собой кошку подруги. Ты не против? Она умная и какает в лоток.
— Если она умная, то я не против. Хоть кто-то будет умный в том доме.
Я громко фыркаю в ответ. Ярослав едва усмехается.
— Выпей еще вина. Похоже, оно на тебя отлично действует.
Да, он прав. Я действительно немного успокоилась — по крайней мере, пропало мерзкое ощущение, словно во мне трясутся поджилки. Я открываю коробочки с салатами, предлагаю жестом Ярославу, но он отрицательно мотает головой.
Понятно. Ничего ему нельзя. Или отказывается, потому что мне придется его кормить — уверена, что это будет огромный удар по его самолюбию.
Я пробую салаты, заглушая голод, закрываю их, чтобы не дразниться, и беру бокал с вином, поймав внимательный взгляд Ярослава.
— Почему убежала с утра, Вась? — внезапно интересуется он, когда я делаю глоток. Я едва не давлюсь. Это неожиданный вопрос, ответ на который я придумать сейчас не могу.
— Сложно объяснить, — отмазываюсь я.
— Попробуй. У тебя есть время, пока не пришел мой врач.
Я мотаю головой. Это больше похоже на то, словно я пытаюсь уложить внутри мысли, чем на отрицание. В принципе, так и есть — я пытаюсь понять, стоит ли говорить правду и не будет ли она звучать слишком глупо.
— Я... м-м... — подбираю я подходящие слова, — не хотела, чтобы мы сделали с утра что-то, из-за чего потом будем жалеть о прошедшей ночи.
— Чего?
— Блин, — я раздраженно выдыхаю. Почему он такой непонятливый? — мне показалось тогда, что уйти станет лучшим завершением наших отношений. Не хотелось, чтобы мы с утра чувствовали себя неудобно, или обсуждали смущенно будущее, подбирая слова. Понятно, что мы не уживемся друг с другом, и второй раз начинать отношения глупо, но и дружить после совместной ночи с мужчиной я еще не научилась.
— Какая же ты дура, Вася, — медленно произносит Ярослав, чем бесит меня окончательно.
— Ты не умнее. У тебя другое мнение или были какие-то лучшие идеи? Ты вообще бросил свои ключи в ящик вместо моих. Мне пришлось вскрывать дверь.
— Я сделал это для того, чтобы тебе пришлось приехать ко мне и поговорить. По телефону выяснять отношения я не стал — дал время остыть и подумать. Но ты вскрыла дверь. Гениально. Я не верю в гороскопы, но в тебе явно есть бараньи качества.
— Еще одно слово, и я выдерну пару проводков из твоего аппарата, — тихо шепчу я.
— Дерзай, — он усмехается саркастично, — всегда было интересно, насколько далеко ты сможешь зайти, чтобы последнее слово осталось за тобой.
— Ярослав!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Пей. У нас осталось немного времени.
Я замолкаю и снова беру бокал, отпивая темную жидкость в нем.
О чем хотел поговорить со мной Ярослав, если бы не случилось той аварии и я, все же, поехала к нему забирать ключи? В принципе, он прав. Я бы к тому времени уже остыла. Как бы повернулась наша жизнь после этого?
Я не задаю эти вопросы вслух. Мне кажется, сейчас не самое подходящее время для таких разговоров. По-моему, сегодня мы и так сказали достаточно, а остальное...
Может, позже.
Нам, похоже, двоим стоит пока переварить все случившееся.
Спустя пятнадцать минут в палату заходит врач с шприцом в лотке. Ярослав кивает приветственно врачу, а потом переводит взгляд на меня.
— Давай, Вась, езжай и отпразднуй Новый год. Думаю, хрен кто в праздник будет тебя искать, так что встреться с друзьями, но захвати с собой этих двоих. Они подстрахуют тебя. С Наступающим. Встретимся с тобой в следующем году.
— Я не могу остаться тут? — хмуро спрашиваю я, пропустив мимо ушей его несколько скупое поздравление, — не хочется оставлять тебя одного в праздник.
— Я буду спать. После снотворного мне будет пофиг на праздник.
Ах, черт.
— Я могу просто посидеть с тобой, — это предложение срывается само собой. Правда, если оно и удивило Ярослава — он этого не показал. В его глазах ничего нового из эмоций не промелькнуло. А вот мое лицо начинает, кажется, краснеть.
— Тебе оно надо?
— Наверное, да, раз я спрашиваю.
Ответа я не получаю. Ярослав просто отводи взгляд, когда врач приближается к постели и я уступаю ему стул.
Молчание — знак согласия. Я мысленно пожимаю плечами, подумав так. Если бы он не хотел, чтобы я была тут — явно отказал бы вслух и меня настойчиво бы выпроводили Лютик с Митей.
Я сижу до тех пор, пока Ярослав не засыпает, и еще долгое время после этого.
Тихо погасив свет и включив телевизор на самую маленькую громкость, я дожидаюсь громких залпов за окном, от которых чуть вздрагивают стекла. Пусть я и не вижу сами салюты, а только вспышки в темноте за окном, все равно в душе появляется ощущение уюта и новогоднего настроения.
— С Новым годом, — шепчу я, положив ладонь поверх руки спящего бывшего мужа.
Почему-то сейчас мне кажется, словно я вернулась на много лет назад в прошлое.
Часть 25
Два месяца спустя
— Конечно, давайте встретимся около шести часов. Я подберу вам еще пару вариантов в том районе, если этот вам не понравится, и заодно посмотрим их. Всего доброго!
— Поболтала? — интересуется Митя, который крутит руль и везет нас с Лютиком к больнице. Сейчас он странно и напряженно смотрит в зеркало заднего вида, — нас второй день уже пасут, мне кажется. Сегодня эта хренова Киа черная за нами всю дорогу едет.
— Это опасно? — я замираю с телефоном в руке.
— Не-а, — хмыкает Митя. Он резко тормозит, врубив аварийку, и Киа приходится тоже оттормозиться, чтобы не влететь в нашу машину. Я слышу громкий и возмущенный гудок. Митя с Лютиком синхронно выходят, закрыв двери и заперев меня в машине.
— Эй, мужики, — слышу я приглушенное, и следом — испуганный вскрик. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, что происходит. Митя и Лютик знакомят какого-то толстенького дядьку с капотом его машины, — слышьте! Вы охренели! Я полицию вызову! А! Мужики! Вы че?
Я в шоке отворачиваюсь, сделав вид, что ничего не видела. Прямо посреди белого дня! С ума сошли, что ли, так вопросы решать?!
Они возвращаются спустя пару минут. Молча.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ну и что там? — тихонько интересуюсь я, и слышу тяжелый вздох.
— Ложная тревога. Мужик свою бабулю в больницу везет — ногу вывихнула.
— Надеюсь, к вывихнутой ноге не добавился инфаркт, — я фыркаю, — вы бы как-то полегче, что ли. Напугали людей почем зря.
— Так, не учи нас, Вась. Тут мы ошиблись, а если б реально нас пасли? Пара ударов головой об капот хорошо развязывают язык. Мы тебе, кстати, там карточку в больнице завели, если что. Типа по беременности. Ну, чтобы не возникало вопросов, чего ты мотаешься так часто туда.
