вре
мя га
зетами, и бла
годаря это
му из
бегать об
морожений». Си
туация с нех
ваткой тёп
лых ве
щей в ар
мии вер
махта была нас
только кри
тической, что пос
ле со
вещания, на ко
тором Гу
дериан до
ложил о ко
личестве об
морожений, ми
нистр про
паганды Геб
бельс об
ратился к жи
телям Гер
мании. Он приз
вал на
селение соб
рать и сдать тёп
лую одеж
ду для сол
дат, сра
жающихся Вос
точном фрон
те. Бой
цам Крас
ной ар
мии, ко
нечно, тоже не хва
тало ме
ховых и шер
стяных ве
щей, но си
туация была в разы луч
ше. Всё-таки со
ветское ко
мандование зна
ло, что та
кое рус
ская зима. Не слу
чайно мар
шал Жу
ков на
писал в сво
их ме
муарах, что всег
да при
равнивал ва
ленки, по
лушубки, тёп
лое белье и те
логрейки к ещё од
ному эф
фективному виду во
оружения. В частях вермахта под Москвой развернулось кустарное производство «обуви» из лыка и других подручных материалов. Невзирая на то, что это было нарушением устава, военнослужащие вермахта начали мастерить самодельные железные печки для установки в землянках и блиндажах. Единого дизайна не было — каждый выкручивался, как мог. Командование старалось обеспечить войска горячим питанием и свежим горячим хлебом, несколько раз в день. Широко использовались полевые кухни и хлебопекарни. Об этом пишет английский военный историк Роберт Кершоу в книге «1941 год глазами немцев». Он же приводит поговорку, что лучше пройти три французских кампании, чем одну русскую. Командование разрешило греться крепким алкоголем, но если солдата ловили пьяным, его ждала гауптвахта. Не обошлось и тут без накладок, например, в замерзающую 4-ю армию 19 ноября 1941 года прибыли в вагонах глыбы красного льда и осколки стекла — командование решило прислать солдатам французского вина. Тогдашний начальник штаба армии генерал Блюментритт вспоминал: «Я никогда прежде не видел солдат в такой ярости».
* * *
Бесконечно горели костры в окопах. В огне сжигали всё, что могло гореть и как-то согревать. На то, что открытый огонь демаскирует позиции — не обращали внимания — смерть от мороза была куда страшнее обстрела, при обстреле ещё были шансы уцелеть. Спустя время, медаль вермахта «За зимнюю кампанию 1941–1942 года» сами немцы называли медалью «мороженого мяса».
Что касается оружия, то Генрих считал, что русские всегда были наделены большим творческим потенциалом. Как в техническом, так и в интеллектуальном плане. Генрих вспоминал танки Т-34 и «Катюши», с которыми ему доводилось столкнуться на Восточном фронте, будучи рядовым связистом вермахта… Основным оружием пехотинца был карабин. Его уважали больше, чем автомат. Он был дальнобойным и хорошо пробивал защиту. Автомат был хорош только в ближнем бою. В роте имелось примерно 15–20 автоматов. Солдаты старались добыть русский автомат ППШ. Его называли «маленький пулемёт». В диске 72 патрона и при хорошем уходе это было очень грозное оружие. Ещё у русских на вооружении состояла снайперская винтовка Симонова. Очень точное и мощное оружие. Вообще, русское оружие ценилось за простоту и надёжность. Но оно было очень плохо защищено от коррозии и ржавчины. Германское оружие лучше обработано.
…Перечитывая, напечатанный на машинке текст, где описывал события под Москвой, Генрих всякий раз окунался воспоминаниями в самые страшные дни своего пребывания на Восточном фронте — в Сталинград… Но сил продолжать печатать в этот вечер абсолютно не оставалось. Вообще, садясь за, может быть, будущие мемуары, он, от силы, мог напечатать одну-две странички. И это раз в несколько дней. Выплеснуть сразу много на бумагу не позволяла тяжесть воспоминаний. Даже после одной-двух страничек приходилось рыться в домашней аптечке, выбирая что-нибудь лёгкое из снотворного. Алкоголь в таких случаях Генрих считал абсолютно неприемлемым средством…
10
Середина 1990-х годов.
Баба Анна пришла к соседке Дусе по каким-то делам и присела на табурет. В проём двери из кухни виден новый японский цветной телевизор. Идёт бразильский сериал. Глаз не отвести. Всё ярко и красочно.
— Проходи, Анна, сейчас кино кончится!
— Кого буду в обутках полы топтать? Мне и отсюда видно. Вон, как браво телевизор кажет.
— Антенну ещё поменяли, — с гордостью пояснила соседка. — Андрейка с поездки пришёл, установил.
— Он у тебя работает машинистом, разбирается в технике, — похвалила соседского внука баба Анна.
— Чем, интересно, закончится серия? Жаль до чего Марианну. Кобель-то еёшный опять загулял. Сменял Марианну на какую-то простигосподи.
— Хороший сериал. Играют прямо, как в жизни. Нашим так не сыграть. Ладно, соседка, пойду я.
— Куда? Сиди, смотри.
— Нет. Пойду. Обедать пора. Деду надо разогреть, — бабе Анне уходить, конечно, не хотелось. Не хотелось отрываться от цветного экрана.
— Сам разогреет. Василий твой неприхотливый. Бывало, не успеешь сварить ему, он и чаем напьётся. Кусочек сала принесёт из кладовки, хлеба сметаной намажет. Тем и обойдётся.
— Что есть, то есть.
— А попробуй моему не сварить по расписанию? Весь изворчится. Это сейчас старый угомонился.
— Ладно. Пойду я, Дуся.
— Что так скоро? И не посидела. Зачем-то ведь заходила?
— Да не помню. Вспомню, приду. А конец серии я знаю. Вчера вечером смотрели с дедом по своему чёрно-белому. Сейчас повторение…
— Я по два раза смотрю. Вечером и потом утром повторение. Если чего не дослышу, назавтра всё понятнее становится. Тоже мучились с чёрно-белым, пока Андрейка вот новый не подарил.
— Как называется то? Деду сказать.
— «Самсунг».
— Ага. Слово-то непонятное.
— Японский телевизор, по-японски, поди, так называется.
— Не говори, Дуся, язык сломаешь.
— Молодые-то пишут?
— Пишут.
— Прибавления не обещают?
— Молчат покудова. Это дело нехитрое.
— Давно что-то не проведывали вас.
— Как же давно? А вот на прошлую пасху приезжали!
— Так-то недалеко живут. В одной области. Можно и почаще навещать. Хотя, конечно, у зятя служба, особо не разбежишься.
— Да, дело подчинённое, не гражданская жизнь, — поддакнула Анна, зная, что зять с военной службы ушёл, потому и прошлую пасху приезжали вместе с Юлькой. Но не рассказывать же всё Дусе, и так больно любопытная стала в последнее время. Хотя и раньше такое за ней наблюдалось, но всё равно, любопытства только прибавилось.
— Твой-то чем занимается?
— Кино смотрит про войну.
— Телевизор так и показывает?
— Выбросить бы к шутам…
— А ремонтировать не пробовали?
— Как же? Сколько раз уж мастер смотрел. Знакомый один из райцентра приезжал. Я же тебе, Дуся, рассказывала.
— Ой, вспомнила, Анна. Менял ещё лампы и что-то там паял.
— Меняй-не меняй, своё отработал. Чего уж там мечтать, что после новых ламп будет лучше показывать…
— Новый вам надо бы купить. Они теперь без всяких ламп выпускаются. И срок гарантии магазин даёт.
— Понятное дело, что новый ловчее, так ведь дорогущий…
— У Юльки-то с зятем и попросили бы? — по простоте души посоветовала Дуся.
— Неудобно как-то. Молодые. Самим копейка нужна в городе, — Анна почувствовала, что пора закругляться с разговорами. — Ладно, Дуся, дед, поди, потерял, пойду я…
…Чёрно-белый телевизор «Изумруд» опять забарахлил на самом интересном месте. На экране зарябило. Пропал звук.
