— Нет, — негромко ответил Джон. Он решил, что на такую тему лгать не имеет права.
Глаза ее затуманились разочарованием. Но оно быстро растаяло, как маленькое облачко под ясным солнцем.
— На самом деле я тоже, — призналась Дебби. — Но все равно красиво звучит, правда? — Молчание его она посчитала знаком согласия. — Во всяком случае, свою родственную душу я уже нашла! — Стиснув его ладони, она повторила:
— Я очень рада, что ты вернулся.
— Я не мог иначе, — произнес Джон, не отдавая отчета в своих словах. И спустя некоторое время добавил:
— Ты забрала ключ от велосипеда.
— Угу. Ты решил, что это не самая удачная шутка, да? Ну прости меня!
— Прощаю.
А что ему еще оставалось делать?
Она встала и потянулась:
— Ну и денек выдался! Привет, Единорог! Дядюшка Джо тебя уже покормил? — Она увидела остатки тунца в миске, а потом высыпанное на стол содержимое коробки со сладостями, в том числе пакетики с кокаином. — Это ты?
— Извини, я искал ключ. Не успел собрать.
— Ничего страшного. Я сама. — Она все покидала внутрь, за исключением одного пакетика с белым порошком. Потом повторилась уже знакомая Джону процедура — доставание зеркальца, соломки и лезвия.
Джон быстро встал с пола. Дебби уже сделала две узенькие полоски, вставила в ноздрю соломку и наклонилась, чтобы втянуть в себя порошок.
Но за мгновение до этого Джон успел выхватить у нее соломку. Она уставилась на него в изумлении:
— Эй, ты что…
— Я хочу, чтобы ты так больше не делала, — сказал Джон. Скомкав соломку, он бросил ее в мусорную корзину. — Это гадость… Это грязь… тебе будет плохо.
— Да нет, это очень чистый! — возразила она. — Только вчера купила. — Дебби поднесла зеркальце к носу и втянула в себя одну полоску порошка. Потом облизнула палец, приложила его ко второй полоске и намазала им губы и десны.
Безнадежно, подумал Джон. Он чувствовал себя старой мятой тряпкой.
— Почему ты меня бросил? — Она пристально на него посмотрела. — Там, в «Небесной миле»? Куда ты ушел?
— Я никуда не уходил. Только в туалет отлучился. А когда вернулся, эта трансвест… Я хочу сказать, Большая Джорджия сказала, что тебя нет. — Он боялся посмотреть ей в глаза. — Что ты ушла с тем парнем, с которым танцевала.
— О-о! — Теперь ей все стало ясно. Большая Джорджия кладет глаз на любого мужчину, который оказывается в ее поле зрения. — Этот парень — никто, — сказала она, отгоняя прочь подступающее наркотическое опьянение. — Просто хорошо танцует. — Потом нахмурилась. — Что-то у меня все болит. — Потом быстро сообразила, что Джон понятия не имеет о том, чем она занимается на самом деле, и вывернулась:
— Сегодня пришлось много заниматься в спортзале. Манекенщицам приходится много тренироваться. Сам понимаешь — выступать в спортивных трико и все такое. Я должна развивать гибкость.
Я сейчас сгорю и стану пеплом, подумал Джон.
Дебби подняла краба и отнесла его в ванную комнату, где для него был отведен специальный ящик с песком. Увидев свое отражение в зеркале, она на секунду остановилась. Помада на губах размазана, под глазами — черные круги.
Надо ему все объяснить, подумала она. Я больше не могу ему врать. Некоторое время она пыталась подавить это желание, но оно царапало душу, как острый шип. Что, если он выслушает и сбежит? Нет, он так не сделает. Лаки ведь родственная душа, верно? Поверь этому! А кроме того, какой мужчина в состоянии сбежать от нее, услышав то, что она собирается рассказать ему? Если и существует на земле хоть одни такой мужчина, ей не приходилось до сих пор с таким сталкиваться. Она осторожно провела пальцем по губам. Губы били на ощупь слегка распухшими.
Да. Сейчас или никогда.
Она направилась в спальню и открыла шкаф. Чтобы добраться до верхней полки, пришлось встать на цыпочки. Тело слушалось ее не больше, чем старая изжеванная перчатка. Нащупав фотоальбом в кожаном коричневом переплете, она достала его и вернулась к Лаки.
Он сидел в кресле лицом к окну, обхватив голову руками. Похоже, что у него тоже выдался тяжелый день. Она подошла сзади и прикоснулась рукой к плечу. Он вздрогнул от неожиданности:
— Я не слышал, как ты вошла.
— Ты очень напряжен. Плечи зажаты. У тебя стресс?
— Пожалуй. — Прежде всего из-за Джо Синклера. Ее сильные пальцы начали массировать шейные мышцы. Он закрыл глаза и попытался расслабиться.
— Я должна тебе кое-что сказать, — после долгой паузы проговорила Дебби. Пальцы уверенно и неторопливо продолжали разминать плечи. — Я актриса. Если помнишь, я тебе об этом уже говорила. — Он кивнул. — Так вот. У меня еще есть псевдоним. Понимаешь? Актерское имя.
Он открыл глаза, но не поднял головы.
— Дебра. — Она помолчала. Прошло секунд пять. — Рокс, — добавила она, словно спохватившись. — Улавливаешь? Дебби Стоун — Дебра Рокс.
— Улавливаю, — тихо сказал Джон.
— Это я сама себе такое придумала, — продолжала она. Пальцы ее продолжали свое дело, но плечам Джона в этот момент стало все равно. — Ты… такое имя… Никогда не слышал?
— Нет, — ответил Джон. Сердце сжало, словно клещами. Она громко выдохнула, не сумев скрыть облегчения.
Она положила ему на колени фотоальбом, развернулась и ушла в кухню. Он слышал, как она достает бокал, открывает холодильник и наливает вино.
Он смотрел на кожаную обложку как на страшную дверь, за которой должны прятаться монстры.
Влажными от пота пальцами он открыл альбом.
На первой странице под тонким слоем пластика помещалась фотография киноафиши — размером с обычную почтовую карточку.
Фильм назывался «Бродячие артистки»; плакат изображал страстно целующихся мужчин и женщин на фоне залитой неоновыми огнями празднично украшенной карнавальной площади. И ниже, в строчку:
В главных ролях Тауни Вест, Дебра Рокс, Синда Фанн.
Джон перевернул страницу.
Следующий факсимильный плакат. Афиша фильма «Теснейшие контакты».
В главных ролях Пола Энджел, Хитер Скотт и Дебра Рокс.
Дальше.
«Горячие и страстные».
В главных ролях Шери Дэйн и Джина Алварадо.
Специально приглашенная звезда — Дебра Рокс.
Следующий разворот.
«Чернейшая Африка».
В ролях Дебра Рокс и Блэк Венус.
О Боже, вздохнул Джон. Было такое ощущение, что воздух сгустился и становится нечем дышать.
Дальше была афиша «Суперплута».
В главных ролях Шери Дэйн, Дебра Рокс и Изи Бризи.
Ни на одном из плакатов не было даже и намека на какие-нибудь сексуальные акты, но и сами позы и манящие взоры, и припухлости красных губ смотрелись невероятно соблазнительно. Женские тела были холеными, загорелыми, лица и прически — совершенными. Но во всем, что они изображали, просматривалось нечто механическое, словно они смотрели не в камеру, а на свои собственные зеркальные отражения, и зрелище это их просто завораживало. Даже лицо Дебры Рокс сохраняло ту же самую странную пустоту, полное отсутствие какой бы то ни было чувственности.
Следующая страничка — «Лисички-сестрички».
В ролях Рэйвен Ксавьера и Дебра Рокс.
Сердце словно споткнулось. Дебра Рокс — Дебби Стоун — вошла в комнату и остановилась около кресла. Он боялся взглянуть на нее. И продолжал перелистывать страницы альбома. «Она хочет», «Золото Акапулько», «Сладкая, страстная, милая», «Любительницы серфинга из Калифорнии»…
— Ты… Ты, должно быть, очень устала, — проскрипел Джон пересохшим горлом.
— Я занимаюсь этим не более чем с тремя парнями одновременно, — произнесла она спокойно, словно восстанавливала в памяти условия трудового контракта. — Не занимаюсь садомазохизмом. Скотоложеством. Групповухой. «Золотыми струйками». «Шоколадным цехом». Не стану делать клизмы, не стану втроем с бисексуалами или втроем с телевизором. Кроме того, предпочитаю сама определять место. Никаких грязных гаражей и лесов.
Он добрался до последнего плаката. Двадцать пятого или тридцатого по счету. Фильм назывался «Животная страсть».
— Это самый последний. Только выходит в прокат.
Он закрыл альбом и некоторое время сидел, не в силах вымолвить ни слова.
Ее руки — о Господи, где только не побывали эти прекрасные руки! — осторожно сняли альбом у него с колен. Он услышал, как она пошла в спальню.
Услышал, как открылась и закрылась дверца шкафа. Он чувствовал себя безжизненной куклой, марионеткой, у которой оборвали струны.
— Что ты предпочитаешь на ужин? — через некоторое время послышался ее голос. Голос звучал ровно, может, с едва уловимым напряжением. — Ветчину или индейку?
Он встал. Самое время и ему развеять некоторые, недоразумения.
Но когда повернулся к ней, то увидел не актрису порнофильмов, не секс-королеву, а простую девушку, которая продает иллюзии поддельной похоти ничтожным незнакомцам — чтобы выжить. Может, ему хотелось ее так видеть, и вполне было возможно повернуться к ней спиной раз и навсегда, чтобы снова ухватиться за свою собственную лестницу в небо и продолжать мучительный путь от подножия к вечному блаженству. Может, и так… Но он не смог. Перед ним стояла Дебби Стоун — с печатью усталости на лице и гривой волос, бесхитростно убранных в конский хвост. И со страхом в глазах.
