мной до самого дома судьи, где я ждал Мари. А сегодня утром они были в поезде на Тур и проводили меня до работы.
Ричард был потрясен; он и сам не заметил, когда его жизнь стала так похожа на шпионский роман.
— Но вы ушли от них? — Валери так разволновалась, что схватила руку Мелвила, лежавшую на столе.
— Да, мадам, — ответил он гордо и кивнул на сумку, которую до этого бережно пристроил на стол.
Он не спеша открыл ее, как фокусник, затягивающий момент. В ней оказался костюм цыпленка в рост человека, с гордо покоящейся сверху головой. Последовало неловкое молчание.
— Вы нарядились цыпленком? — медленно спросил Ричард, словно обращаясь к слабослышащему. — И так смогли от них оторваться?
Он вовсе не хотел показаться скептиком, но это все было на грани абсурда.
— Я актер, мсье. — Мелвил произнес это так, как могут только актеры, со смесью гордости и вызова, на что Ричард с пониманием кивнул: об этом-то он догадался.
— Играете цыпленка? — уточнил он, как можно тщательнее скрывая скепсис.
— Я в поиске, но без работы не сижу! — Мари крепче сжала его руку. — Работаю у Мсье Яйца в Туре, — добавил он мрачно. — Раздаю листовки на улице.
— Нам нужны деньги, мсье, — отчаянно выпалила Мари.
— Нужны деньги, — повторил Мелвил.
— Да-да. — Ричард знал, что Валери вскипает, как чайник, и точно не одобрит этих лирических отступлений. — Но как вы оторвались от Ри… той пары, которая вас преследовала?
К Мелвилу тут же вернулась уверенность в себе.
— Ну, я зашел в ресторан, убедившись, что они идут следом, затем ушел в подсобку и переоделся в свой костюм. Покинув подсобку, прошел прямо у них под носом и с тех пор их не видел.
Мари снова сжала его руку и улыбнулась ему; Валери все так же сжимала его вторую руку, а Ричард представлял себе Мелвила, убегающего от погони по старинным готическим улочкам Тура в костюме громадного цыпленка под звуки цитры из «Третьего человека»[47], раздающиеся на заднем плане. Он улыбнулся про себя, но тут же выбросил это из головы, опасаясь, что Валери заметит.
— Вам очень повезло, — сказала Валери, — и сработано отлично. — Она перевернула его руку, взявшись чересчур пристально изучать ее. — Извините, — произнесла она, — небольшое увлечение. Вы были болезненным ребенком? Линия жизни у вас слабая.
— Да, отлично сработано. — Ричард почувствовал, что ситуацию пора спасать, поскольку даже сдержанному Мелвилу Санспойлу требовалось восстановить душевное равновесие после обрушившегося на него града странных вопросов.
— Я знаю, что судья хочет, чтобы вы нашли его брата… — начала Мари.
— Да, кстати, так что он сказал про нас? — Ричарда до сих пор цепляла эта мысль, хотя он понятия не имел почему.
— Я же сказала, это не важно. Продолжайте, моя милая.
— В общем, можно Мелвилу остаться здесь ненадолго? Я очень беспокоюсь за него и думаю, что здесь, с вами, он будет в большей безопасности.
— Правда, почему? — не удержался Ричард, к тому же, если уж даже собственных куриц ему сберечь не удалось, он сомневался в своей способности защитить Мелвила.
— Конечно, — Валери решила ответить за них обоих.
— Денег у нас немного. — Говоря это, Мари закусила губу.
— Это вовсе не проблема, — заявила Валери, поднимаясь и оставляя Ричарда гадать, когда же он на самом деле сможет вернуть контроль над ситуацией. — Ступайте-ка вы двое наверх, и мадам Таблье покажет вам вашу комнату.
Они подхватили свой скудный багаж и сумку с цыплячьим костюмом и, преисполненные благодарности, настолько, что Мари даже чмокнула Ричарда в щеку, тихо поднялись наверх.
— Итак, позволь мне кое-что уточнить: я теперь не только разыскиваю пропавших, но и исполняю роль телохранителя, верно?
— А что ты предпочел бы: сказать «нет» и бросить его на произвол судьбы и Риззоли?
— Риззоли могут оказаться обычной милой парочкой, приехавшей осматривать красоты Луары!
— Риззоли повсюду, а я не верю в совпадения. — Валери была очень настойчива, и даже Ричард не стал бы спорить, что те слишком уж часто мелькают то тут, то там.
— И что это опять была за ерунда с чтением по ладони? Если уж я собираюсь кого-то охранять, то предпочту, чтобы ему не заявляли, что долго он не протянет, знаешь ли. Уверенности это не прибавляет.
— Я хотела увидеть его руку, Ричард. Он актер; он мог бы притвориться мсье Граншо, когда тот останавливался здесь.
— О, вот как, ты в самом деле в это веришь?
— Просто хотела убедиться.
— И что, убедилась?
— Да, Ричард. Мелвил Санспойл не связан с отпечатком на твоей стене.
— Значит, у нас есть пропавший мсье Граншо, а теперь еще и этот заблудший барашек. Точнее сказать, цыпленок.
— Да.
Валери подхватила Паспарту на руки, и сверху до них донеслось счастливое мурлыканье Мари Гавине.
Глава тринадцатая
— Я люблю тебя, — сказал Мелвил просто и искренне, когда они скованно примостились на краешке огромной двуспальной кровати.
Мари улыбнулась ему, не прерывая мелодии, которую напевала. Дело было вовсе не в том, что ей не хотелось отвечать, просто присутствие в углу комнаты мадам Таблье, с таким ожесточением протиравшей пыль, словно та нанесла ей личное оскорбление, даже влюбленную пташку заставило бы осмотрительно прикрыть клювик. Хотя мадам Таблье, казалось, и вовсе не замечала их присутствия, погруженная в мир Джонни Холлидея, а точнее, Johnny Dans la Chaleur de Bercy, 1979, чему немало способствовали ее оранжевые наушники.
— Я люблю тебя, — повторил Мелвил громче, почти с вызовом. Мадам Таблье не вздрогнула, не обернулась и даже не хмыкнула, и Мари прекратила петь.
— Я тоже тебя люблю, — сказала она и снова замурлыкала себе под нос.
— Что ты напеваешь сегодня?
Мари не могла точно ответить. Обычно она напевала ту мелодию, которую слышала последней; с одинаковым успехом ею могла оказаться как незамысловатая рекламная песенка, так и сложная концертная композиция.
— Понятия не имею. — Она поднялась и открыла их маленький чемодан. — Это важно?
— Нет, просто пытаюсь запомнить этот момент, вот и все. Прочувствовать целиком. Прийти сюда было гениальной идеей.
Мари беспокойно оглянулась на мадам Таблье, которая заметила крошечную соринку на плинтусе, доживающую последние секунды, но по-прежнему не замечала их.
— Думаю, они могут нам помочь.
Она присела рядом с ним и тяжело вздохнула. Она не привыкла просить о помощи; мать, растившая ее в одиночку, с раннего детства учила ее быть независимой, но она также научилась понимать, когда помощь необходима, и сейчас такой момент настал. Мелвил, будучи Мелвилом, ничуть не испугался того, что его преследуют. Он достаточно адекватно оценивал себя, чтобы понимать, что лидер из него вряд ли получится,
