она оставляет место для воображения и, следовательно, побуждает к медитации. Пустота имеет огромное значение для японцев. На Западе ее часто приравнивают к нулю, и поэтому она имеет негативный оттенок. «Природа не терпит пустоты», – часто говорят европейцы. В Японии же, напротив, пустоту ценят. Она имеет такое же или даже большее значение, чем заполненное пространство.
Шарлотта Перриан, выдающийся французский архитектор и дизайнер XX века, лучше всех поняла суть пустоты. Она увлеклась Японией, эта страна стала ее любовью на всю жизнь. Японское правительство назначило Перриан советником по промышленному искусству, и она приехала в Японию в 1940 году. Перриан обладала поразительной способность постигать суть вещей. Она считала, что «открыла в Японии пустоту, силу пустоты, религию пустоты. И это не небытие».
Шарлотта Перриан очаровалась страной и буквально погрузилась в японскую культуру. Она черпала вдохновение в дизайне японской мебели. Игра света и тени, близость к природе, характерные для работ японских дизайнеров, заметны и в произведениях Перриан. В ее творчестве можно найти множество элементов ваби-саби. Яркий пример – чайный домик, который она построила в 1993 году, уже на закате своей жизни. Это изящное сооружение, первоначально созданное в рамках фестиваля культуры Японии в Париже на крыше здания ЮНЕСКО, воспроизвели в 2019 году на выставке «Новый мир Шарлотты Перриан» в Фонде Луи Виттона в Париже (2019–2020). Вирджиния Муза, автор биографии «И передо мной свобода» («Воображаемый Дневник Шарлотты Перриан»[20]) и японка по духу, считает, что в этом чайном домике «есть нечто потрясающее, какой-то сумеречный покой». По ее словам, в этом месте она ощущает «абсолютное спокойствие, желание созерцать и медитировать».
Шарлотта Перриан справедливо заметила, что пустота для японцев – «возможность двигаться. Пустота содержит в себе все». Такое отношение к пустоте считается авангардистским, поскольку она долгое время вызывала неприятие у западного человека. Мы заполняем гостиную мебелью, на пустую стену вешаем картины. Заполняем полки книгами, а консоль – безделушками. Точно так же мы наполняем свою жизнь, продумывая планы на день и стараясь не оставить ни единого свободного временного промежутка. Мы заполняем все, словно боимся пустоты. Но чего же мы на самом деле боимся? Скуки? Или опасаемся что-то упустить?
Когда я только приехала во Францию и еще ничего не добилась в жизни, ощущала постоянный стресс. То куда-то спешила, точно не зная, куда мне надо. То с головой окунулась в парижскую жизнь. Бездействие казалось непростительной тратой времени. Мне нужно было что-то делать, чем-то заниматься. Теперь я понимаю – то была лишь иллюзия движения. Стремительная череда событий задает нашей жизни темп, но зачастую это вечное движение – путь в никуда.
Я долго выдерживала этот темп. Работала, не глядя на часы, над несколькими проектами одновременно. Я делала и то, что не входило в мои обязанности, была настоящим трудоголиком. В результате, несмотря на удовлетворение от ощущения собственной полезности, я никогда не была по-настоящему довольна собой. Крутилась в бесконечном водовороте дел и продолжала двигаться, просто потому, что боялась остановиться.
Перегруженные, переутомленные и напряженные… Мы виним себя за то, что у нас нет времени навестить родителей. Редко проводим время с нашими женами (мужьями), мало общаемся с детьми. Удивительно, но мы сами подвергаем себя этому стрессу.
Что-то «щелкнуло» во мне, когда подруги-редакторы из модных журналов, собиравшие игрушечных хрюшек и постоянно совмещавшие профессиональную и личную жизнь, с глубоким сожалением признались мне, что им нравится ездить в пресс-туры, ведь это единственная возможность отключиться от дел, подышать свежим воздухом и пообщаться. Отдых в самолете! В то время я много путешествовала по всему миру, летала не реже двух раз в месяц. Так что я точно понимала, что имели в виду мои подруги, но внезапно осознала всю абсурдность этой ситуации. Мы не должны куда-то лететь на самолете, выкраивая небольшой отрезок свободного времени, чтобы немного отдохнуть. Я сказала себе: «Тут что-то не так», – и с тех пор стала реже заполнять ежедневник, перестала заниматься всем подряд. Я научилась мгновенно «опустошать» себя, но в повседневной жизни, где к нам постоянно обращаются с просьбами, пустоту нелегко приручить.
Дзен изначально связан с концепцией пустоты. Каллиграфия энсо (круг) символизирует в дзен-буддизме пустоту или практику просветления, которая означает постоянное обновление. Важно ненадолго вернуться к истокам дзен, если мы хотим усвоить понятие пустоты. Слово «дзен» соотносится с китайским «чань» и восходит к индийской форме медитации, разработанной Бодхидхармой 1500 лет назад. Считается, что Бодхидхарма, 28-й патриарх индийского происхождения, приехал в Китай около 520 года. Дзен-буддизм – это японская ветвь буддизма махаяны, в которой особое внимание уделяется медитации.
В эпоху Камакура (1185–1333) монах Догэн распространил по Японии дзен сото, а монах Эйсай – дзен риндзай. В дзен сото применяют практику дзадзэн (сидячая медитация) или шикантаза (только сидячая), в то время как дзэн риндзай уделяет большое внимание коанам (упражнениям, где нужно отвечать на вопросы). Оба подхода преследуют одну и ту же цель – достичь просветления – сатори – через самопознание и открытие своей истинной природы. Дзен расходится с другими ветвями буддизма, распространенными в то время в Японии и пропагандировавшими доступ к дзедо (чистой Земле) путем повторения священной формулы. Согласно дзен-учению, спасение приходит не извне, а изнутри: каждый человек обладает всем необходимым для достижения просветления. Дзен очень сильно повлиял на кодекс самураев. В XVI веке Миямото Мусаси, легендарный самурай, ни разу не терпевший поражения в бою, мастер своего дела и наставник, за несколько месяцев до смерти удалился в пещеру и написал «Книгу пяти колец». Она также известна как «Трактат о пяти колесах», который лег в основу книги «Бусидо» («Путь воина»).
Миямото Мусаси – культовая фигура в Японии, настоящий архетип самурайского духа во всем его благородстве. «Бусидо» с тех пор приобрела статус литературной классики для адептов боевых искусств. Это трактат об искусстве боя, но не только. Книга выходит далеко за рамки техник владения мечом. В ней изложены жизненные принципы, которых Мусаси придерживался на протяжении всей жизни.
В «Трактате о пяти колесах» рассказывается о пяти элементах, на которых целиком держится природа: Земля, Вода, Огонь, Ветер… и Пустота! Примечательно, что Мусаси использует кандзи «ку(空)», которое ближе к понятию пустоты, чем «му(無)», означающего небытие. В последнем коротком, но насыщенном абзаце, посвященном ку, Мусаси в сжатой форме описывает свою жизненную философию.
Он называет пустоту высшим идеалом для каждого воина и его конечной целью. Это состояние неосознанности, которого можно достичь, лишь полностью овладев путем Бусидо, а затем отделившись от него. Это состояние ума, в котором нет места привязанностям и сомнениям. Мне оно напоминает то особое состояние вдохновения, которого достигает музыкант на пике мастерства, когда, забывая о технической стороне игры,
