В.: С этим я бы с удовольствием еще подождал немного.
К.: Да, и этого ты тоже не можешь.
Я ПУСТОТА?
Вопрос: В медитации я прихожу в состояние совершенной пустоты. И я знаю: это я!
Карл: Тебе хотелось бы этим быть?
В.: Я есть это. Или нет?
К.: Тебе бы хотелось почувствовать себя дома. И если не со своей семьей, или в этом городе, или в этой стране, или на этом свете, то хотя бы в пустоте. Тебе в любом случае хотелось бы что-то вроде родины. Пусть даже она называется пустотой. Ах, пустота! Там я дома. Но не важно, какое определение ты себе даешь, в тот момент, когда ты даешь определение, ты отделяешь себя от чего-то другого. То есть, когда ты говоришь: «Я пустота», позади этих больших зарослей пустоты и ничто находится что-то еще. Там прячется что-то, что могло бы выпрыгнуть. И так всегда, когда ты определяешь себя в качестве чего-то.
В.: А я думал, что мне нужно стараться всегда быть пустотой. Потому что я ею являюсь.
К.: Ты думал, тебе надо стать тем, что ты есть? То, чем ты пытаешься стать, уже то, чем ты не можешь не быть. Когда ты думаешь: «Эта гармония — это такое прекрасное чувство, в таком единстве со всем, наверное, я должен быть этим» или «Эта пустота, в которой ничто не может меня потревожить, — именно этим я и являюсь», тогда ты тоскуешь по некому состоянию. Но то, что ты есть, всегда здесь. Это не состояние. Это не переживание, не чувство. Тебе не нужно тосковать по этому. И становиться этим тебе тоже не требуется. То, что ты есть, не зависит от твоего правильного образа действий или хорошего поведения. Не зависит от становления и исчезновения, не зависит от происходящего во времени, не зависит от жизни, не зависит от смерти.
В.: Это как бесконечность. Я не могу себе этого представить.
К.: Ты не можешь представить себе, чем ты являешься. Точно. Так как ты бесконечность, ты не можешь представить себе самого себя. И никто другой не может. Тебя не может себе представить никто.
КОНЦЕПЦИЯ, КОТОРАЯ РАЗРУШАЕТ ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ
Вопрос: Здесь внушают отвращение к «я»-идее. Но ведь без нее жить-то невозможно!
Карл: Нужна ли тому, что ты есть, мысль для жизни? Для Бытия?
В.: То, что я есть...
К.: Кому нужна «я»-идея? Кому? В любом случае самой «я»-идее.
В.: Ну тогда откажемся от ее.
К.: Тебе не нужно ни от чего отказываться. Ничему не требуется уходить и приходить. Эго ведь называется не само-убийством, а само-познанием. Но что такое самопознание?
В.: Тоже идея, тоже всего лишь концепция.
К.: Если мы хотим говорить, нам нужно найти концепцию. Концепция, которая — как сказал Рамана — разрушает все остальные концепции. Что это за концепция?
В.: Ты нам скажи. Я больше не хочу думать.
К.: Мысль больше не хочет думать. Потому что до тех пор, пока она не хочет думать, она может оставаться.
В.: Объясни, пожалуйста, что имеет в виду Рамана.
К.: Это техника оставаться в вопросе «Кто я?». Пребывать в невозможности ответа. В таинстве вечного знака вопроса. В совершенном незнании, что ты есть и есть ли ты. В этой открытости. Открытость сводит на нет «я»-идею и ее историю. Действующий или обладающий исчезает в открытости этого не поддающегося ответу вопроса. Подобно огню он сжигает личную историю. Ничего не остается. Ничего не может устоять в незнании того, чем ты являешься.
В.: Я никогда не смогу получить ответ? Знак вопроса вечен? Звучит так, что вызывает страдание!
К.: Страдание возникает, потому что ты думаешь: если бы у меня был ответ, то в будущем страдание прекратилось бы. Я могу только сказать тебе, что ответ никогда не будет иметь место, и это значит, что страдание не прекратится. Вопрос в том, есть ли здесь и сейчас страдающий? Или страдающий есть только потому, что у него есть надежда» что в будущем страдание прекратится?
В.: Да, возможно, это так.
К.: Пока есть надеющийся, который думает, что, ответив на вопрос «Кто я?», он мог бы достигнуть блаженства, он страдает от того, что этот вопрос никогда не получит ответа.
В.: Звучит ужасно.
К.: Мы сидим здесь для того, чтобы я мог то и дело говорить тебе: на этот вопрос никогда не будет ответа. То, что ты есть, ты не познаешь никогда. Это просто не объект знания. Можешь ты с этим примириться или нет — это так!
В.: Но это же безнадежно.
К.: Безнадежность — это твоя природа. В безнадежности больше нет «я». Смирение — это освобождение. Ты смиряешься, познав, что идея, что ты можешь достичь себя, — это всего лишь идея. Что то, что ты есть, никогда не может достичь себя, потому что оно себя никогда не теряло. Ты можешь вновь отыскать только то, что удалено от тебя. Но это без остатка здесь. Вопрос «Кто я?» — намек на эту тайну. Намек на то, что, по-видимому, ты уже полностью есть то, что ты есть.
В.: А почему я этого не чувствую?
К.: Потому что нет второго Я, которое ты мог бы почувствовать. Это не объект, не чувство, не мысль. Поэтому ты никогда не почувствуешь себя. Самоприкосновения не существует. Ты непознаваем, непостижим, неприкасаем. Тебя никогда не может коснуться что-то другое. Ты абсолютно в себе. Никогда не был рожден, никогда не умрешь.
В.: Я никогда не узнаю, чем являюсь?
К.: Мы говорим о свободе. А ты хочешь получить ответ, который несвободен. Ты хочешь уцепиться за ответ. Для того, чтобы ты наконец знал, что ты есть, и мог в дальнейшем заботиться об этом. Со страхом в качестве постоянного спутника. Потому что происходит именно это, если у тебя случился глубокий инсайт, или переживание просветления, или познание Божественного: до конца своего существования тебе нужно заботиться о том, чтобы удержать его. Какое же напряжение!
В.: Мою сущностную проблему это не устраняет.
К.: Это несущественно.
В.: Разве неправильно хотеть узнать себя?
К.: Нет, только заносчиво. Ты хотел бы узнать Бога. Что может быть более заносчивым? Тебя постоянно заносит от этой тяжести. Зато потом ты можешь вздохнуть: о, жизнь тяжела!
ВИРУС «КТО Я?»
Вопрос: Рамана рекомендовал задавать себе вопрос: «Кто я?» Это ведет к чему-нибудь?
Карл: Этот вопрос подобен лечению зубов. Когда он однажды начинает возникать, то удаляет корни. Это начинается с того, что ты спрашиваешь себя: являюсь ли я тем, что думаю? Являюсь ли я тем образом, которым кажусь себе? То есть мысли: являюсь ли я представлением о самом себе? Действительно ли я есть то, что по утрам появляется как «я»-идея? Или я есть уже до этого? Откуда возникает эта «я»-идея? И в чем она возникает? Кому, собственно, она является? Кто ее видит? Разве то, что я есть, не пребывает до всяких мыслей и мимолетных феноменов? Может ли то, что я есть, вообще быть затронуто хоть чем-либо?
В.: Да все это чушь в голове.
К.: Да, в голове это начинается. Я ищет себя с помощью интеллекта, чувства, всеми возможными путями. В голове это начинается. Затем вирус распространяется. Всегда из этого вопроса: кто я? Этот вопрос есть медитация в себе. Где медитация направлена только на саму себя, а медитирующий сам поставлен под вопрос. Осознание направлено на само себя. Не на объект, не на мантру, не на дыхание, не на образ — оно напрямую направлено на то, что спрашивает. Что осознает себя сейчас? Что здесь? В совершенной концентрации на этом вопросе личная история медленно, но неуклонно сходит на нет. Потому что в этом вопросе больше не может существовать никакая личность. Это палка, которой ворошат огонь осознания и которая в какой-то момент сама сгорает. Это вопрос, которым «я» сжигает себя в огне. Но что — или когда — это произойдет, этого никто не может ни решить, ни предотвратить, ни ускорить. Это случается само по себе. То, что возникает вопрос, происходит само по себе. То, что ты задаешься им и что наступает момент, в котором этот вопрос становится существенным: это происходит само по себе. Тогда все остальные вопросы исчезают. Остается только этот единственный вопрос. Он остается совершенной само-направленностью. Это решаешь не ты. А в определенный момент жизни возникает этот вопрос. Он очевиден. И фокус направляется на него. Тут начинается самоцентрация. Эгоцентризм, ориентирующийся на мир и принимающий все на личный счет, направляется на самого себя, оставляя мир за пределом. Внимание более не направлено на то, что мимолетно. Оно начинает осознавать само себя, в то время как все объекты улетучиваются. Это называется внутренним огнем Осознания. Только Восприятие остается в качестве реальности.
В.: Это означает, мир становится незначимым?
К.: Восприятие — это Источник. Остальное мимолетно. В вопросе «Что я?» твое внимание направляется на то, что спрашивает. Что направляется? Что есть внимание? Осознавание направлено на осознавание, истина направлена на истину И все, что происходит в этой истине, познается как происходящее на экране, как мимолетные тени. Тебе становится ясно, что Восприятие в каждый момент, еще когда ты был младенцем, и в любой ситуации позже уже всегда было тем, что оно есть. Оно самое близкое тебе из всего, что ты знаешь. Оно единственное, что ты знаешь. Оно не имеет условия. Все остальное обусловлено. Без Восприятия и того, что воспринимает и является непознаваемым, не было бы ничего воспринимаемого. Как Восприятие ты всегда первичен. Затем случаются ситуации и обстоятельства. Восприятие столь же совершенно присутствует в глубоком сне — даже если ничего не воспринимается. И ты познаешь, что и рождение состоялось в этом Восприятии, что в нем появилось тело и что в нем оно так же снова исчезнет. Восприятие было до этого и будет после. Ты познаешь, что Восприятие не рождено и любая идея рождения и смерти появляется в нем. Само оно никогда не рождалось и никогда не умрет. Ты— это вечно Нерожденное, вечно Неумирающее, Источник в себе.
