В.: Но с опытом пробуждения семя же посеяно. И если это происходит во время войны, ну так я стану пацифистом и тогда не буду больше воевать!
К.: Возможно, ты сделаешь что-то другое. Тоска по состоянию отсутствия «я» остается. Пацифист тоже хотел бы в отсутствие «я». Как раз когда он настроен пацифистски и хочет все гармонизировать. Тоска по этому блаженному состоянию, в котором больше нет «я», нет отделенности, нет границы, общая у солдат и пацифистов. Это их общая цель войны.
В.: Но ведь есть же, вероятно, преступники и жертвы!
К.: Пока здесь есть ты, все это будет. Давай посмотрим в корень: если бы тебя больше не было как личности, то больше не было бы войны, жертв и шести миллиардов других людей. Было бы только Сознание. То, что ты есть. Именно Сознание, которое проявляет себя в качестве войны, преступника и жертвы. Но поскольку ты существуешь в виде концепции, существуют все эти концепции войны и мира и действий за и против этого.
В.: Все это моя вина?
К.: С «я»-идеей рождается война. Война идет только с тобой.
Я НЕ ВИЖУ СТРАДАЮЩЕГО
Вопрос: Не важно, что ты говоришь, я все равно страдаю.
Карл: Страдание — это переживание отдельного существования. Но существует ли тот, кто страдает от этого? Существовал ли он когда-либо? Или это тоже только переживание того, что есть переживающий, который страдает от переживаемого? Страдало ли когда-либо то, чем ты на самом деле являешься? Страдало ли когда-либо восприятие, которым ты являешься, от фиктивной личности? От этой фиктивно страдающей личности, чье страдание — тоже фикция?
В.: Почему же фиктивной?
К.: Существует страдающий?
В.: Конечно! Даже если я, которая тут сидит, телом, умом и личностью представляю собой якобы лишь феномен, есть миллионы людей, которые пойманы в это представление о себе. И я из их числа.
К.: Пока ты это заявляешь, твое существование будет казаться реальным.
В.: Вот именно, и до тех пор у меня есть желание облегчить страдание. Свое и чужое.
К.: До тех пор пока это остается твоей реальностью и пока эти желания возникают, они в точности то, что должно быть. И каждый, кто говорит, что что-то неверно или иллюзорно, сам есть иллюзия.
В.: Разве просветленный дух не испытывает желания уменьшить страдание?
К.: Он больше не видит страдающего. Поскольку он исчез как страдающий, то больше нет и других страдающих. Когда тебя больше нет, нет и остальных шести миллиардов. Только Я и его проявление как Одно. Нет второго, нет другой личности. Только одно Бытие, Абсолют, сама Сущность.
В.: И, вероятно, невозможно испытывать сочувствие к иллюзии?
К.: Напротив, иллюзорное сочувствие.
В.: Я имею в виду, когда просветленный познает, что люди страдают в своих иллюзиях или думают, что страдают, даже жестоким образом, — у него не возникает желания помочь?
К.: Понятия не имею.
В.: Где в том, что ты сказал, место сочувствию?
К.: Сочувствие — это источник всего этого.
В.: Но оно же должно себя проявлять!
К.: Так оно и проявляет себя, в качестве войны и мира, например.
В.: В качестве войны?
К.: Или в качестве тела, в качестве духа, в качестве всех вариантов сознания.
В.: Сочувствие проявляет себя в качестве войны? В качестве страдания?
К.: Оно не различает между хорошим и плохим.
В.: Итак, я могу себе представить, что у страдания есть некий смысл, но остаюсь при своем: речь идет о том, чтобы освободить людей от страдания.
К.: Освободить кого-либо от страдания ты можешь, только показав ему, чем он является на самом деле.
В.: Если только у него еще будут силы и желание слушать.
К.: Не будет, если ты заберешь страдание. Совершенное лекарство от любого страдания — это указание на то, что не существует страдающего.
В.: За это указание он будет определенно благодарен, если ему нечего жрать и он валяется где-нибудь, сраженный болезнями.
К.: Возможно, именно в тот момент этот человек узнает, что любовь к существованию иллюзорна. Многие люди пришли к своей Сути как раз под давлением и тиранией, в экстремальных ситуациях, в абсолютном лишении любви. В экстремальности она высвобождается. Высвобождение — это отделение восприятия от того, что восприятие воспринимает.
В.: Существует достаточное количество страдающих, которые умирают в глубоком страдании и не имеют никакого понятия о нем.
К.: Откуда ты знаешь?
В.: Возможно, я просто боюсь этого.
К.: Сейчас?
В.: Это всегда сводится к одному и тому же.
К.: Сейчас есть страдающий?
В.: Да, я в этом уверена. Если не здесь, то на улице.
К.: В случае необходимости в следующей жизни.
В.: Или вот я. Есть я.
К.: Да, это «я есть» уже начало страдания. Если «я есть» — это твоя реальность, то из этого всегда возникает что-то еще: концепция того, какой должна быть эта реальность. Тогда ты являешься идеей, которая являет себя в следующих идеях. Пока ты остаешься этим, оно полно страдания. На самом деле ты свободна. Ты не «я»-мысль и ее тоска по чему-либо, ты не отражение того, что есть страдание. Ты — Источник. Ты — абсолютная Свобода.
В.: И это относится ко всем остальным?
К.: Каким остальным?
ДЛЯ ЧЕГО ПОЛЕЗНА МЕДИТАЦИЯ
Вопрос: Для чего полезна медитация?
Карл: Ни для чего. Медитация — это то, что ты есть. Ты медитирующий, который медитирует на самого себя, воспринимая самого себя в каждый момент. Бытие медитирует на само себя. Это то, что ты есть: медитация.
В.: Я скорее имею в виду то, что делаю. Когда я сажусь и двадцать минут медитирую.
К.: Это не медитация. Это идея об улучшении себя. Это попытка что-то контролировать. Стремление медитативно двигаться в гармонии и тем достичь самопознания. Это попытка привести в гармонию что-то, что уже давно есть совершенная гармония. Идея «я должен что-то гармонизировать» — идея отделенности. Это идея того, что ты стоишь снаружи и знаешь лучше других. За этим кроется «я», которое как тайный Бог хотело бы подлечить творение. Улучшитель мира, который вынес свое суждение о мире, и это суждение звучит: плохой, мог бы быть лучше, должен быть улучшен и причем мной. Каждый человек — это такой улучшитель мира, маленький бог такой, который лучше знает, каким должно быть Бытию. В этом отношении медитация входит в репертуар идей об улучшении. До тех пор пока «я»-идея господствует, существуют всевозможные идеи религии, правильного пути, практик, техники, медитации.
В.: Медитация для меня просто нечто ценное.
К.: Каждый медитирующий думает, что делает для себя что-то особенное, и это нечто духовное и необычное, что имеет большую ценность, чем чашка кофе. Но эта медитация или меди-тактика — тактика, чтобы что-то контролировать. В этом нет ничего особенного. При намазывании хлеба ты контролируешь масло, для того чтобы оно было равномерно намазано на хлеб. Это похожая функция. Ты гармонизируешь хлеб, равномерно намазывая на него масло. Хорошо, продолжай это делать. И обо всем остальном не волнуйся, потому что гармонизация присутствует в каждом моменте. Бытие гармонизирует себя постоянно. Даже когда в этот момент ты как раз не смотришь или не помогаешь. Оно бесконечно приводит себя в соответствие с самим собой путем вариаций, в том числе и в намазывании хлеба и даже в медитировании.
В.: Я считаю эту технику полезной!
К.: Она бесплодна. Нестабильна в себе. Ты врачуешь и врачуешь, и ничего не выздоравливает. Ты не можешь сделать здоровее то, что абсолютно здорово, У Бытия никогда ни в чем не было недостатка.
В.: А если я считаю что-то в моей жизни стоящим изменений?
К.: Я только предлагаю тебе посмотреть: ты определяешь себя как маленького гнома, «я»? Или ты есть то, что ты есть? Ты всегда можешь увидеть, приносит ли тебе удовлетворение Единое или — или ты воспринимаешь себя слишком серьезно в качестве гнома? И не становится ли для тебя постепенно вес ноши несколько тяжеловат? Посмотри на себя. Ты являешься тем, что есть бесконечная Легкость и Гармония? Или маленьким гномом, который думает, что должен вынести мир?
В.: У меня есть выбор?
К.: Нет, однако воспользуйся им!
ПОДГОТОВКА К ПРОБУЖДЕНИЮ
Вопрос: Иногда я позволяю мыслям проходить мимо, как толпе людей, кто-то бросает взгляд, кто-то нет. Это медитация. Таким образом я достигаю замечательно расслабленного состояния. Может это быть подготовкой к пробуждению?
Карл: Существует только подготовка к себе самому. Как только ты приходишь в мир, ты тоскуешь по себе самому. Пока идея жизни является твоей реальностью, ты тоскуешь по чему-то по другую сторону от нее. По чему-то, что не обусловлено пространством и временем, по жизни, которая есть свобода. Это тоска здесь, как только ты открываешь глаза. Тоска по блаженству направила все твои шаги. И каждый шаг — это подготовка к последнему шагу, который ведет в Ничто, в пропасть, в эту тайну.
