– Вот даю объявление на похоронные венки, возьмешь, чтобы лишний раз мне к вам в радиостудию не ходить? – Анна Рудольфовна сидела, обиженно моргая.
– Конечно, Анна Рудольфовна, давайте!.. Мне уже пора.
– Ну, иди, – кивнула Остальская. – В гости зайдешь еще?...
– Обязательно, а какой план расправы вы придумали, Анна Рудольфовна? – уже уходя, с порога обернулась я. – Так и не вспомнили, нет?...
– А выходи за него замуж! – махнула рукой из темноты пани Остальская, похоже, она не любила лишний раз включать и выключать свет в своей узкой, как пенал, прихожей. – Самое верное средство расправы!.. На, почитай «Как соблазнить молодого мужчину» на эстонском, – протянула она мне какую-то книжку. – Одно из двух! Или – или!..
– А что второе? – осторожно поинтересовалась я, глядя на другую ее руку.
– Или на вот – холерный вибрион О-139 «Бенгал». – Анна Рудольфовна протянула мне запечатанный, похожий на чай в одноразовом пакетике, кулек. – Он сухой, разведешь в чашке с чаем – и дашь ему попить!..
– И что? – Я с опаской взяла пакетик с холерой и сунула его в карман. – Господи, где вы его взяли?...
– Долго рассказывать, – пани Остальская пожала плечами. – В общем, мне его подарил любовник... Он работал над биологическим оружием в одной из лабораторий и не смог удержаться, чтобы что-нибудь не спереть... Не трусь, Сашка, это ослабленный штамм – от него не умирают, но вечный понос обеспечен. Знаешь, у меня горе какое?... Шпиц соседки полюбил моего кота, представь, да? – Анна Рудольфовна вздохнула и повторила: – Ну, представь?...
– И что?
– Кот сбежал – не вынес. – Анна Рудольфовна вздохнула. – Ты уедешь в Россию, наверное?...
– Уеду, конечно, – кивнула я. – Чем так жить.
– А я могу жить лишь там, где держит меня память, – покачала головой Остальская.
Я попрощалась и вышла – с холерным вибрионом в кармане и книжкой по соблазнению на эстонском языке.
«Выйти замуж – за убийцу мужа?... Вдобавок женатого и с дочерью?» – думала я, быстро спускаясь из подъезда на улицу, где, подняв глаза, наткнулась на какое-то препятствие...
– Привет, Сашка...
– Здравствуй!
У дерева в начале другой улицы стоял он – полузабытый и постаревший человек из моего прошлого и прошлого Ильи,из нашей прошлой жизни, в общем... Он еще заходил в цветочный магазин, когда я в нем работала...
Так мы снова встретились и поговорили. Он когда-то учился с мужем, и его звали Лев – в той жизни, а теперь он – моторист с лодочной станции, я так и не спросила, как его зовут теперь и кто он в этот раз...
В ту весну, забыла сказать, Тапу оккупировали группировки соловьев, и их яростные трели разносились по всей округе, пока мы шли по парку и оживленно разговаривали, вспоминая жизнь.
Лишь к ночи мы расстались, он проводил меня и ушел, а я поднялась на второй этаж казармы, открыла дверь в комнату, в которой жила, и из моего кармана вдруг выпала брошюра на эстонском – « Подробные инструкции по соблазнению молодых мужчин».
Я включила свет и помимо воли улыбнулась, когда прочла первый попавшийся отрывок:
«– Так ты не хочешь меня чмокнуть?...
– А куда?...
– Сюда, допустим...»
На рисунке парочка жадно целовалась. Я села на кровать и пролистала брошюру от начала до конца, разглядывая смешные рисунки.
И тут – из одной брошюры выпала другая... Я, не глядя, подобрала ее с пола и прочла другое название – «Инструкция по ловле особо крупных мышей».
Из брошюры по ловле особо крупных мышей:
«– Конфеты должны храниться – здесь! – проворчал кот, открывая ларь, полный конфет.
– Шоколадные или сосательные? – пискнул мышонок.
– Все, – рубанул лапой воздух кот.
– А-а-а... – кивнул мышонок».
«– Я вновь хочу обрести смысл жизни, – сказал кот, уговаривая себя не есть мышонка. Сегодня он уговаривал себя не делать этого – 12 979 раз... Мышонок пока жив. Он глуховат и не слышит, как кот уговаривает себя...»
«– Дядя кот, а вы... мышей едите? – однажды спросил мышонок, глядя на дядю кота сбоку.
– А что такое мыши? – подумав, спросил кот и добавил: – Давно не едал. Попробовать не мешало бы... Э-э-э-э-э...
Мышонок задумчиво ждал... но – так ничего и не произошло.
Кот был ленив, а мышонок – глуп, и это на самом-то деле – было их счастьем. А счастье обычно не выбирают, какое досталось – с таким и живут».
Я посмотрела в окно – на темноту – и вновь углубилась в чтение.
Из брошюры по соблазнению (кого угодно):
«Нужно знать кого соблазнять, поэтому сперва выберите объект. Это – главное условие, чтобы соблазнение было к кому применить... Если при втором рассмотрении объект оказался не тем, кого вам хочется,смело показывайте объекту фигу (или комбинацию из трех пальцев) и отправляйтесь на поиски другого объекта,который вам необходим и желанен на данном отрезке пути. Он – где-то рядом,потому что мир – тесен (к сожалению)».
Я закрыла обе брошюры и задумалась.
А через неделю Валду Рейтель – впервые показал зубы,и я решила отомстить ему не только за Илью, но и за себя. Да, так и было.
Пани Остальская
Анна Рудольфовна после ухода Сандрин долго глядела из окна на улицу, на которой бабочкой пролетела вся ее жизнь...Тишина и шум мало трогали ее последние дни.
Что-то произошло в организме пани Остальской, но что именно пока было не совсем ясно... Анна Рудольфовна тяжело вздохнула и обвела глазами стены с портретами.
– Совершенно русская – как земля, – вдруг сказала пани Остальская, вспомнив Сандрин, и повторила: – Совершенно русская...
Она еще долго сидела, разглядывая людей, идущих по улице, потом дохромала до спальни и улеглась на край большой кровати.
– Мне ее жаль, – повторила она несколько раз.
И тихо заснула...
Чего он боится?...
Пока они шли и разговаривали, Фуат уговаривал себя: «Соберись, тряпка, расскажи ей о своей любви... Или просто назначь свидание, ведь она наконец-то одна... Расскажи ей про свое помешательство, когда увидел ее в первый раз, и потом, когда узнал об их свадьбе с Ильей, и про Французскую Гваделупу... И про то, что верил, что встретит такую же, но не встретил даже похожей, хотя искал... Искал!.. Скажи ей прямо сейчас, что она – одна на миллион!.. Никаких соплей и вранья, просто скажи ей, что любишь и не можешь без нее, и что она тебе снится...»
При этом он что-то оживленно рассказывал Сандрин – какие-то поросшиемхом школьные воспоминания, бодро гогоча при этом... Сашка чутко улыбалась на каждую его плоскую шутку, а он жадно вдыхал воздух, который выдыхала она. И у него снова не хватило храбрости намекнуть ей, что именно она, Сашка Синицына – принцесса его грез и основной фактор его тяжелого любовного помешательства уже больше двадцати лет!..
Он вдруг с подозрительностью следователя прислушался к себе, мысленно лопоча, что чувства не живут так долго. Ведь чувства – скоропортящийся товар?!
С чего он это взял, дурачок?...
«Почему я люблю ее до сих пор?! Не понимаю...» – глядя на узкую спину сорокалетней усталой женщины, язвительно осведомлялся у него тот самый с выгоревшим чубчиком восьмиклассник, каким он был когда-то, и который чудом не выветрился из него за двадцать лет.
Сегодня он выследил ее и шел за ней от радиостанции до дома у парка, удивляясь, зачем она идет туда?... Потом долго курил за деревом, чтобы выйти оттуда, словно бы случайно.
«Довольно! Хватит воспоминаний... Она – не твоя жизнь...»
И ретировался от греха подальше, как последний трус, скомкавслова прощания на ступеньках казармы, в которой она жила.
«Это какая-то ошибка... Я люблю ее так долго и непроходимо, а она, похоже, даже не догадывается об этом?!» – Через полчаса дома он залпом выпил стакан коньяку. От шагов включилось радио, и деревянный дом наполнился музыкой Рахманинова – мелодией одинокой души.
И расплющив нос о стекло, он еще долго смотрел на черную реку; от коньяка на душе стало немного легче...
Утром он спустился к реке.
Дождь прошел, натянутые веревки волн неумело перебирал ветер. У берега плескались воробьи и плавали пакеты из-под молока.
Фуат покосился на небо и присел у воды; Сандрин не выходила у него из головы всю ночь.
– Нет, все правильно, – бормотал он. – Сашка одна на миллион, другую б я не полюбил... Я ей вроде бы нравлюсь. – Фуат зажмурился и добавил: – Мы ведь можем сойтись?...
«Нет, пока я не найду эту чертову руку фельдъегеря Орлова, а потом?... К тому же в ней чувствуется какой-то надлом...»
В общем, он снова так ничего и не решил, хотя вспомнил, что мысль купить дом и зажить в нем с собакой и женой к нему как-то приходила...
