– Значит, вы будете жить в квартире вашего друга… И что вы будете там делать? Читать? Смотреть телевизор?
– Думаю, что я займусь научной работой. Жаль вот только, что не смогу оперировать…
– А расскажите мне про вашу жену!
– Про Людмилу? Хорошо, расскажу. Раз вы признались мне в том, что совершили, и я собираюсь помочь вам, чем смогу… то и я вам тоже кое-что расскажу. Понимаете, моя жена была алкоголичкой. Бросить я ее не мог. Просто потому, что она была мне близким человеком. Но с каждым годом она становилась все более невыносимой… У меня есть родная сестра, она меня очень любит… Роза. Она преподает музыку в школе, живет в Балашихе. Когда она приезжала ко мне, то есть к нам, моя жена терроризировала ее… Они с самого начала невзлюбили друг друга. В двух словах: Роза подралась с ней. Жестоко подралась. Просто не выдержала, и все. И в результате моя жена скончалась…
– И вы взяли вину за убийство жены на себя?!
– Да, конечно! Я просто не мог поступить иначе. Ведь в том, что моя жена стала алкоголичкой, есть, вероятно, и моя вина. Она же была моей женой! Если бы я уделял ей больше внимания, может, она и не стала бы искать утешения в алкоголе. Да и вообще, это убийство – случайность. Роза не собиралась ее убивать. Хотя кто знает… У каждого человека есть свой предел терпения. У Розы он закончился, вот и все.
– Может, у них все же был какой-то серьезный конфликт, о котором вы не знаете или просто не хотите мне говорить?
– Да все я знаю! – воскликнул он в сердцах. – Дело в том, что моя сестра долгое время не могла выйти замуж, собственно говоря, она так еще и не вышла… Возможно, она слишком разборчива, очень боится ошибиться, а может, просто не нашла еще своего человека. Моя жена, Людмила, постоянно донимала ее этим. Когда Роза приходила к нам, чтобы прибраться в квартире или что-нибудь приготовить (ведь моя жена в последнее время вообще ничего не делала по дому, и я обедал и ужинал или в клинике, или в ресторане), Людмила кричала на нее и даже поднимала на сестру руку – мол, ты здесь никто, у тебя должна быть своя семья, и нечего хозяйничать в нашем доме, да и вообще, лезть в жизнь брата…
– Знаете, вы вот рассказываете очень скупо, но за вашими словами я словно увидела их обеих – вашу жену и сестру, и я понимаю, что они действительно ненавидели друг друга… Особенно ваша сестра. Она не могла простить Людмилу за то, что та превратила вашу жизнь в ад. Жена-алкоголичка – это страшно! У нас в Уренгое, у соседки, сестра пила. Я видела, как страдал ее муж, это была настоящая трагедия… И еще – отвратительное зрелище!
– Думаешь, Роза на самом деле хотела убить Людмилу?
– Знаете, все мы время от времени испытываем такое чувство, вернее, желание, чтобы какой-то определенный человек исчез из нашей жизни. Мы, возможно, не хотим его физической смерти, просто очень хотим, чтобы его больше не было. Вот и сестра ваша, Роза, я думаю, тоже желала, чтобы Людмила исчезла. Со всеми ее бутылками, с ее грязной головой, немытым телом, отвратительным запахом и пьяным ором… Но как это было бы возможно осуществить? Заставить Людмилу дать вам развод и заставить ее уехать куда-нибудь подальше – это было бы нереально. Она все равно вернулась бы в вашу жизнь. Вот Роза и мечтала о том, чтобы ваша жена исчезла насовсем.
– Может, ты и права…
– Так как же ваша Роза отреагировала на то, что вы взяли всю вину за убийство на себя? Как все это было?
– Очень просто. После того как она нанесла моей супруге несколько смертельных ударов, когда поняла, что Люда мертва, сестра позвонила мне. Я приехал, оценил ситуацию и понял, что Розу надо спасать. Мой друг Лева – очень хороший, талантливый адвокат. Я позвонил ему, мы встретились, я ему все рассказал, объяснил, упомянул и о том, что хочу взять вину сестры на себя. И он пообещал мне – сделать все возможное, чтобы я получил минимальный срок…
– А ваша сестра? Как она себя повела?
– Как?.. Сначала она, конечно, была против. Понимаешь, надо было учитывать ее состояние. Она долгое время находилась в шоке. Конечно, она утверждала, даже кричала, что не позволит мне вмешиваться в ее судьбу, что ей самой требуется ответить за ее поступки и она, мол, нисколько не жалеет о том, что произошло; что так Людмиле и надо, зато теперь я свободен… Но она освободила меня от террористки-жены не для того, чтобы я сел в тюрьму. Мы беседовали с ней несколько часов, я должен был привести ее в чувство… Понимаешь, пора было вызывать милицию, что-то делать, ведь тело моей жены лежало в комнате… Сколько еще это могло продолжаться? Нам требовалось что-то срочно предпринять. Я должен был договориться с Розой, чтобы она не вмешивалась позже в процесс, чтобы не получилось так, что во время судебного заседания она ворвалась бы и заявила, что это она убила Людмилу. Я должен был иметь определенный набор улик, плюс мое признание, понимаешь? Нам с Левой нужно было очень тщательно все продумать.
– И что – в конечном счете вы ее уговорили?
– Да. Лева рассказал ей кое-что из жизни заключенных женской тюрьмы, объяснил Розе, что ее ждет, если ее посадят, и сестра как-то сразу пришла в себя. С ней случилась истерика, она стала плакать, говорила, что на самом деле не хотела смерти моей жены, что – просто так случилось… Лева приказал ей вернуться в свою Балашиху и затаиться там. И строго-настрого запретил Розе появляться на суде. Она сразу же и уехала. А мы все сделали так, чтобы у следствия не осталось никаких сомнений в том, что Людмилу убил я. Выпачкали мою рубашку ее кровью, я оставил свои отпечатки пальцев повсюду, где это только было возможно. Подошвы моих ботинок тоже вымазали в крови. А потом я позвонил в милицию и сказал, что я убил свою жену. Случайно. Что она была сильно пьяна (тем более что это была чистая правда, и экспертиза потом это доказала), мы подрались, она на меня напала, и так далее… Лева нашел свидетелей, и они подтвердили, что Людмила пила, часто бывала агрессивной. В результате мне все равно дали восемь лет. И уже через год я понял, что долго там не протяну. И не желаю заканчивать свои дни на нарах. У нас парень один освобождался, с ним я и отправил письмо Леве, где написал, что надеюсь только на него. Вот так все и случилось.
– А ваша сестра? Она приезжала к вам… туда? Как она вообще? Жива-здорова?
– Лева говорил, что она приезжает иногда в Москву, прибирается в моей квартире, звонит ему и все время плачет, говорит, что не может больше так, что ее грызет чувство вины, оно убивает ее, она не может больше выносить того, что я сижу вместо нее… Думаю, у нее начались проблемы с психикой. Она и раньше была чрезмерно эмоциональной, нервной. Да и вообще, она очень одинокий человек, несмотря на то что у нас с ней прекрасные отношения.
– Она знает о том, что вы сбежали?
– Думаю, нет. Откуда? В газетах о таких вещах почти не пишут. Лева будет молчать до последнего. Но вот когда я появлюсь в Москве, он позвонит ей и попросит приехать. Думаю, тогда она успокоится. Вот такая ужасная история…
– Еще неизвестно, что лучше – сидеть в тюрьме или жить в Балашихе с чувством вины, – сказала Надя, пытаясь представить себе, что чувствует сейчас Роза, сестра Григория.
– Известно! Поверь мне, тюрьма убила бы Розу. Там очень тяжело и страшно. Ведь она, по сути, не убийца… Просто перешагнул человек одну важную грань, не выдержал. Это скорее нервы, чем желание убить. Но с Розой мы еще разберемся. А ты? Что нам делать с тобой?
– Да вы ведь уже все решили… – слабо улыбнулась Надя. – Я слышала, как вы вчера говорили с вашим другом по телефону, я как раз возвращалась из ванной. Вы просили его переправить сюда документы Розы. Я так поняла, что это для меня. Чтобы я воспользовалась ее документами, чтобы добраться до места… Без паспорта ведь – никуда.
– Подслушивала? – Он ответил на ее улыбку понимающим взглядом. – Ладно… Услышала так услышала. Да, я попросил его прислать мне ее паспорт. Лева поедет в Балашиху и возьмет ее документы. Вы, конечно, не похожи с Розой, но типаж у вас приблизительно одинаковый. Посмотришь на ее фото и решишь – стоит ли тебе перекрашивать волосы, может, ты какой-нибудь особый макияж себе сделаешь или просто наденешь очки. Мы с тобой должны вернуться в Москву на самолете, понимаешь? А для этого нужны документы.
– Значит, вы возьмете меня в Москву? С собой?
– Во всяком случае, так будет лучше для нас обоих. В Москве тебе будет проще затеряться, а потом и устроиться куда-нибудь на работу. Лева поможет. А вот что делать с деньгами, оставшимися в поезде… Неплохо было бы их найти! Но трудно себе даже представить, куда они могли деться. Возможно, они до сих пор в том купе, лежат себе спокойно на полке, или – у проводников. Хотя вряд ли! Если тебя искали и твоя соседка по купе тебя опознала, то она скажет, что там была твоя подушка. Если в подушке спрятаны деньги, то их ведь легко нащупать через ткань, так?
– Да, конечно! Значит, их уже обнаружили? И вернули Смышленову?
