Получив радиограмму от Гопмана, Сушон приказал ему идти на сближение с собственной эскадрой, не вступая в контакт с противником. Не прошло и сорока минут, как противник обозначил свое присутствие появлением в небе самолета-разведчика. Гидроплан пролетел сбоку от немецкой эскадры, внимательно пересчитав число линкоров и эсминцев, сопровождающих главные силы адмирала, и, сделав разворот, быстро удалился восвояси.
Почти одновременно дозорные заметили в море дымы, за которыми показались крейсера Гопмана, идущие на сближение с Сушоном. Адмирал приказал им построиться в кильватерную колонну и следовать по правому борту от линкоров. Едва Гопман осуществил этот маневр, как дозорные заметили, дымы русских крейсеров, последние, предупреждённые гидропланом, уже заканчивали разворот на 180 градусов и поспешно уходили на восток. Противник был ещё вне зоны обстрела, но Сушон твёрдо знал, что обязательно догонит их.
— Собаки, — мрачно бросил Сушон, стоя на капитанском мостике и наблюдая в бинокль за убегающим противником, — на что они рассчитывали, напав на Данциг?-
— Видимо, не принимали в расчет мобильность Вашей эскадры, экселенц, — льстиво произнес кто-то из адмиральской свиты, толпившейся за его спиной.
— Глупцы, жалкие ничтожные глупцы. Теперь они полностью заплатят своими жалкими жизнями за это заблуждение.-
Увлёкшись преследованием, никто не обратил внимания, что, вновь зависший над германской эскадрой русский гидроплан, неожиданно стал покачивать своими крыльями, явно сигналя своим крейсерам. Результатом этих сигналов, стало изменение курса русской эскадры, которая неожиданно стала двигаться на северо-восток, словно пытаясь скрыться за Борнхольмом, чьи берега расположились слева по курсу Сушона.
Эти действия вызвали кривую усмешку на лице адмирала. Не отрывая взгляда от окуляра бинокля, он приказал:- Продолжить преследование врага.-
— Русские корабли в зоне поражения, — радостно доложил дальномерщик, и адмирал не замедлил ответить:- Открыть огонь по врагу!-
Прошло менее минуты, и стальные творения господина Крупа, приятно для адмиральского уха, ахнули в сторону русских крейсеров. Сушон и весь его штаб с радостью взирали, как немецкие комендоры всё ближе и ближе ложили свои снаряды к бортам кораблей противника. Русские пытались ответить, но что значили их кормовые шестидюймовки против мощи германских линкоров. Вся объединённая эскадра, словно свора собак, устремилась в погоню за русским зайцем, строго повторяя все его движения.
Сушон собирался вновь взглянуть в бинокль, как неожиданно, сильный удар сбил его с ног, и адмирал полетел вперед, при этом сильно ударившись телом об ограждение мостика.
— Что это? — испуганно успел спросить адмирал, распростёршись на полу, у офицеров своего штаба, суетившихся над ним. Никто не успел ничего сказать, как новый удар, вновь потрясший корпус «Дойчланда», перемешал человеческие тела в большую кучу, истошно кричавшую только одну фразу: — Русские мины! Русские мины!
Да, это действительно были русские мины, недавно выставленные миноносцами Беренса, и
на которые, используя сигналы с разведчика, крейсера своим отступлением заманили главные силы Сушона. При этом, завели не на край минного поля, куда первоначально шла германская эскадра, а в самую средину минной позиции с таким расчетом, чтобы в ловушку попало как можно больше вражеских кораблей, и их расчёт полностью оправдался.
Летевший впереди на всех парах флагман Сушона сначала угодил на один минный букет, а затем, уже двигаясь по инерции, наткнулся на второй. Два мощных взрыва основательно разворотили всю носовую часть корабля, проверив на прочность славные изделия мастеров кайзера. К огромному счастью для экипажа «Дойчланда», при взрыве не произошла детонация боезапаса корабля, что очень часто бывало на этой войне. Линкор только сильно осел на нос и накренился на правый борт.
Идущий вслед за флагманом «Гессен», заметив подрыв флагмана, стал экстренно маневрировать и, в свою очередь, тоже наскочил на рога мин, терпеливо поджидавших свою добычу. Взрыв прогремел под левой скулой корабля, его сильно тряхнуло, но особая конструкция немецких кораблей, обеспечивающая им живучесть при подводных пробоинах, не подвела, и на этот раз. «Гессен» только основательно осел на нос, дал слабый задний ход и стал осторожно выбираться из смертельной ловушки, боясь задеть винтом новую мину.
Замыкающие строй линкоры «Ганновер» и «Шлезвиг-Гольштейн» сумели вовремя распознать опасность, и дать задний ход, благодаря чему спасли свои днища от неприятных встреч.
В одну минуту ровный кильватерный строй германских линкоров сломался, и они сгрудились одной кучей вблизи подорвавшихся кораблей. Все непрерывно семафорили на флагман, запрашивая о его состоянии и ожидая дальнейших приказов. В поднявшейся суматохе все забыли о наблюдении за морем и за что жестоко поплатились.
Решившись на схватку с врагом, Беренс не ограничился одним лишь минным полем, выставленным на пути немецкой эскадры. В рукаве у капитана был ещё один козырь в виде английских подводных лодок, затаившихся вблизи западной оконечности Борнхольма. Уходя в поход, Беренс потребовал от союзников в свое подчинение части британских подлодок, базирующихся в Кронштадте. Всю первую часть похода англичане выполняли функции сторожевого охранения, прикрывая русскую эскадру с запада на случай внезапного появления противника, теперь же им отводилась роль засады, и союзники не подвели.
Пропустив линкоры Сушона мимо себя, субмарины спокойно подошли сзади и, словно на учениях, произвели залпы из носовых аппаратов. Главной жертвой нападения бриттов стал «Гессен», только что благополучно сошедший с минного поля. Две вражеские торпеды попали в кормовую часть линкора, вызвав опасный крен судна на левый борт. «Гессен» моментально просел, приняв в свой трюм большое количество морской воды, но экипаж быстро выровнял баланс судна. Однако, самое худшее для «Гессена» заключалось в повреждении его винта и рулей, превративших линкор в неподвижную мишень.
Два других корабля Сушона «Ганновер» и «Шлезвиг-Гольштейн» отделались одиночными попаданиями английских торпед, поразивших их стальные борта и не причинивших им серьёзных повреждений. На «Шлезвиге» была затоплена правая угольная яма, тогда как «Ганновер» стал зарываться носом, что существенно снизило его скорость.
Ринувшиеся на защиту своих кораблей эсминцы не позволили англичанам произвести повторные пуски без риска быть уничтоженными ответным огнем. Сделав своё черное дело, они поспешили уйти на дно, посчитав, что полностью выполнили перед русскими свой союзнический долг. Горя жаждой мести, немцы яростно палили по подлодкам из всех орудий, но без особого успеха.
Ещё не успели команды линкоров остыть после атаки с тыла, как в действие вступили главные силы русской эскадры, о чём громким голосом известил вперёдсмотрящий «Дойчланда».
— Новые дымы противника прямо по курсу!-
— Что, возвращаются русские крейсера? — прокричал Сушон, который из-за обильного кровотечения из разбитого лба и брови не мог самостоятельно смотреть на море.
— Нет, экселенц, это русские линкоры, — с дрожью в голосе произнес младший флаг-офицер.
— Не может быть! — гневно воскликнул адмирал, только сейчас отчетливо осознавший всю опасность своего нынешнего положения.
С большим трудом Сушон поднял своё избитое тело и, зажав ватным тампоном лоб, посмотрел на море. Словно подтверждая все его худшие опасения, приближающиеся линкоры противника дали дружный залп по столпившимся у края минного поля кораблям Сушона. Лес огромных водяных столбов вырос в опасной близости от бортов «Дойчланда», щедро окатив линкор брызгами.
Комендоры кригсмарин ответили нестройным залпом, из-за неразберихи произвольно выбрав свои боевые цели. Вся тяжесть их огня почему-то обрушилась на «Гангут», идущий вторым в кильватерном строе русских, тогда как по флагману «Петропавловск» было выпущено всего три снаряда.
Линкоры русской эскадры, вместе с тяжелым крейсером «Рюрик», вооруженным 10-дюймовыми орудиями, били, каждый по своей цели, выбранной им Беренсом. Флагман «Петропавловск» вёл огонь по «Дойчланду», «Гангут» наносил удары по «Ганноверу», «Севастополь» по «Шлезвигу», а «Рюрик» сражался с «Гессеном».
Звуки боя быстро вернули Сушона к жизни, пренебрежительно оттолкнув суетившегося вокруг него санитара, он приказал линкорам бить по ближайшему противнику, а крейсерам вместе с эсминцами обойти минное поле с юга и атаковать противника.
В этот момент к нему подбежал старший помощник капитана и доложил о бедственном положении линкора. Огромное количество забортной воды, проникшее внутрь корабля через огромные пробоины, превратили «Дойчланд» в плавучий бассейн, готовый пойти ко дну от любого нового попадания.
