Вечером она пришла к нему. И снова они не могли наговориться, и снова они танцевали под музыку «Никельбэк» (оказалось, что это и его любимая группа!), и снова пытались приготовить ужин. Когда же пришло время ложиться спать и он увидел ее в пижаме, то понял, что сделает все, чтобы завоевать это милое чудо, не остановится ни перед чем, что бы защитить от опасностей их работы эту трогательную красавицу во фланелевой пижамке с мышатами, сделает все, чтобы радовать каждый день ту, которая покорила его одним только видом длинных штанишек и кофточки с таким соблазнительно-целомудренным вырезом. Он уже обожал этот ночной комплект. Он даже был благодарен мягким кусочкам ткани за то, что они согревали его любимую женщину каждую ночь. Но отныне пижамка уже не одинока – теперь он объединит с ней усилия, чтобы его подруга никогда не мерзла.
Она свернулась клубочком рядом с ним и ее убаюкивало радостное сознание того, что она уже знает, как его рассмешить, что приготовить, как заманить потанцевать под музыку любимой группы, а главное – его тихое «sweetheart» и надежное тепло согревали ее сильнее, чем любимая пижама.
Искусство кройки и шитья
Автор: Arven
Я задумалась – а какие у меня возникают мысли, когда я слышу эти два слова «ночная рубашка»? И первой в мои воспоминания ворвалась вот эта история, которая произошла в те времена, когда я ещё училась в пятом классе.
Тогда в школах, среди множества всяких разных предметов, был урок, который назывался «трудовое обучение». На этих уроках мальчиков учили, как тогда говорили, «работать руками» – то есть работать на токарных или фрезеровочных станках, а девочек обучали тому, что нынче можно смело называть домоводство. То есть мы учились, как правильно готовить, вышивать, вязать – на спицах и крючком. Наконец, дошло время и до уроков, как надо шить одежду.
Начали обучать нас «основам кройки и шитья» с пошива ночной рубашки. Учительница предложила каждой девочке снять мерки со своей самой любимой куклы, сделать по этим размерам выкройку, раскроить ткань и пошить ночную сорочку. К следующему уроку – через неделю – каждая из нас должна была принести на суд учителя и класса собственноручно сшитую ею ночнушку...
Придя домой и, перечитав ещё раз все правила, данные учительницей, о том, как надо снимать мерки, кроить и шить ночную сорочку, я приняла решение, совершенно противоположное тому заданию, которое нам всем было дадено. Я не захотела шить ночную сорочку для куклы. Вместо этого я решила пошить ночную рубашку для себя – для того, чтобы мой труд принёс мне не только заслуженную оценку учительницы и «пятёрку» в классный журнал, а и ощутимые материальные результаты. Я захотела сделать вещь, которая в дальнейшем смогла бы служить мне достаточно долгое время.
Дождавшись, когда мама пришла с работы, я рассказала ей о полученном в школе задании и о пришедшей мне в голову задумке. Мой план получил полное её одобрение, и моментально стал воплощаться в жизнь. Взяв сантиметр, она помогла мне снять все мои мерки. Затем мы отправились в магазин, где купили чудесный сатин – отрез белой ткани с разбросанными по ней цветами нежной чайной розы.
Несколько вечеров я занималась пошивом своей будущей ночной рубашки. Наконец, моя работа была завершена – ночнушка «на вырост» была готова. По совету мамы я сделала её чуть больше, чем это было необходимо, исходя из моего тогдашнего телосложения: я сделала её более просторной в груди и в бёдрах, а её длина достигала практически пола. По крайней мере, подол моей ночной сорочки полностью закрывал мои щиколотки.
Когда я принесла свою работу в школу, на урок труда, многие девочки, рассматривая мою сорочку, подтрунивали надо мной. Однако меня мало трогали их насмешки. Получив заслуженную «пятёрку» я принесла мою ночнушку домой, и в тот же вечер в ней легла спать.
С того дня я постоянно спала именно в этой, сшитой своими собственными руками, ночной рубашке. Только когда ткань полностью износилась, я заменила её на другую. Однако это случилось весьма и весьма не скоро. А до того момента моя ночнушка верой и правдой служила мне, напоминая о том, как я училась искусству кройки и шитья...
Целая эпоха
Серебряный победитель 4 тура конкурса, звание «Серебряная ночнушка»
Автор: Marian
Она была создана, чтобы рождать желание. Она всегда это знала, ведь она была так красива. Тончайший шелк цвета слоновой кости, кружево ручной работы по подолу и на широких бретелях. Ее положили аккуратно в коробку, перевязанную лентой, и она поехала из мастерской Парижа в Берлин, где под восторженный женский вскрик была извлечена на свет.
– O, mein lieber Gott! Klaus! Vielen Dank, mein Schatz![1] – женщина обняла и поцеловала мужа.
– Nur das Beste für dich![2] – мужчина ласково пробежал рукой по волосам женщины, вдоль длинной шеи и после по линии стройного тела.
Женщина ее любила. Сорочка надевалась только в особые вечера, чтобы быть тут же стянутой с женского тела сильной мужской рукой. Но сорочка не обижалась, лежа на полу у постели шелковой лужицей – она улыбалась, ведь она вызывала желание. Со временем, правда, ее стали надевать все реже – сначала был долгий период других, хлопковых, когда женщина носила ребенка. А потом мужчина стал реже бывать в доме, но каждый раз, когда он возвращался, сорочка знала, что снова будет извлечена из ящика комода. И будут свечи, будет снова тихий шепот мужской и женский, и снова будет лежать она у постели или в изножье кровати.
Но один раз ее достали из комода в полной темноте, на удивление сорочки. Женщина не стала надевать ее, только уткнулась лицом в холодный шелк и тихо заплакала. Слушая ее слова, сорочка поняла, что прежняя жизнь закончилась – самолет, которым управлял мужчина, был сбит над Англией, и никогда больше в этой спальне не зажгутся свечи. И верно – сорочка еще долго, целых три года, лежала в темноте ящика комода, пока ее снова не извлекли женские руки.
– Bitte, nehmen Sie... bitte,[3] – приговаривал женский голос. И ей отвечал другой, мужской, но чужой, как тут же насторожилась сорочка, грубее, чем у того мужчины, который уже не вернется.
– Тю! К чему мне то? Я ж от души! Бери хлеб и консерву смело, не боись. А дочке твоей я шоколада три куска оставил на столе! Да на что мне тряпка эта?! Не понимаешь, что ль? Тю, вот ведь немощная! Я ж от души... дите-то худое какое у тебя, фрау! У меня самого трое таких! Ну, лады, не рыдай снова тольки! Давай сюда свою тряпку! – и сорочка из женских рук перекочевала в темноту холщового рюкзака. Там противно пахло табаком и человеческим потом, и сорочка поняла, что это, наверно, то самое место, куда отправляются вещи, отслужив свой срок. Она еще долго лежала в этом темном рюкзаке, завернутая в тонкую бумагу, как ее заботливо упаковала женщина, отдавая последнее, что осталось от прежней жизни. Прислушивалась внимательно к разным звукам, что доносились через холстину. А после ее снова так неожиданно извлекли на свет женские руки. Уже другие – крупные, более грубые, мозолистые.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
