Кира прижала руки к груди.
Боль в груди обожгла и взорвалась тысячами осколками. Кира в судорогах пыталась кашлянуть, но воздуха не было. А вдохнуть она уже не могла.
Боль алой простыней застелила глаза. Ноги подкосились.
“Это конец?” – пронеслось у нее в голове.
Ари в непонимании моргнул. Лицо Киры, только что светившееся жизнью, вдруг лишилось красок. Она схватилась за грудь.
А салют все гремел и сверкал. Люди кричали и свистели.
Кира покачнулась. Ари мгновенно среагировав, подхватив её. Тело Киры обмякло, расплылось. Ари рухнул с ней асфальт и посмотрел в её бледное безжизненное лицо.
Люди, не замечая происходящего, продолжали наступать, радуясь салюту.
– Разойдитесь! – закричал он что есть мочи. Народ изумленно расступился, и свет фонаря достиг сидящего Ари и Киру на его руках.
Артур задрожал, увидев её закатившиеся глаза.
– Звоните в скорую! Скорую!
И все закрутилось. Толпа облепила полукругом их. Как-то быстро появились доктора на носилках.
Ари не понимал что происходит. В ужасе он смотрел, как Киру укладывают на носилки. Словно тряпичная, рука сорвалась с груди и повисла с носилок.
В голове все билось: “Что произошло?”
Ари запрыгнул в скорую, не сводя глаз с бледного лица Киры, уголки рта были измазаны красным, и только спустя некоторое время до Ари дошло, что это кровь.
Скорая помощь на бешеной скорости неслась в больницу. А Кира все лежала без сознания. Врачи приложили к лицу кислородную маску. Её сердце билось.
“Но что произошло?”
Десятки людей. Носилки. И дверь реанимации, что закрылась перед носом, разделяя их.
“Что произошло?”
Ошарашено он рухнул на скамью. Руки тряслись. Он не понимал ничего. В один момент она улыбалась, а в другой…
Сумка Киры так и осталась у него в руках. Достав телефон, он долго смотрел на цифры блокировки невидящими глазами. Надо было сообщить её родным, что она в больнице. Нажав на кнопку SOS, он увидел телефоны под именем “Мама”, “Папа”.
Гудки звучали пронзительно.
– Ало! – встревоженный голос прозвучал на той стороне.
Ари перехватил телефон в другую руку.
– Здравствуйте.
Мама Киры резко выдохнула.
– Что случилось? – выкрикнула она. Ари растерялся от ее напора, но собравшись, произнес:
– Она потеряла сознание. Я вызвал скорую. Её привезли в первую городскую.
– Мы сейчас будем, – твердо сказала она и бросила трубку.
Юноша откинулся на спинку стула и облокотился затылкам о стену. Минуты растягивались как резина. Время не шло, а ползло.
Он все кидал взгляд на часы, что висели над дверью и гипнотизировал залипающую на каждой цифре секундную стрелку.
Редко медсестры проходили мимо. Кого-то ввезли на носилках.
Вдруг в коридор влетела женщина в куртке, накинутой на пижаму. Одна нога её была обута в тапок, другая – в туфлю. За ней бежал мужчина не в лучшем виде.
Ари встал, предположив, что это родители Киры.
Мама Киры пыталась пройти, но её не впустили. Отец пристально посмотрел на Ари и кивнул в приветствии.
Шло время. Мама Киры тихо плакала, спрятав лицо в груди папы Киры. Ари не решался заговорить.
Потом вышел доктор и пропустил родителей Киры. Было уже два часа ночи. Ари все ждал. Вдруг из заветной двери вышло знакомый человек.
Ари подскочил.
– Мама!
Женщина удивленно обернулась. Стетоскоп на шее взметнулся.
– Артур? Что ты здесь делаешь?
Ари подбежал к ней, ругая себя за то, что совершенно не подумал, что мама на дежурстве и схватил её за предплечье.
– Девушку, что привезли, Кира Орлова, в порядке? Я просто жду здесь уже около трех часов… Она потеряла сознание.
Женщина нахмурила свои светлые брови.
– Кира Орлова – это та Кира, с которой ты гулял в последнее время?
Он кивнул. Мама отвела его в сторону от открывшейся двери.
– Её стабилизировали. Пока. Готовят с утра к срочному переводу в онкологическое отделение.
– Онкологическое? – выдохнул Ари.
– Мне жаль, дорогой мой. У неё саркома легких. Четверной стадии. Родители сказали, что узнали обо всем три недели назад. Она отказалась от лечения.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Четвертая стадия саркомы легких, – не веря своим ушам, повторил он. В голове пронесся ее кашель, ее худоба. Ему все же не показалось, что она похудела с их первой встречи. А он глупый не придавал этому большое значение!
– По карте, у неё метастазы и в мозгу, и в печени. Судя по её состоянию, ей недолго осталось.
Ари сделал шаг назад и замотал головой.
“Нет… Не может этого быть… Нет”.
– Ты врешь, – прошептал Ари.
Мама вздохнула и протянула к нему руку.
– Пошли, я дам тебе успокоительное.
Ари отдернул руку и посмотрел в полные жалости глаза мамы. Она врала ему! Врала!
– Ты врешь! – грубо прошипел он.
– Артур…
Жалость в маминых глазах облила его, словно ведро ледяной воды.
Он развернулся и побежал. Ему нужен был воздух. Ему срочно надо было на улицу.
– Черт! Черт! – дерево вздрогнуло от удара кулаком и протяжно загудев, скинуло на Арии лепестки цветов.
Как такая жизнерадостная, молоденькая девушка могла заболеть раком? Что за хрень!?
Ари все не мог поверить в то, что услышал… Нет, мама что-то перепутала.
– Артур, – тихо позвала мама и положила руку на широкое плечо. Она была почти в два раза ниже своего сына, и в темноте двора больницы он казался огромным медведем на фоне ее.
– Скажи, что это неправда, – хрипло проговорил он и повернулся к маме потерянный, ошарашенный, разбитый.
– Это правда, дорогой. Кира Орлова, 17 лет, невысокая, русые волосы до плеч. Ее родители подтвердили, ей диагностировали саркому легких.
Челюсть Ари от напряжения хрустнула. Он сжал и разжал кулаки. Ему вдруг остро захотелось бить кого-то. Его бы сейчас на ринг.
– Ари, подожди меня. Я отпрошусь. Не уходи. Пожалуйста.
Юноша замотал головой и заставил себя успокоиться.
– Не надо. Я в норме. Мне надо побыть одному.
Мама тревожно всмотрелась в его лицо, скрываемое тенями ночи.
– Я пойду, – произнес он и, развернувшись, почти побежал к выходу за пределы территории больницы.
Внутри него все бушевало. Сотни мыслей клубились в голове, перебивая друг друга и не давая сформировать ни одну.
Ари брел сам не зная куда. Просто он не мог стоять на месте, ведь пока он двигался было ощущение, что он что-то делает, он может что-то изменить.
Беспомощность – вот что убивало его. Он ничем не мог помочь Кире!
Он все шел и шел, не замечая куда. Казалось, он готов так идти до утра и только дойдя до набережной, Ари понял, что ноги его сами собой принесли к морю. Умиротворяющему, дающему спокойствие…
Небо было сегодня без звезд. Ари посмотрел на далекий горизонт. Черное море без лунного света казалось черной нефтью, самой тьмой, что чудовищем могло накинуться на него в любой момент.
И вдруг он возненавидел море, небо… за их равнодушие.
Злорадно и с насмешкой море кидалось на бетон, обрызгивая Ари, и возвращалось в свою черную пучину.
– Ей же всего семнадцать! Черт подери! Семнадцать! – закричал он в черноту ночи.
Редкие люди, оставшиеся после салюта, шарахнулись от него.
– Ты так несправедлив! Почему она! Она ничем не заслужила этого!
Кричал он, не зная к кому обращался: то ли к морю, то ли небу, то ли к Богу, о существовании которого никогда не задумывался.
Он втянул соленый воздух через нос и сел прямо на набережную. Глаза защипали от брызг.
– Черт! Черт!
– Я смотрю, вы сильно расстроены, молодой человек, – произнес старческий мужской голос. Ари покосился на старика с палкой, что сняв шляпу, поприветствовал его.
– Я не в настроении разговаривать. Извините, – буркнул Ари и отвернулся к черноте моря и неба.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Ох, – вздохнул старик и, кинув трость возле Ари, не без труда сел рядом. Артур недовольно покосился на него, – как же прекрасна ночь. Мне кажется самое таинственное и умиротворенное время дня. А безлунная ночь – моя любимая.
