— В чем я провинилась? — грустно спросила Эрика.
— Ты? Ни в чем. Послушай, мне надо идти. — Мартин отвел от себя ее руку и сделал шаг вперед. Но Эрика опять удержала его:
— Мартин! — воскликнула она.
— Что? — почти взревел Мартин. — Чего ты добиваешься от меня, Эрика? Этого? — Он выронил бумаги, сгреб ее в объятия и поцеловал. Очень крепко, почти больно. — Ты этого хотела? Да?
— Нет, — прошептала она.
— Нет… — эхом откликнулся он.
7
Мартин рванулся в кабинет и захлопнул за собой дверь. Через минуту он снова открыл ее и посмотрел на Эрику удивительно грустными глазами:
— Извини. Просто я не в себе. Тебя вечно нет на месте, и постоянно звонит телефон, спрашивают почти всегда тебя. Патрик настойчиво интересуется, почему ты скрыла от него, что замужем. Тот же вопрос задает и твоя подруга Лотта. А Лесли все отказывается поверить, несмотря на мои горячие заверения, что твой муж не тиран. Он занимает телефон как раз тогда, когда я жду звонка…
— Извини, — беспомощно сказала Эрика.
— Хорошо, — смягчился Мартин. — Где ты была? Ты совсем замерзла.
— Что? — удивленно откликнулась она. — Нигде, просто гуляла.
Мартин кивнул, его взгляд совсем потух.
— Увидимся позже. — Он снова скрылся в кабинете, плотно закрыв за собой дверь.
Эрика не двигалась с места, глядя на валявшиеся на полу бумаги, которые он выронил. Она нагнулась и медленно подобрала их, аккуратно сложив на столик в холле. Потом пошла на кухню, чтобы выпить что-нибудь горячее.
Почему Мартин не в себе? В чем причина? Она прикоснулась к губам и тут же отдернула руку. Что его мучает? Неужели он разозлился, что переиграл сейчас? Он ничем не напоминал ей прежнего Мартина, которого она знала раньше. Тот Мартин был добродушным, шутил… Надо запретить Лесли звонить сюда. Эрика вздрогнула — на ее плечо вдруг мягко легла рука Мартина.
— Прости меня, Эрика.
Обернувшись, она несмело улыбнулась и… не смогла оторвать взгляд от его губ. Мартин кивнул на ее чашку:
— Еще осталось на мою долю?
— Да, конечно. Сейчас я тебе налью.
— Благодарю. — Он помолчал. — Через несколько дней все работы в доме будут закончены.
— Да. Мартин…
— Я просто устал от беспорядка, Эрика, — прервал он. — Я сознаю, что веду себя глупо. — Он улыбнулся и сменил тему: — Ты с кем-нибудь встречалась?
— Нет, ни с кем, — отозвалась она.
— Я имею в виду, с Лоттой или еще с кем?
— Нет. Мартин кивнул.
— Я выпью кофе в кабинете. Будет проще, если я установлю себе еще один телефон.
Стало действительно проще, когда он выполнил свое намерение. Но Мартин продолжал избегать ее, стараясь уединяться при любой возможности. Он закончил оформление своего кабинета, заполнил книгами длинные полки, закрывающие всю стену сверху донизу, и после этого стал еще реже показываться в общих комнатах.
Ремонт наконец завершился, все вещи стояли на своих местах. И в доме воцарились долгожданный покой и тишина. Однажды утром они проснулись и, встретившись, улыбнулись друг другу. Глаза Мартина опять засветились юмором. Это блаженство длилось целых два дня. Правда, Эрика нечасто виделась с ним в эти дни, и у нее не было возможности от души насладиться его хорошим настроением. Хотя, право, для нее, измученной его угрюмостью, это был настоящий деликатес.
Ей также не удалось задать Мартину столь мучивший ее вопрос. Утром он отводил Шарлотту в школу и возвращался вместе с ней. Потом он играл с девочкой, читал ей, смотрел с ней диафильмы или помогал делать уроки. Эрика слышала их шутки и смех, но не отваживалась присоединиться к ним.
Малышка стала привыкать к новой жизни. Так, по крайней мере, думала Эрика. Однажды в воскресное утро они собирались навестить дедушку с бабушкой.
— А я вернусь сюда опять? — забеспокоилась Шарлотта, когда Мартин помогал ей надеть пальто.
— Конечно, вернешься. Мы просто навестим их, подарим бабушке цветы, а дедушке — бутылку виски…
— А потом вернемся?
— Конечно, — пообещал ей Мартин. — Мы пообедаем с ними, а потом вернемся сюда, и тетя Эрика приготовит нам к чаю что-нибудь вкусненькое. Правда, Эрика?
Наблюдая за ними, она поражалась тому, насколько Мартин нежен и терпелив с девочкой. Из него мог получиться хороший отец. Она в который раз задавалась вопросом, почему он не был женат… Поймав себя на этой мысли, она улыбнулась: ведь он женат на ней. Но не рад этой женитьбе…
— Эрика?
— Да? Извини, что ты сказал?
Мартин бросил на нее испытующий взгляд, потом повторил вопрос.
— Да, конечно. — Она улыбнулась девочке: — Что тебе приготовить?
— Яйцо и чипсы.
— Хорошо, пусть будет яйцо и чипсы. Когда бабушка с дедушкой окончательно поправятся, мы пригласим их к себе.
— Хорошо. — Шарлотта подставила ей личико для поцелуя и велела Мартину сделать то же самое.
Он взглянул на Эрику и послушно вернулся к ней для прощального поцелуя. Это был легкий, дежурный поцелуй в щеку. А ей хотелось большего. Гораздо большего.
— До встречи.
— Пока.
Уходя, Шарлотта все еще выглядела обеспокоенной и одной рукой обнимала Дядю Чарли. Мартин вышел с отсутствующим видом.
Да, Эрике хотелось большего. Ей хотелось настоящего тепла, настоящего счастья и настоящей женитьбы. Не будь глупышкой, Эрика. Мартин всегда был тебе другом, и только. Ты флиртовала с ним в Румынии, шутила, разыгрывала его, но все это было по-дружески, не более того.
Ты капризничаешь, Эрика, уговаривала она себя. Ты хочешь того, что Мартин не может тебе дать.
Ей все труднее становилось притворяться. Это началось уже в те, как ей теперь казалось, далекие времена, когда она была прежней, веселой и немного легкомысленной Эрикой… Поглощенная мыслями о Роберте, наполовину дружескими, наполовину любовными отношениями с ним, она не замечала того, что лежит на поверхности. Эрика старалась игнорировать это, не замечать, только бы не признавать истинного положения вещей.
Она любила Мартина Белчера. И началось все давно. Это не страсть, не физическое влечение и уж точно — не дружеская привязанность. Это — любовь. Но он не любит ее.
Эрика бесцельно слонялась по дому, не в силах чем-то занять себя. Она включала телевизор, но ничего не воспринимала. Самое трудное, наверное, любить безответно. Самое горькое и мучительное из всех чувств. Ужаснее всего то, что Мартину неприятно ее общество, а особенно — ее прикосновения… Он весь напрягается, когда Эрика рядом.
Так же было у нее с Робертом. Только наоборот. Она тоже вся сжималась, когда он хотел большего, чем она могла и хотела дать. Эрика нервно рассмеялась: наверное, это наказание за ее собственные прегрешения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
