сопротивлялся. Как только мы оказались на пороге ближайшего полицейского участка взвизгнула сирена, а с потолков вывались турели огневых точек системы безопасности.
— Несанкционированный арест титулованной особы, — перекрыл сирену безэмоциональный мужской голос. — Бросить оружие. Всем оставаться на местах.
Стволы турелей нацелились на сопровождавших меня полицейских. Как позже выяснилось, весь этот цирк устроил ИскИн полицейского участка. В него было вбито всё законодательство баронства с подробными комментариями по каждой статье. Арестовать аристократа возможно было только при соблюдении определённых процедур и соответствующих разрешений. В моём же случае, сержант не счёл необходимым проверить статус задерживаемого, потому как действовал по наводке вышибалы.
Освободили меня тут же. Прибывший по срочному вызову дежурный офицер извинился за "излишнее усердие" своих сотрудников, как он выразился, и пригласил в личный кабинет. Если он со мной сейчас не договорится, то о его карьерном росте можно смело забыть, подсказал мне Аналитик.
— Не буду скрывать, мне крайне необходимо получить от вас письменное подтверждение о том, что не имеете ко мне претензий, — начал он нашу беседу, как только мы устроились за небольшим столиком и молоденькая секретарша принесла по чашечке горячего тоника.
— Почему именно к вам? — несколько удивлённо поинтересовался я.
— За действия подчинённых мне лиц в данное время отвечаю я. Так, что на счёт письменного подтверждения? — лейтенант явно торопился разобраться с этим делом.
— Ваши сотрудники незаконно арестовали меня, применили силу, сержант и вовсе был не сдержан на язык, публично оскорбив меня. И вы хотите, чтобы после всего этого я вот так запросто подписал вашу индульгенцию?
— Хорошо… Чего вы хотите? — набычился лейтенант.
— Начнём с тех под чью дудку плясали ваши люди.
— Это ещё надо доказать! — перебил меня лейтенант.
— А разве показания систем наблюдения в ресторане не подтверждают мои слова?
— Сожалею, но запись с них не велась по техническим причинам.
— Я начинаю сомневаться, что наш разговор имеет хоть какой-нибудь смысл.
После недолгого молчания лейтенант разродился мыслью.
— Если вы вели запись происходящего, то нам этого будет вполне достаточно.
— Уже лучше, — ободряюще кивнул я. — Такая запись у меня имеется. В качестве компенсации от наёмников я предпочёл бы получить ту сумму, которую они с меня требовали. С каждого! С вашими людьми ситуация аналогичная. Для тех, кто умудрился по своему скудоумию публично оскорбить аристократа сумма удваивается.
— Не знаю как для наёмников, но для рядового сотрудника полиции такие суммы неподъёмные! Сотрудник низового звена за год зарабатывает не более 50-ти тысяч!
— А вы меня не жалобите! Выходит, разводить меня на кредиты дело святое, а бедную полицию трогать нельзя?! Вы не боитесь, что среди аристократов вдруг появится слух, что полиция, которая всемерно должна защищать права знатных родов, потворствует преступникам? Долго ли после этого вы будете ходить в лейтенантах? И не забывайте про своё начальство — такой "подарок" вам точно не простят.
После недолгого молчания, лейтенант связался с кем-то и быстро переговорив осторожно поинтересовался:
— Возможно вас заинтересует материальный эквивалент?
— Что вы имеете в виду?
— Конфискат, подготовленный к уничтожению.
— По каким ценам?
— Среднерыночным, — заметно приободрился лейтенант.
— Не интересует, — отрезал я. — Зачем мне товар, который за такую же цену можно купить в любом торговом центре?
— Среди конфиската можно отыскать довольно редкие и ценные вещи…
— Которые ни показать и не зарегистрировать, — оборвал я лейтенанта.
— С вами трудно договариваться, — с досадой в голосе буркнул он. — Три четверти от станционной цены, больше уступить не могу — я и так слишком рискую.
— Договорились, — кивнул я. — Что по наёмникам?
— Я уже передал им ваши требования, но ответа пока не получил.
— Что предлагаете по этому поводу?
— Напрямую я на них давить не могу — не тот уровень, но простимулировать положительное решение вопроса вполне по силам. Вы оставляете мне отсроченный запрос о расследовании инцидента в ресторане, а я по истечении оговорённого срока пускаю в ход это дело или уничтожаю его с вашего согласия.
— Принимается. Думаю, трёх дней для раздумий им хватит.
С лейтенантом мы расстались вполне довольные собой. На почту пришёл каталог конфиската, очередная партия которого готовилась к уничтожению. За сутки я должен успеть разобраться с довольно внушительным списком и пометить интересующие меня позиции. Что же касается наёмников, то те держались до последнего. Надо сказать, лейтенант оказал предусмотрительным разумным и волевым решением не дал выйти на свободу задержанной троице вышибал из профсоюза. Тем самым избежав участи стать "козлом отпущения" и у него появился довольно весомый рычаг давления на наёмников. Руководство профсоюзов поначалу пошло в отказ и попыталось всячески откреститься от арестованной троицы, но под давлением неоспоримых доказательств всё же пошли на попятную. Со мной связался их представитель и назначил встречу.
На этот раз рандеву было организовано в одной из беседок в зоне отдыха станции. Похоже, я у лейтенанта сидел уже в печёнках, и он решил на всякий случай подстраховаться, организовав наблюдение за встречей. Его люди особо не маскировались, но в то же время и близко не подходили.
К моему удивлению, в назначенном месте меня дожидалась симпатичная, довольно высокого роста, крепко сбитая леди, бальзаковского возраста.
— Эл Но'Вик, если я не ошибаюсь? — окинула она меня оценивающим взглядом. — Или вы предпочитаете, чтобы я обращалась к вам согласно титулу?
— Оставим титулы для торжественных случаев, наш случай к таковым не относится. Кстати, я так и не услышал, как к вам обращаться? — всё никак не могу привыкнуть, что приветствия здесь не в ходу.
— Оле́ Катон, отвечаю за материально-техническое обеспечение, нашего профсоюза, — и приглашающе кивнула на скамеечку напротив себя.
М-да… не последнего человека послали на переговоры. Это одновременно и радует, но в то же время и настораживает. Видно, что опыта у дамы не занимать, как бы после таких "переговоров" без последних штанов не остаться.
— Я вас слушаю, — решил взять инициативу в свои руки.
Оле́ в некотором недоумении приподняла бровь.
— Нет, молодой человек, это я вас слушаю! — уверенным тоном, ответила она. — Насколько я понимаю — это у вас к нам претензии! Хотелось бы услышать, насколько они серьёзны.
— Даже так? — настала пора удивляться уже мне. — Вы хотите сказать, та троица вышибал действовала не от вашего имени?
— Вынуждена вас огорчить, но это действительно так! К сожалению, в данном случае, закон на вашей стороне и нам ничего не остаётся как выслушать ваши претензии. И так — чего вы от нас ожидаете?
— Мои условия остаются прежними.
— То есть, вы требуете компенсацию в размере 240 тысяч кредитов?
Я молча кивнул. Оле́ на несколько мгновений задумалась и продолжила:
— Вы понимаете,
