— Фейт! Вот это да! Глазам не верю!
И чувство неприкаянности покинуло ее, едва она услышала стук его сердца рядом со своим.
Он провел их в дом. Она замечала каждую деталь: красивый витраж входной двери, ухоженные цветы в бронзовых жардиньерках, портьеры в тон обоев.
Из соседней комнаты послышался женский голос:
— Ты нас не познакомишь, Гай?
Заглянув туда и увидев сидящую на диване молодую темноволосую женщину, Фейт уже открыла рот, чтобы сказать: «Гай, ты никогда не рассказывал нам, что у тебя есть сестра», но он опередил ее:
— Элеонора, познакомься, это мои близкие друзья — Фейт и Джейк Мальгрейвы. Фейт, Джейк, — это Элеонора, моя жена.
В голове у Фейт пронеслись болезненные воспоминания. «Я не собираюсь ни в кого влюбляться… У меня есть дела поважнее». Какой же наивной надо было быть, чтобы решить, что Гай останется верен такой пустяковой клятве. Наверное, он позабыл об этих своих словах еще до того, как ушел с берега, тогда как она, несчастная дурочка, хранила их в своем сердце.
Она пригляделась к нему и поняла, что он изменился. Его буйная шевелюра теперь была коротко острижена, аккуратный костюм сидел отлично. Когда Гай подошел к Джейку, чтобы пожать тому руку, Фейт обратила внимание, что он прихрамывает.
Сама же она, казалось, приросла к полу после его слов, забыв, что полагается в таких случаях делать. Только удивление и гнев, промелькнувшие на лице Джейка, вывели ее из ступора. Она жизнерадостно воскликнула:
— А мы и не знали, что ты женился, Гай. Поздравляю. И дом у вас просто великолепный.
Она сама не знала, радоваться ли своей неожиданно открывшейся способности лицемерить или презирать себя за это.
— Элеонора здесь все переделала, — сказал Гай. — Когда я вернулся из Франции, то с трудом узнал собственный дом.
— Присаживайтесь, мисс Мальгрейв, — предложила Элеонора. — И вы, мистер Мальгрейв. Не желаете ли чаю?
— С большим удовольствием.
Фейт взглянула на Джейка. «Никогда не подавай вида, что тебя это волнует». Он понял намек и обаятельно улыбнулся.
— Вы очень любезны, миссис Невилл. Мы не хотели бы вас обременять…
— Глупости! Мы очень рады, что вы заглянули к нам. У нас так редко бывают гости, правда, милый? Мы превращаемся в обычную супружескую пару! — Элеонора засмеялась.
— Ты недавно был во Франции, Гай? — спросил Джейк.
— Пару месяцев назад. Военным хирургом при Британском экспедиционном корпусе.
— Бедный Гай был ранен, — Элеонора погладила мужа по руке. — Мы за ним ухаживали, пока он не поправился.
— Ничего героического — сломал лодыжку, когда спрыгивал в канаву. Кости сместились, черт бы их побрал!
— Гай.
— Прости, дорогая. Это меня здорово подкосило.
Элеонора вышла из комнаты. Воцарилось молчание. Гай улыбнулся:
— А вы? Так здорово снова видеть вас обоих. Вот уж не подумал бы, что вы приедете в Лондон. Ральф всегда говорил, что он Англию терпеть не может.
— Так и есть. — Фейт тут же перестала трястись. Она даже сумела сложить губы в улыбку. — Это мы с Николь его застращали.
— Не вы, а Женя, — поправил Джейк.
— Мы не оставили ему выбора.
— У нас самих не было выбора, — уточнил Джейк. — Мы рисковали оказаться в лагере.
Вернулась Элеонора с чайными приборами. Фейт взяла протянутую чашку, и только когда чай стал переливаться на блюдечко, заметила, что накидала туда уже с полдюжины кусков сахара.
— Ой, простите! Наверное, я оставила вас без сахара…
— У Элеоноры есть заначка.
— Да, я научилась делать запасы, — шутливо отозвалась Элеонора. — Вы что-то рассказывали, мисс Мальгрейв?
Фейт отошла к окну и вдохнула тяжелый, одуряющий аромат лилий.
— Джейк ехал на велосипеде, а я вела машину. А от Ла-Рошели мы плыли по морю. Вообще-то, все это было бы очень забавно, если бы не папина ненависть к Англии. Он теперь все время в таком отвратительном настроении, что нам с Джейком тяжело это видеть, и мы решили остаться в Лондоне.
— А где сейчас Ральф и Поппи?
— Они живут в Норфолке, в маленьком коттедже. Папе там все не нравится. В деревне его считают чудаком, потому что он все время ходит в черном пальто и шляпе — помнишь его старую шляпу, Гай? — даже когда тепло. — Фейт говорила слишком громко и слишком много, и сама это понимала, но никак не могла остановиться: — Николь — это наша младшая сестра, миссис Невилл, — тоже живет с ними, но собирается вскоре уехать и стать знаменитой певицей.
— А Ральф с Поппи останутся в Норфолке?
— Больше им податься некуда, все деньги — не скажу, правда, что их было много, — мы потеряли, когда бежали из Франции.
— Немцы конфисковали все вклады, принадлежащие англичанам, — пояснил Джейк.
— Так что мы нищие. Хотя, должна сказать, Мальгрейвам бедствовать не впервой.
— И что вы собираетесь делать?
Впервые после слов Гая: «Это Элеонора, моя жена» Фейт взглянула ему в лицо. «Это несправедливо, — подумала она, — ну почему теперь я ему больше не дорога, а он не стал мне ни более чужим, ни менее нужным?!»
— У меня есть работа, Гай. Я помогаю одной пожилой леди. Руфус нашел для меня это место.
— Руфус?
— Руфус Фоксуэлл. Он художник, но его призвали во флот. Он будет служить на транспортном корабле. Мы с ним познакомились в Париже. Миссис Чилдерли — его хорошая знакомая. Она очень старенькая, и ей нужен кто-то, с кем можно было бы поговорить и кто мог бы выгуливать ее собачек. Руфус решил, что я для этого подойду. А Джейк работает в пабе «Кузнечик», да, Джейк?
— Да, хотя меня тоже призывают.
— А какая служба вас больше привлекает, мистер Мальгрейв?
— Пожалуй, в сухопутных войсках. Видите ли, я воевал в Испании.
— Джейк у нас офицер, — сказала Фейт. У нее начинала болеть голова, и ей хотелось поскорее откланяться. — А ты, Гай?
— Я из-за своей чертовой лодыжки демобилизован. И, наверное, это к лучшему. Боюсь, скоро мои услуги потребуются здесь.
— Думаешь, немцы станут бомбить Лондон?
— Это неизбежно, согласитесь. — Он повернулся к Элеоноре, накрыл ладонью ее руку и нежно проговорил: — Но вы с Оливером поедете в деревню, там безопаснее.
— А кто такой Оливер? — Фейт ожидала, что Гай скажет: «Мой пес» или «мой тесть».
— Наш сын.
Она услышала, как Джейк, чтобы заполнить затянувшуюся паузу, начал дискуссию о войне в Атлантике, и до боли сжав пальцы в кулак, заставила себя спросить:
— И сколько же ему, миссис Невилл?
— Шесть месяцев. Он родился на Новый год. Мы с Гаем поженились на прошлый Новый год, так что Оливер стал для нас чудесным подарком к первой годовщине свадьбы.
Гай предложил:
— Хочешь на него взглянуть, Фейт? Я отведу тебя в детскую.
— Не стоит, Гай, — возразила Элеонора. — Ты же знаешь, как он чутко спит.
Он погладил ее по плечу.
— Мы тихонечко, обещаю. А если он проснется, я его опять убаюкаю. — Он улыбнулся. — Знаешь, Фейт, Оливер — единственное существо на белом свете, которому нравится, когда я пою.
Фейт вслед за Гаем поднялась в детскую. При свете ночника она увидела у стены кроватку. Розовощекий Оливер спал на спине, раскинув ручонки и сбросив одеяло. Фейт прошептала:
— У него же золотые волосы!
Гай улыбнулся и шепотом ответил:
— Мы даже думали, что его подменили эльфы. Он настолько симпатичнее и умнее, чем мы оба. — Он наклонился и поцеловал сына в лобик.
Фейт почувствовала, что при виде спящего малыша у нее на глаза наворачиваются слезы. Она думала о том, что ее будущее так же темно и туманно, как этот огромный город, но не забыла сказать:
— Он такой славный, Гай. Представляю, как ты им гордишься.
Джейк ждал ее в передней. Гай настоял, чтобы Фейт оставила ему свой адрес. Буквы у нее получились неровные. Они с Джейком вышли, и когда уже оказались на улице, по лицу Фейт потекли слезы.
Джейк выругался и сказал:
— На, вытрись о мой рукав.
Фейт промокнула лицо о его протянутую руку и издала тяжкий полувсхлип-полувздох. Джейк возмущенно вопрошал:
— Как он мог? Как он мог жениться на ней?
— Что здесь такого? Почему Гай не может жениться, на ком хочет?
— Потому что ты его любишь!
— Не глупи, Джейк, — рассердилась Фейт. — Гай никогда мне ничего не обещал. И кроме того, — она вспомнила убранство комнат, — ты же видел, как у него в доме красиво и уютно. Занавески в тон диванных подушек. А какие цветы… Мне в жизни так не сделать.
Джейк продел ее руку в свою, и они быстро зашагали по темным, незнакомым переулкам.
Гай спросил:
— Ну, как они тебе? Замечательные, правда?
Они были на кухне; Элеонора убирала посуду. Она сказала:
— Джейк очень обаятелен. Конечно, несколько неотесан и резок, но все равно обаятелен. Я приглашу его как-нибудь на ужин.
