Мария де Бофор весело болтала со своим спутником. Молодой человек был Жаном де Бофором, младшим братом графини. Красивый, но сумасбродный представитель старой французской аристократии, он мечтал возродить власть Бурбонов и за это попал в тюрьму. Он мог бы лишиться головы, если бы не сделка его сестры с тайной полицией Наполеона. Молодой граф этого не знал и поэтому, в данный момент, выказывал недовольство по поводу того, что она так низко опустилась и общается с этим сбродом. Сбродом он называл новую аристократию Французской Империи. Среди многочисленной толпы было всего лишь несколько знакомых из старой и счастливой жизни. Увидев одного из них, граф извинившись перед сестрой, оставил ее одну.
Этим непреминул воспользоваться все тот же человек, в обществе которого Мари находилась на балу у князя Талейрана.
— Доброе утро, мадам. Вы прекрасно выглядите. Впрочем, как всегда, — произнес он небрежно, но в его голосе слышалось недовольство.
Графиня, едва удостоив его взглядом, отвернулась. Но это нисколько не смутило собеседника. Он придвинулся ближе и ядовито прошептал:
— Вот так значит, мадам, вы привлекаете его высочество. Он едва взглянул на вас. А помнится, совсем недавно на балу, он был от вас в полном восторге. Или может быть то, что ваш брат на свободе лишило вас памяти, и вы забыли, кому вы этим обязаны?
— Можете не беспокоиться, я не о чем не забыла. Вы ничего не понимаете. Я знаю что делаю. Я выполню свою часть договора.
— Я очень на это надеюсь, мадам. Помните, гильотина ждет вашего брата. И если вы забудете о нашем договоре и не выполните своих обязательств, она его дождется.
При этих словах графиня вздрогнула и посмотрела на брата — живого и здорового. Ее руки от ненависти к этому человеку сжали поводья так сильно, что лошадь нервно стала бить копытом о землю.
— Я сделаю все, что вы хотите. Только оставьте меня в покое, — произнесла она.
— Оставлю-оставлю. Не беспокойтесь, — более миролюбиво проговорил собеседник. Видя состояние графини, он решил поменять тактику. — Но помните, вы не должны медлить. Все должно произойти очень быстро. Скоро его высочество отбудет в Россию. А пока он не уехал, вы должны добыть одну вещь, которую он хранит в тайнике в кабинете российского посольства.
— Вы хотите, чтобы я украла у него из тайника бумагу! — Возмущенно воскликнула графиня. — Да за кого вы меня принимаете!
— За любящую сестру, которая беспокоится за безопасность своего брата.
Мария де Бофор вздохнула и отвернулась от своего собеседника. Ее взгляд, блуждавший по толпе, невольно упал на его высочество. Роман Александрович находился в компании дворян. Разговор был оживленный. Они о чем-то увлеченно беседовали, и может быть, немного спорили. С губ его высочества не сходила ленивая улыбка. Казалось, он всецело был увлечен беседой, но его глаза время от времени устремлялись на графиню.
— И что же это за вещь, которая должна пропасть из тайника его высочества? — Выдавила из себя Мария де Бофор.
— Вот это другое дело, мадам. Ну — ну, успокойтесь. Не надо так переживать. Ведь ничего особенного не произошло. — Собеседник Мари пытался ее успокоить. — Его высочество враг Французской империи. Он пытается подорвать ее устои и призвать в свои союзники наших высокопоставленных лиц.
— Только не нужно мне говорить о Франции, о патриотизме, о долге перед своей страной. Говорите, что я должна забрать из тайника, и покончим с этим.
Ее собеседник улыбнулся. Улыбка вышка несколько насмешливой и ядовитой:
— Ничего особенного, мадам. Небольшой лист бумаги, обвязанный красной лентой за подписью Романова и князя Талейрана. После этого вы и ваш брат будете свободны.
Мария де Бофор удивленно посмотрела на собеседника:
— Как и это все? Всего лишь бумажка, бумажка за жизнь Жана?
— Вы совершенно правы. Всего лишь бумажка. Вам всего лишь надо решить вопрос о том, как попасть в его кабинет не вызывая подозрений.
— Почему же вы сами это не сделаете, если это так просто?
— Мадам, а мы и делаем это сами. С вашей помощью. Так что не медлите, мадам. Она должна быть у меня до отъезда его высочества в Россию. Если же его высочество уедет и заберет эту бумагу с собой, что ж, — он тяжело вздохнул, — будем считать, что вы не выполнили свою часть договора. До свидания, мадам.
— Как бы я хотела сказать вам, прощайте.
— Ну, это совсем не трудно. Сделайте свое дело, и ваше желание исполнится. — Он развернул своего коня и покинул графиню.
Только когда он отъехал на достаточное расстояние ощущение грязи и мерзости, которое не покидало Мари в течение всего разговора, наконец-то оставило ее. Через несколько минут он затерялся в толпе придворных, и Мари смогла вздохнуть с облегчением.
Роман Александрович внимательно наблюдал за графиней. Человек в обществе, которого она находилась, показался ему знакомым. В памяти всплыл, еще не успевший забыться, бал у Талейрана и этот человек. Его размышление прервали вой труб и лай собак. Охота началась. Все направились к лесу. Роман Александрович, не спускавший глаз с графини, направился за ней. Она, обгоняя остальных, вырвалась вперед. Ее высочество, пришпорив коня, пытался ее догнать. Постепенно толпа поредела, все разъехались в разные стороны. Выехали на зеленую лужайку. Солнце уже стало припекать и под его лучами стало нестерпимо жарко. Этот жар усиливала бешеная погоня. Лошадь графини ничуть не уступала лошади его высочества. Графиня, увлеченная охотой, сначала не заметила, что ее преследуют. Но словно, почувствовав погоню, она обернулась. Увидев Романа Александровича, Мари улыбнулась ему и, пришпорив коня, пустилась еще быстрее. Его высочество с азартом охотника преследовал свою добычу. Расстояние между двумя всадниками стало медленно сокращаться. Он уже почти нагнал ее, когда почувствовал что-то странное. Седло медленно, но неотвратимо стало скользить с лошади. Конь продолжал скакать во всю прыть, но, почувствовав неладное, стал выказывать недовольство. Роман Александрович пытался остановить скакуна, но безуспешно. Седло наклонилось на бок, мгновение, и его высочество почувствовал глухой удар о землю. Сначала острая боль в руке, потом удар головой и он потерял сознание.
Графиня де Бофор, увидев, что его высочество преследует ее, пришпорила коня и понеслась дальше. Время от времени она поворачивала голову и смотрела, не отстал ли ее преследователь. Но тот не в какую не хотел отступать и упускать свою добычу. Повернувшись в очередной раз, Мари увидела, как его высочество рухнул на землю. Конь весь в пене, проскакав еще несколько метров, остановился. Мари соскочила на землю и бегом направилась к русскому. Он, лежа лицом вниз и не шевелился.
«Боже мой, неужели он умер?» — Мелькнуло у нее в голове. Мари испугалась то ли за него, то ли за себя, то ли за Жана. Страх ледяной рукой сдавил ее сердце. Она развернула его. Бровь была рассечена, на губах кровь, глаза закрыты. На мгновение Мари показалось, что он не дышит. Она в отчаянии дотронулась до его шеи и нащупала ускоренный пульс. «Жив. Ну, слава богу» — облегченно прошептала она. Графиня достала платок и вытерла со лба выступившие капельки пота. Так странно было видеть его таким — смертным и беспомощным. Как будь-то, находясь в трансе, она просто смотрела на него какое-то время. Но потом, словно очнувшись, ударила его по щеке, пытаясь привести в чувство. Но его высочество на это никак не отреагировал. Тогда Мари положила его голову себе на колени и просто стала ждать.
Придя в себя, но, еще не открыв глаза, Роман почувствовал острую боль в руке, тело ломило, в голове стоял невообразимый гул. Но когда он их открыл, стало еще хуже, если это вообще было возможно. Солнце слепило так, что ему опять пришлось зажмуриться. Он не сразу понял, где находится, и что вообще с ним произошло. Постепенно память стала возвращаться: погоня, скачка, седло, сползающее со скакуна и земля, которая так неприветливо с ним обошлась. Только позже он почувствовал, что голова лежит не на земле и чья-то нежная рука гладит его по волосам. Сделав над собой усилие, Роман Александрович разлепил веки и увидел Мари с тревогой и беспокойством наблюдающую за ним. Он попытался улыбнуться, но вместо улыбки получилась какая-то гримаса.
— Как вы? — Взволнованно произнесла графиня. — Как вы себя чувствуйте?
— Ужасно. Неужели я еще жив? — Князь смотрел на нее в упор недоуменным и удивленным взглядом. — Вы всегда волнуетесь за людей, которые вам не нравятся?
— Я всегда беспокоюсь за людей, которые попали в беду, ваше высочество.
— А разве я попал в беду? Со мной все в порядке. — Хотя ему и очень не хотелось, но он попытался встать. Рука по прежнему ныла, и шум в голове не прекращался. Роман сел на землю и почувствовал, что перед глазами все плывет и темнеет. Слышать в ее голосе сострадание ему было не приятно. Неприятно, что она жалела его. Жалость — это чувство, которое его высочество не любил больше всего, особенно жалость женщин по отношению к нему. Поэтому, сделав еще одно усилие, он встал на ноги. Но если бы не графиня, которая поддержала его за руку, наверное, он опять бы рухнул на землю. От ее прикосновения к больной руке с губ его высочества сорвался больной стон. Мари в страхе отдернула руку. Она хотела помочь ему, но видела, что помощи он не примет. Немного постояв и придя в себя, он почувствовал, что ему стало лучше. Голова все так же раскалывалась, но по крайне мере больше не кружилась.
