Роман Александрович внимательно наблюдал за графиней. Человек в обществе, которого она находилась, показался ему знакомым. В памяти всплыл, еще не успевший забыться, бал у Талейрана и этот человек. Его размышление прервали вой труб и лай собак. Охота началась. Все направились к лесу. Роман Александрович, не спускавший глаз с графини, направился за ней. Она, обгоняя остальных, вырвалась вперед. Ее высочество, пришпорив коня, пытался ее догнать. Постепенно толпа поредела, все разъехались в разные стороны. Выехали на зеленую лужайку. Солнце уже стало припекать и под его лучами стало нестерпимо жарко. Этот жар усиливала бешеная погоня. Лошадь графини ничуть не уступала лошади его высочества. Графиня, увлеченная охотой, сначала не заметила, что ее преследуют. Но словно, почувствовав погоню, она обернулась. Увидев Романа Александровича, Мари улыбнулась ему и, пришпорив коня, пустилась еще быстрее. Его высочество с азартом охотника преследовал свою добычу. Расстояние между двумя всадниками стало медленно сокращаться. Он уже почти нагнал ее, когда почувствовал что-то странное. Седло медленно, но неотвратимо стало скользить с лошади. Конь продолжал скакать во всю прыть, но, почувствовав неладное, стал выказывать недовольство. Роман Александрович пытался остановить скакуна, но безуспешно. Седло наклонилось на бок, мгновение, и его высочество почувствовал глухой удар о землю. Сначала острая боль в руке, потом удар головой и он потерял сознание.
Графиня де Бофор, увидев, что его высочество преследует ее, пришпорила коня и понеслась дальше. Время от времени она поворачивала голову и смотрела, не отстал ли ее преследователь. Но тот не в какую не хотел отступать и упускать свою добычу. Повернувшись в очередной раз, Мари увидела, как его высочество рухнул на землю. Конь весь в пене, проскакав еще несколько метров, остановился. Мари соскочила на землю и бегом направилась к русскому. Он, лежа лицом вниз и не шевелился.
«Боже мой, неужели он умер?» — Мелькнуло у нее в голове. Мари испугалась то ли за него, то ли за себя, то ли за Жана. Страх ледяной рукой сдавил ее сердце. Она развернула его. Бровь была рассечена, на губах кровь, глаза закрыты. На мгновение Мари показалось, что он не дышит. Она в отчаянии дотронулась до его шеи и нащупала ускоренный пульс. «Жив. Ну, слава богу» — облегченно прошептала она. Графиня достала платок и вытерла со лба выступившие капельки пота. Так странно было видеть его таким — смертным и беспомощным. Как будь-то, находясь в трансе, она просто смотрела на него какое-то время. Но потом, словно очнувшись, ударила его по щеке, пытаясь привести в чувство. Но его высочество на это никак не отреагировал. Тогда Мари положила его голову себе на колени и просто стала ждать.
Придя в себя, но, еще не открыв глаза, Роман почувствовал острую боль в руке, тело ломило, в голове стоял невообразимый гул. Но когда он их открыл, стало еще хуже, если это вообще было возможно. Солнце слепило так, что ему опять пришлось зажмуриться. Он не сразу понял, где находится, и что вообще с ним произошло. Постепенно память стала возвращаться: погоня, скачка, седло, сползающее со скакуна и земля, которая так неприветливо с ним обошлась. Только позже он почувствовал, что голова лежит не на земле и чья-то нежная рука гладит его по волосам. Сделав над собой усилие, Роман Александрович разлепил веки и увидел Мари с тревогой и беспокойством наблюдающую за ним. Он попытался улыбнуться, но вместо улыбки получилась какая-то гримаса.
— Как вы? — Взволнованно произнесла графиня. — Как вы себя чувствуйте?
— Ужасно. Неужели я еще жив? — Князь смотрел на нее в упор недоуменным и удивленным взглядом. — Вы всегда волнуетесь за людей, которые вам не нравятся?
— Я всегда беспокоюсь за людей, которые попали в беду, ваше высочество.
— А разве я попал в беду? Со мной все в порядке. — Хотя ему и очень не хотелось, но он попытался встать. Рука по прежнему ныла, и шум в голове не прекращался. Роман сел на землю и почувствовал, что перед глазами все плывет и темнеет. Слышать в ее голосе сострадание ему было не приятно. Неприятно, что она жалела его. Жалость — это чувство, которое его высочество не любил больше всего, особенно жалость женщин по отношению к нему. Поэтому, сделав еще одно усилие, он встал на ноги. Но если бы не графиня, которая поддержала его за руку, наверное, он опять бы рухнул на землю. От ее прикосновения к больной руке с губ его высочества сорвался больной стон. Мари в страхе отдернула руку. Она хотела помочь ему, но видела, что помощи он не примет. Немного постояв и придя в себя, он почувствовал, что ему стало лучше. Голова все так же раскалывалась, но по крайне мере больше не кружилась.
— Благодарю вас за помощь, — несколько холодно проговорил он.
Графиня этого не ожидала и в некоторой растерянности смотрела на князя. Роман Александрович молчал. Он не хотел обидеть Мари. Просто ему было стыдно и неловко за то, что он так бесславно свалился на землю прямо у нее на глазах. Роман оглянулся по сторонам в поисках своего коня. Тот расхаживал по лугу и мирно пощипывал траву. При виде этой безмятежности его высочество разозлился. Эта подлая скотина, которая скинула его на землю, смела, как ни в чем не бывало прогуливаться по поляне. Руки сжались в кулаки, но тут же разжались при виде седла неподалеку валявшегося на земле. Графиня тоже его заметила.
— Кто-то, наверное, плохо затянул подпругу, — задумчиво произнесла она.
Его высочество нетвердой и неуверенной походкой подошел и, подняв седло, с интересом стал его рассматривать. Подпруга оказалась подрезана.
— Плохо затянули, говорите вы? — Он показал ей ремень, половина которого, была ровно обрезана. — А, по-моему, от меня просто хотели избавиться.
Графиня вздрогнула от этих слов. И не смотря на теплую погоду, по телу прошел озноб. Она подумала о своем недавнем собеседнике, который пристально следил за князем. «Неужели он? Неужели тайная полиция решила избавиться от родственника императора Александра? Нет, это просто не вероятно. Этого не может быть. Единственное что им было нужно это бумага из тайника князя. Или нет? Или им была нужна его смерть?» Эти ужасные мысли не давали Мари покоя, вселяя страх и ужас в ее сердце. Она смотрела на князя, задумчиво рассматривавшего седло. Трудно было догадаться, о чем он сейчас думал. Только что он чудом избежал смерти. Кто-то пытался его убить. Но страха в нем она не заметила. Только лишь некоторое изумление.
— Убить вас? — Мари вдруг очень захотелось прервать это затянувшееся молчание. — Этого не может быть. Вряд ли бы кто-нибудь на подобное осмелился.
Князь посмотрел на Мари и улыбнулся.
— Вот этот ремень показывает другое. Кто-то все-таки осмелился. Но что с вами, Мари, вы так побледнели. Я напугал вас?
— Вы должны сейчас же сообщить об этом Наполеону. — Произнесла она, не ответив на его вопрос. Он и, правда, напугал ее. Но разве могла она ему об этом сказать? Разве могла сказать об этом человеке?
— А зачем?
— Как зачем! Он должен обеспечить вашу безопасность. Вы гость императора Наполеона. И если вас и, правда, хотели убить, он должен об этом знать.
Роман опять взглянул на графиню. Она беспокоилась о нем. Беспокоилась, хотя и отрицала это. Он бросил седло на землю и взял Мари за руку. На этот раз она не оттолкнула его. Рука была теплой и приятной. Тепло немного успокоило ее. Чувство страха и безысходности понемногу стало отступать. Постепенно к ней стали возвращаться ее веселый нрав и чувство юмора. В первый раз после их знакомства, он показался Мари таким смешным и забавным. С разбитыми губами и бровью, с порезами на лице он казался обычным человеком, а не высокомерным и надменным богом, сошедшим к простым смертным со своего пьедестала. Мари заглянула ему в глаза и невольно улыбнулась. Под ее насмешливым взглядом он смутился и отпустил ее.
— Я рад, что насмешил вас. Хоть кому-то происходящее кажется забавным.
— Ну не сердитесь, — примирительно произнесла графиня. — Почему вы думаете, что я смеюсь над вами?
— А разве здесь есть кто-то еще. — Роман демонстративно оглянулся по сторонам. Это движение снова отозвалось острой болью в руке.
Мари стало немного стыдно. Но она отогнала от себя подобные мысли. Таких людей жалеть не следует. Да и о чем жалеть. Рука заживет, и он все равно получит все что хочет. Мари же в этом случае своего голоса не имеет. Осталось только определить когда и при каких обстоятельствах.
— Если вы позволите, я помогу вам добраться до посольства.
— Не стоит утруждать себя. Я могу добраться до него сам.
— Да? Ну, как хотите. — Мари опять улыбнулась, видя его недовольство. — Впрочем, я могу сообщить графу Толстому об этом досадном недоразумении, и он приедет за вами.
— Ну, как же вы добры. — Саркастически произнес Роман. В эту минуту он ее почти ненавидел. Он видел, что она просто издевается над ним. Ведь она отлично знала, что они далеко и самому ему до посольства не добраться. А просить о помощи графа Толстого Роману не хотелось еще больше, чем принять помощь от Мари. Роман Александрович представил притворно сочувствующее выражение лица графа, его приторные и лживые слова сочувствия. Роман не обольщался на его счет. Он отлично знал, какие чувства вызывает у Толстого. Правда, у Мари он вызывал тоже не очень лестные чувства. И при других обстоятельствах тоже не стал бы посвящать ее в детали происшедшего. Сейчас же, если уж она и так оказалась свидетельницей этого досадного случая, у Романа не было другого выхода, как принять ее помощь. Не тащиться же ему через весь лес пешком, в таком ужасном виде. Завтра весь Париж будет знать о происшествии в лесу. И чего доброго это событие обрастет фантастическими подробностями.
