— Что это вас так заинтересовала Большая Медведица?
Бородуля решился:
— Вот выхожу я, товарищ майор, на границу, и творится со мной что-то неладное. Вот, скажем, Большая Медведица — семизвездный ковш, а куда он делся?
— А вы разве до сих пор не знаете, что каждая звезда появляется и исчезает в определенное время? Это, между прочим, зависит и от времени года, и от того места, откуда мы наблюдаем звездное небо. Большая Медведица видна здесь, но низко над горизонтом, в первой половине ночи, а вы ищете ее, вероятно, под утро.
Весь день лейтенант Пулатов и его молодая жена бродили по ташкентским магазинам. Перед самым закрытием, вконец измученные, они вышли из универмага и, вырвавшись из людского потока, свернули к уютному скверу.
Три дня, которые полковник Заозерный дал молодоженам на обзаведение хозяйством, подходили к концу. Контейнер был уже загружен, и от всех сбережений лейтенанта Пулатова осталось ровно столько, чтобы можно было скоротать сегодняшний вечер и добраться на заставу.
Ташкентские куранты пробили семь раз. Лейтенант предложил Людмиле поужинать, и они зашли в ресторан «Бахор». У четырехугольной колонны возле окна за столиком сидел человек в легком чесучовом костюме.
— Разрешите?
Человек поднял голову. Пулатов узнал в нем своего старого приятеля и обрадовался.
— Познакомься, моя жена. А это — старший лейтенант Ибрагимов.
Тот поздоровался рассеянно.
«Наверное, ждет девушку», — решил Пулатов. Он был настроен добродушно:
— А дела твои совсем плохи, дружище, если ты уже не в состоянии заказать что-нибудь более существенное. — Он показал на чайник и смахнул в сторону спички, которыми, видимо, забавлялся Ибрагимов.
Людмила с беспокойством смотрела на мужчин: ей казалось, что назревает ссора.
— Пойдем лучше, — сказала она мужу. — Я не хочу есть.
— Вот еще! — возразил Пулатов. — А я прямо умираю с голоду.
Ибрагимов вдруг достал ручку и что-то написал на бумажной салфетке. Лейтенант прочел записку, смутился.
— Ты права, Люсенька-хон, — сказал он. — Нам лучше уйти.
Ибрагимов, оставшись один, облегченно вздохнул.
Часы пробили восемь, потом девять, но никто к нему больше не подходил. Ибрагимов подождал еще немного и рассчитался с официанткой.
Он не заметил, как в тот момент, когда Пулатов подошел к нему и особенно когда лейтенант представил Ибрагимова Людмиле, вытянулись лица у сидевших за соседним столиком посетителей. Узкий в плечах, с виду болезненный парень, сверкнув золотыми коронками, что-то шепнул коренастому подростку. Тот кивнул и вышел из ресторана.
Перейдя улицу, будто невзначай остановился у небольшой застекленной будки. Сделал вид, что читает вывеску: «Приемный пункт по ремонту обуви». Но он этой вывески не читал, а опять-таки, словно ненароком, перебросился парой фраз с человеком, которому только что старательно начистили желтые ботинки.
Мужчина расплатился с чистильщиком и развязной походкой двинулся по улице Куйбышева к скверу. Возле одноэтажного розового домика, где размещался продовольственный магазин, он замешкался и невольно обратил внимание на бросающийся в глаза номер: тринадцать. Поморщился и нехотя зашел в магазин. Подросток уже поджидал его у окна.
— Шухер, Буйвол. Это офицер. А потом знаешь, кто к нему подходил в ресторане? Тот самый лейтенант, которого мы чуть не обработали на курорте.
— Сматывайтесь, детки, — прохрипел Буйвол. — Встретимся, как договорились.
Буйвол первым вышел из магазина и свернул на Хорезмскую. Не задерживаясь, дошел до улицы Пушкинской, где дорогу преградил хлынувший через перекресток поток автомобилей. Возле почтового отделения, на углу, попалось свободное такси. Буйвол остановил его и тяжело опустился на заднее сиденье.
— Прямо! — бросил он шоферу, незаметно поглядывая назад. Никто за ним не следил. Буйвол зло усмехнулся и вытер ладонью взмокшую шею. Когда, огибая сквер, поравнялись с улицей Пролетарской, приказал ехать к вокзалу. В это время вспыхнули фонари, и огненные дорожки заплясали по асфальту. Сзади приближалась «Волга» стального цвета. Такси свернуло на улицу Шевченко, но и «Волга» тоже свернула туда.
«А, черт! — выругался про себя Буйвол. — Неужели засекли?»
Хорошо, что он взял с собой Зуба и Тома. Правда, Василий Васильевич строго-настрого приказал ему вылететь одному. Но Буйвол решил действовать по-своему.
В последнее время ему вообще хотелось все делать наперекор шефу. Тот втягивал его в слишком опасную игру, и Буйвол это чувствовал.
Он решил подстраховаться и выработал план, как будет действовать в Ташкенте. Своим подручным он сказал: один «медвежатник» хочет взять на дело, но сперва надо к нему приглядеться. Зуб и Том должны были сидеть в ресторане до тех пор, пока «медвежатник» не рассчитается, а потом выследить, куда он пойдет. Ни в коем случае не заговаривать с ним и не показывать вида, что он их интересует.
Если бы Василий Васильевич узнал об этом плане! Да пошел он к черту, старый хрыч!..
«Волга» стального цвета продолжала двигаться следом. С досадой, все больше перераставшей в страх, Буйвол краешком глаза следил за ней. Такси нырнуло под светофор. Если «Волга» ринется на вспыхнувший красный цвет, значит… Но неизвестный шофер спокойно затормозил.
У вокзала Буйвол вышел из такси и быстро пересел в отходивший троллейбус. Как ни говори, а он все-таки рожден под счастливой звездой!..
Старшина Пологалов сказал: «Собирайся!» — и Бородуля сразу полез в кузов.
Кошевник выбрал момент:
— Сегодня ты откроешь программу нашего концерта.
Бородуля удивился:
— А что я буду делать?
— Поднимать занавес.
— Ты что же думаешь: я ничего не умею? — обиделся Бородуля. — Я же фокусник!
Кошевник захохотал:
— Вот уж что верно, то верно!
— Дай платок, — потребовал Бородуля.
Кошевник достал платок.
— Гляди, — сказал Бородуля и стал скатывать платок в шарик. Потом он дунул в кулак точно так, как это делал сержант Рощин. В этот момент машину тряхнуло. Платок, подхваченный ветром, очутился за бортиком.
— Где платок? — спросил старший матрос.
— Да у тебя в кармане.
Кошевник полез в карман и достал платок. Он очень удивился. Но еще больше удивился сам Бородуля.
Локаторщики помогли сгрузить нехитрый реквизит. Капитан Бунин пригласил Пологалова к себе.
— Вы что-то редко у нас бываете, — заметил старшина.
— Служба, — ответил Бунин.
Бородуля увидел Рощина.
— Здравствуй, — сказал сержант. — Как настроение?
— Вот, с концертом к вам приехали. А вы только покажите свой фокус.
— Ладно, — сказал Рощин, — может, и покажу.
Бородуля пошел за казарму, где на тенистой площадке приделывали занавес. Кошевник обрадовался:
— Гляди, как дергать надо.
— Сам дергай! — сказал Бородуля. В это время его окликнул Рощин.
Они уединились в какой-то комнате, и Рощин показал, как надо делать фокус.
— Держи платок. Так… Смотри, что под платком? Расческа. Опять смотри… Значит, расческа. Накрой. Теперь смотри… Что? Ничего нет. Вот так-то.
Потом начался концерт. Наконец объявили номер Рощина: «Великий маг и волшебник!» Вместе с ним на сцену вышел Бородуля. Сержант стянул платок в узел, дал пощупать Бородуле — никакого подвоха. Но Рощин дунул, и узла не оказалось. Их долго не отпускали со сцены.
Затем Бородуля рассказал Рощину про фокус с платком Кошевника.
— Как это у меня получилось?
Сержант смеялся до слез:
— А ты спроси, сколько у него было платков?
— Так, значит, один платок улетел, а в кармане у него лежал совсем другой? — догадался Бородуля.
— Но ты уж ему свою «тайну» не выдавай, — посоветовал Рощин.
— Конечно. А ты откуда фокусы знаешь?
