— И отлично, — сказал Пафнутьев. — Вообще надо в этих случаях быть осторожным. Спугнуть птицу очень легко. Ну, спасибо за сведения. Будем теперь наводить о нем справки, а там за дело!
— Вы меня известите? — спросил Прохоров.
— Ручаться не могу. Мне хотелось бы довести дело до конца и лишь тогда поставить вас в известность. Будьте терпеливы, Сергей Филиппович. Одно могу сказать, что он от нас не увернется.
— Спасибо вам! — сказал Прохоров. — В руки ваши предаю судьбу бедной женщины.
— Ну, я думаю, она еще в безопасности. Слишком мало времени еще прошло.
— Вечером вы будете свободны? Если да, то приезжайте ко мне и где-нибудь убьем время. Поедем в театр или за город.
— Превосходно! Во всяком случае, часов в десять я вам позвоню. Вы будете дома?
— Я никуда не ухожу. Мои личные дела кончены, и я совершенно свободен.
— Тем лучше. Так, значит, сидите в номере до десяти часов. Если что будет занятного, я сообщу вам. А теперь отправлюсь.
— С Богом! — пожелал Прохоров. — Ах да, забыл еще об одном: я справлялся в адресном столе о Дьяковой, ее нет.
— Вполне понятно: если Чемизов обратился в Платонова, то, очевидно, он и Дьякову превратил в какую-нибудь Семенову или Егорову.
Прохоров ударил себя по лбу.
— Вот простая мысль, которая мне даже не пришла в голову!
— Это свойство простых мыслей, — засмеялся Пафнутьев, пожав руку Прохорова, и вышел.
XVIII
ПО СЛЕДАМ
Чемизов вынул из ящика комода два футляра, обтянутых сафьяном, и раскрыл их. Улыбка озарила его лицо, глаза жадно сверкнули: в одном футляре лежал широкий браслет, тускло мерцая кроваво-красными рубинами, в другом — золотые дамские часы, сверкая бриллиантами, осыпавшими их крышку. Чемизов осторожно закрыл футляры и начал одеваться. В форме инженера, с рыжеватой бородкой, густыми усами и рыжеватым париком, он был совершенно неузнаваем. Только пронзительный взор его черных глаз выдавал его. Он застегнул форменный сюртук и уже взялся за фуражку, когда в дверь постучались.
— Кто там? — окликнул Чемизов.
Дверь приотворилась, и в номер вошел посыльный.
— Господину Кувыркову, — сказал он, подавая Чемизову конверт. — Просят ответа.
Григорий Владимирович вспыхнул и воскликнул:
— Кувыркову, еловая голова, а я — Платонов. Ты бы хорошенько справился у швейцара. Какой тебе нужен номер?
— Сто двадцать первый.
— А у меня сто семнадцатый! Только людей беспокоишь, — и Чемизов, возвратив письмо, резко отвернулся.
— Виноват, — смутился посыльный и вышел из номера.
Чемизов надел пальто и сунул футляры в карман. Он спустился с лестницы, вышел на широкую улицу и медленно пошел. В это время на другой стороне улицы посыльный говорил высокому, худощавому господину в пальто с мерлушковым ободранным воротником и котиковой шапке:
— Видите, Алехин, этого инженера? Так вот вы его ни на одно мгновение не выпускайте из виду. После придете в "Большую Московскую" ко мне и все расскажете.
— Превосходно! — ответил Алехин и тотчас двинулся следом за переодетым Чемизовым.
Посыльный направился в противоположную сторону. Он вышел на Тверскую улицу и скрылся позади каменного флигеля в полутемный тупик. Несколько минут спустя оттуда появился Семен Сергеевич Пафнутьев. Он вернулся в "Большую Московскую" гостиницу, поднялся в лифте на четвертый этаж, прошел по коридору и постучался в номер.
— Войдите! — раздался голос Патмосова.
— Все сделал, — сообщил молодой помощник. — Послал Алехина за Чемизовым. Теперь нужно ждать, что он принесет.
Патмосов потер руки.
— Ну, кажется, теперь мы напали на след! Только бы не упустить птицы и поймать вовремя! Этот господин времени не теряет, и — как знать? — может быть, богатая вдова уже на том свете, и он обрабатывает ее труп, как Коровиной.
— Нет, я не думаю этого, — сказал Пафнутьев, вздрогнув. — Слишком короткое время.
— Будем надеяться, что попали вовремя. Вот какую громадную роль в нашем деле играет случай! Если бы Прохоров не приехал в Москву или если бы, приехав, не встретил случайно Чемизова, то — как знать? — быть может, этот субъект ускользнул бы из рук, а Дьякова тоже фьють!
— Да, — согласился Пафнутьев. — Случай случаем, но все-таки нельзя отрицать, что мы его нашли, а уже гнаться по его следам было легче.
— И нашли случаем, — заметил Борис Романович. — Эту брошку негодяй по неосторожности подарил Дьяковой, к последней ходил тот же Прохоров, который так же случайно познакомился с Семечкиным и узнал про брошку. Все случай. Но наше искусство, Семен, в том, чтобы пользоваться случаем. Другие пройдут мимо него десять раз и не обратят внимания. Вот уметь обратить внимание, уметь сопоставить все случаи, уметь воспользоваться ими — в этом наше искусство! А теперь будем ждать Алехина, следующего случая, и потребуем сюда обед.
— Обедать так обедать, — сказал Пафнутьев. — А Прохорова позовем?
— Нет, нет! Он не должен знать, что я здесь. Только будет мешать. Пусть себе пожарится на огне нетерпеливого ожидания. Позвони слугу!
Молодой человек позвонил, и вскоре они сели за обед.
— Ты что делаешь после обеда? — спросил Семен Сергеевич.
— Я? — Патмосов улыбнулся. — Мое дело одно: отчего казак гладок? Поел, да и на бок. Спать буду.
— Ну, а я пройдусь. Обещался Кате привезти что-нибудь. Кстати, позвоню к Прохорову, чтобы не ждал.
— Делай что угодно; отпуск тебе хоть до полуночи.
— Ну, нет, мне хочется послушать Алехина.
— Да, может быть, он не придет и к полуночи. Проследить человека — дело нешуточное: Бог его знает, где он летать будет. Человек свободный, с желаниями и не без вкуса, кажется, и деньги тратить умеет.
— Во всяком случае, приду до двенадцати.
Они кончили обед. Патмосов лег спать, а Пафнутьев отправился в универсальный магазин "Мюр и Мерилиз" и там долго ходил по отделениям, выбирая подарки для своей милой Кати. Часам к десяти он вернулся в гостиницу и застал Патмосова за просмотром своей записной книжки.
— Не был? — спросил Пафнутьев.
— Нет. Садись пить чай! Ну что, много денег истратил?
— Не без этого. Неловко вернуться с пустыми руками.
— Ну, ну, балуй ее!
Пафнутьев улыбнулся.
— Люблю я ее, Борис Романович, — сказал он прочувствованным голосом. — Кажется, что нет на свете лучше девушки, чем она, а жена будет на славу.
— Ну, мир и любовь! Э… а вот и Алехин!
Раздался слабый стук в дверь, и в номер скользнул Алехин. Он снял шапку, пальто, поежился, подул на руки и потом поздоровался с Патмосовым и Пафнутьевым.
— Согреться хочешь, Константин Иванович? — спросил знаменитый сыщик.
— Если позволите, то с удовольствием. Промерз, продрог, устал как собака.
— Ну, ну… Позвони-ка, Сенечка!
Пафнутьев нажал кнопку звонка и приказал:
— Подайте водку и отбивную котлету! Скорее!
Алехин закурил папиросу и начал свой рассказ:
— Инженер, который был препоручен мне Семеном Сергеевичем, прямо пошел в ломбард. Я — за ним. Там он заложил браслет с рубинами и золотые часы с бриллиантами, денег получил семьсот тридцать рублей.
— Не дурак! — усмехнулся Патмосов. — Дело обделывает.
— После того он взял извозчика и проехал к Филиппову. Там позавтракал.
— Он почему-то любит Филиппова, — сказал Пафнутьев. — Сергей Филиппович там же встретил его.
— Завтракал он бульоном с пирожками.
— Брось! — махнул рукою Патмосов. — Ты еще будешь рассказывать, что он пил и ел, сколько заплатил. Короче! Видался он с кем-нибудь или нет?
— Нет, один сидел, поел скоро, потом взял извозчика и поехал. И уж ехал-ехал… Господи Боже мой! В самый конец Большой Дмитровки, а потом повернул в проулочек; есть там тупичок такой и церковь Спиридония, а подле меблированные комнаты Колчина, называются «Китай-город», грязные, так, средней руки. Большею частью на сутки сдают.
— Ну, ну…
Патмосов насторожился. Пафнутьев смотрел на Алехина горящим взглядом.
Тем временем принесли водку и котлету.
Алехин жадно набросился на еду и продолжал рассказывать:
— Вошел он туда и пробыл, надо быть, часа два, потом вышел оттуда с дамой. Последняя под вуалем и, видно, не совсем здоровая — шла, опираясь на его руку. Опять сели на извозчика и поехали в трактир "Трехгорный".
— Знаю! — и Патмосов кивнул головою.
— Там обедали. После он даму завез опять в «Китай-город», а сам отправился к себе. Я сейчас у этого Колчина — я его знаю — справку навел. Сказывает, госпожа Васса Алексеевна Томилина, вдова статского советника. "Часто, — говорю, — инженер у нее бывает?" — "Почитай каждый день. Приехал и привез ее, сам уехал, а потом постоянно у ней бывает". — "И подолгу у ней сидит?" — "Как придется; случается, что и до полуночи".
