Дарио повел ее в прекрасный ресторан, расположенный в самом сердце Медины. Их вновь окружила экзотическая атмосфера: струящиеся драпировки, медные масляные лампы, остроконечные арки с позолоченными решетками. Все это напоминало кадры из старых голливудских фильмов.
Сняв обувь, они сидели на коврах и лакомились на свежем воздухе средиземноморскими омарами, сочной бараниной, приправленной кориандром и шафраном, традиционным кускусом и прекрасными местными винами. Последние приятно удивили Мейву не столько вкусом, сколько тем, что они вообще были в меню.
— Здесь алкоголь разрешен, — объяснил Дарио, когда она заговорила об этом. — В большинстве ресторанов вино есть в меню, по крайней мере в городе. Вероятно, эта традиция осталась еще со времени французских колонизаторов. Как барашек?
— Неописуемо! — Мейва зажмурилась от удовольствия. — Она была слишком взволнована и практически не ела весь день, поэтому изрядно проголодалась. — Он просто восхитителен, впрочем, как и лобстер.
— Оставь место для десерта. Здесь подают восхитительные пирожные с финиками, а еще орехи, прослоенные медом. Это очень похоже на греческую пахлаву, только здесь ее называют «баклава». При твоем пристрастии к сладкому тебе захочется попробовать все.
— Ты, похоже, очень хорошо знаешь это место. Правильно ли я понимаю, что это не первый твой визит сюда?
— Я бывал здесь раз или два, — признался Дарио. — Но это было еще до встречи с тобой.
— Хм… — Мейва поджала губы и посмотрела ему в глаза. — Не думаю, что хочу знать об этом.
— А мне и сказать нечего. Зато я навсегда запомню ужин с тобой.
— Я тоже. Я просто на седьмом небе, Дарио.
Он поднес ее руку к губам и поцеловал:
— Тогда мы обязательно вернемся сюда еще раз, останемся подольше и поездим на верблюдах по Сахаре.
— Не уверена, что готова к этому. Я никогда не ездила верхом.
— Ты, наверное, никогда не пробовала исполнить и танец живота, но все бывает в первый раз, — заметил он и указал на молодых женщин, появившихся из-за занавеса.
Они танцевали прямо в зале, под взглядами мужчин, праздно курящих кальян. Квартет музыкантов в бедуинских одеждах исполнял ритмичную колоритную мелодию, в которой даже неискушенный слух Мейвы распознал арабские мотивы.
На танцовщицах были широкие штаны и лифы, обрамленные нитками золотого бисера, которые отзывались на каждое движение тела.
Заметив, как она поглощена этим зрелищем, Дарио сказал с усмешкой:
— Хочешь, я попрошу их дать тебе пару уроков, дорогая? Уверен, им это будет только в радость.
— Конечно, как только ты сделаешь пару затяжек кальяна.
— Извини, я не курю.
— Тогда и я не танцую, — ответила Мейва.
Дарио обнял ее, и они продолжали любоваться танцовщицами, есть пахлаву и потягивать приготовленный из фиников бренди и кофе, который подавали в маленьких чашечках на турецкий манер. Еще не было одиннадцати, когда они вышли из ресторана.
Вернувшись в отель, Мейва прислонилась к стене небольшой террасы и любовалась ночным пейзажем. Прямо перед террасой темная масса моря сонно выкатывалась на берег. Справа виднелся город с подсвеченными куполами и минаретами.
— У меня такое ощущение, словно я вижу сцену из «Тысячи и одной ночи», — вздохнула молодая женщина.
Стоя позади жены, Дарио расстегнул молнию на ее платье и, прижавшись к ней своим горячим телом, поцеловал в плечо. Поцелуй отозвался даже в кончиках пальцев ног.
— Эта ночь еще не закончилась. Насколько я помню, мы не успели кое-что сделать, — прошептал он. — Переоденься во что-нибудь более удобное, моя сладкая, а я закажу бутылку шампанского…
Но Мейва не нуждалась ни в шампанском, ни в пеньюаре, который до сих пор лежал где-то в глубинах чемодана. И вот вино согрелось, пеньюар не распакован, а Дарио любит ее с такой изобретательностью и страстью, что ей трудно дышать.
Он изучал каждый дюйм ее тела, лелея пальчики и чувствительную кожу под коленкой. Целовал ее грудь, ласкал языком пупок и удобно устраивался между ног.
Дарио заставлял ее трепетать и содрогаться. И когда Мейве казалось, что она соскальзывает в бездну безумия от изысканной боли желания, он отступал, не торопясь слиться с ней.
Когда Дарио наконец овладел ею, Мейва извивалась в бесконечных спазмах экстаза, которые мучили ее тело. Он достиг пика, а затем взял ее еще раз, и это было великолепно, словно путешествие на край земли и обратно.
Слабая и измотанная, она упала в его объятия, зная, что независимо от того, какое будущее их ждет, эту ночь она не забудет никогда.
Мейва спала как ребенок. Ее дыхание было ровным, тело — мягким и теплым. Влажные волосы свернулись в колечки на лбу, а рука доверчиво покоилась на груди мужа.
Возможно ли чудо? Способны ли страстный секс и романтика исправить брак, который разрушался месяц за месяцем и завершился катастрофой?
Не желая вдаваться в подробности, Дарио намеренно расплывчато говорил об их ссоре перед аварией. Но в его памяти до сих пор хранилось каждое слово.
Все началось в первую субботу августа, когда он вернулся домой из необычно долгой деловой поездки в Австралию. Прошлым летом, после того как Дарио привез свою невесту в Италию, он объяснил ей, что его работа связана с частыми разъездами. Они условились, что Мейва будет жить в миланском пентхаусе во время его отсутствия. Его семья была рядом, так же как и акушерка. Когда в конце января родился Себастьян, Мейва стала чаще бывать на Пантеллерии.
— Здесь спокойнее, — пояснила она, когда Дарио спросил ее об этом. — Нет толпы народа. Я могу больше времени проводить с сыном. Ты так занят на неделе, что мы практически не видимся. Прилетай сюда в пятницу вечером и оставайся до утра понедельника. Хотя бы эти дни будут принадлежать только нам.
Правда же заключалась в том, что Мейва хотела убежать от его матери, которая души не чаяла во внуке, но не скрывала отвращения к невестке.
— Она хитрая девица, которой удалось заарканить нашего сына. Эта женщина недостойна носить имя Костанцо. — Такой отзыв о своей жене услышал Дарио во время визита к родителям.
— Селеста, ты тоже не та невестка, которую хотела бы видеть рядом со мной моя мать, — заметил синьор Костанцо. — Но она, в конце концов, приняла тебя, и я предлагаю брать с нее пример. Дарио наш сын, и он сделал свой выбор. Причем этот выбор, насколько я вижу, совсем ему не вредит.
А в мае, в начале жаркого сезона, весь клан Костанцо перебрался в свои летние резиденции на Пантеллерии. Дарио, его деверь и отец проводили неделю в Милане, а на выходные приезжали к женам. В остальное время женщины вынуждены были составлять компанию друг другу. И именно тогда гниль вылезла наружу. Джулиана и Мейва сошлись с первой секунды, и их дружба переросла в сестринские чувства. Однако отношения его матери и Мейвы — совсем другое дело, как выяснил Дарио по возвращении из Австралии.
