Тем не менее, он продолжил освобождаться из своего укрытия, медленно и осторожно, потому что от близости солнечного света суставы его заныли, как у древнего старика. Виски и зубы моментально прострелила острая боль, от которой он непроизвольно поморщился. Когда его голова — без шляпы — показалась из-под покрывала, он, глядя через стекла своих затемненных очков, дающих хоть небольшую защиту, увидел, как молодая женщина чуть отстранилась. Впрочем, даже несмотря на затемненные линзы, ему пришлось прищурить глаза из-за яркого и причиняющего боль света солнца: казалось, кто-то насыпал толченого стекла в глазницы.
Лоусон, наконец, высвободил свои руки и плечи. Он сел в своей лодке, которую предусмотрительно привязал к ближайшему кипарису. Пистолет в руке девушки был направлен ему в грудь.
Она была все в той же одежде, в которой Лоусон увидел ее в «Болотном Корне»: серая юбка, черный жакет для верховой езды, белая с зелеными вставками блуза и шляпка. Правда, теперь на одежде виднелись мокрые пятна от пота. Глаза на ее лице, показавшемся Лоусону привлекательным, походили на два куска угля своей чернотой. Руки девушки скрывали кожаные перчатки, которые, по-видимому, защищали кожу ладоней от того, чтобы натереть мозоли во время гребли. Она относилась к предусмотрительному типу женщин, решил Лоусон.
— Что ж, — сказал он, пока перед глазами у него все стремительно расплывалось. — Все готово.
— Да, — только и отозвалась она.
— И все? Вы не собираетесь спрашивать меня, почему я сплю в своей лодке, завернутый в покрывало в… сколько сейчас времени? Часов десять?
— Практически.
— Что ж, раз вы не собираетесь задавать мне вопросов, тогда, позвольте, я их задам. Это ваш выстрел вчера сломал лезвие ножа Браннигана? Шулера. Верно? А затем вы сбили ему шляпу пулей.
Девушка сохранила молчание, и он, кивнув, продолжил:
— Вы очень хороший стрелок. Наверное, настоящий эксперт. Но… зачем вы это сделали? — и снова ответом было молчание. — Потому что решили, что Бранниган собирается убить меня? А вам я зачем-то был нужен живым? Вы остановите меня, если я задаю слишком много вопросов чересчур быстро.
— Ты на верном пути, — только и ответила она.
— Что ж… для более дружественной беседы, может, назовете мне свое имя?
— Энни Ремингтон.
— Хм… — протянул Лоусон. — А в руке у вас армейский пистолет ремингтон. Подозреваю, что это ваше профессиональное имя. Вы демонстрационный стрелок? Путешествуете и показываете, на что способно ваше оружие, для компании?
— Возможно, — не стала отрицать она.
— Может, тогда все-таки скажете свое настоящее имя? Серьезно, я ведь у вас на прицеле. Как вы стреляете, мы знаем оба. Что вам грозит, если просто представитесь мне?
Некоторое время она медлила, размышляя над его словами, но Лоусон уже подозревал, что она собирается сказать. Догадка его быстро подтвердилась.
— Энн Кингсли.
Он кивнул.
— Старшая сестра Евы. Я видел ее портрет. Вы с нею похожи. Ваш отец все вам рассказал? Поэтому вы явились сюда, чтобы удостовериться… в чем?
— Я явилась сюда, — сказала Энн Кингсли, уставившись прямо в стекла темных очков Лоусона. — Чтобы выяснить, что за игру ты ведешь с жизнью моей сестры, — ремингтон в ее руке не дрогнул. — Как ты убедил моего отца — довольно разумного человека — согласиться на подобную авантюру, я понятия не имею. Но глаз с тебя не спущу. И я чертовски не хотела позволить этому шулеру прикончить тебя вчера. Если я пойму, что это стоит сделать, я сделаю это сама.
— Ясно, — только и сумел отозваться Лоусон, чуть приподняв подбородок. — Вы считаете, что я как-то замешан в похищении Евы?
— Я не знаю, что я должна считать. Я просто села тебе на хвост и, поверь, без моего присмотра ты шагу не сделаешь.
— Это осложнение, которое я предпочел бы не иметь…
— Ха! Расскажи чего поинтереснее.
Лоусон обдумал свое положение. Выстрел однозначно ранит и может сломать кость или даже две, но, разумеется, он это переживет, пусть и придется какое-то время страдать от боли. Он мог бы броситься на Энн Кингсли и отобрать у нее пистолет, но солнце сильно снизит его силу и скорость. Возможно, следует отправить в ее сознание Взор и скомандовать бросить пистолет, но, похоже, девушка обладала сильной волей, а сейчас — днем — Лоусон был слишком слаб, чтобы отражать сопротивление сильной жертвы. Возможно, он и победит в конце этой схватки, но все же…
Может, стоит позволить ей насладиться этим куском власти, решил он. Мисс Кингсли может быть полезной до конца этого дела.
Хотя…
— Вы понятия не имеете, с чем имеете дело, — произнес он. И пусть это утверждение было, наверное, самым банальным изречением за всю его жизнь, сейчас оно было пугающе правдивым. — Поверьте, вы очень скоро пожалеете о своем желании следовать за мной. И вам уж точно не захочется ехать в Ноктюрн. Я серьезно.
— Дурачь этими речами кого-нибудь другого, — покачала головой она, и ее верхняя губа презрительно покривилась.
— Вот же черт, — устало покачал головой Лоусон, понимая, что имеет дело с крайне упрямой особой. — Я полагаю, что вы не примете на веру то, что я не имею никакого отношения ко всей этой истории и что я действительно намерен заплатить выкуп, чтобы вернуть вашу сестру целой и невредимой?
Кстати, об этом, подумал он, то, что Ева там видела, могло уже лишить ее рассудка, или… ее могли уже попросту обратить.
— У меня в принципе не очень много веры. Или глупости. Объясни мне, почему из всех людей, которые могли отвезти этот выкуп, выбрали именно тебя? Что в тебе такого?
— Удача, — хмыкнул Лоусон.
— Не думаю, что дело только в ней, — саркастически прищурившись, произнесла Энн Кингсли. — Мне кажется, ты далеко не все рассказал моему отцу и не хочешь рассказывать этого сейчас.
Лоусон потянулся к своей шляпе и водрузил ее на голову, потому что даже в тени солнце пекло ему голову. Кожу мучило неприятное покалывание, которое уже становилось болезненным. Еще немного, и…
— Послушайте, мисс Кингсли, — собирая остатки сил в кулак, сказал он. — Сейчас я сделаю то, что покажется вам весьма странным в моем положении: завернусь снова в покрывало и усну. Понимаю, что это жутко невежливо с моей стороны, но я должен так поступить, поверьте. Если сейчас вы оставите меня, к закату я проснусь, и тогда мы сможем поговорить более подробно. Идет?
— Нет, — ее взгляд изучил черный саван. — Я заметила, что ты совершенно не потеешь. Почему? Ты ведь достаточно тепло одет для такой погоды. И почему ты… спишь днем, завернутый… в это?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
