— Н-нет, — выдохнул Лоусон.
— Это ты сейчас так говоришь. Потом будешь смеяться над тем, что даже помышлял об этом.
— Так расскажи… — из последних сил выдавил Лоусон. — Вместе… посмеемся.
Некоторое время Ниббетт молчал, недоверчиво глядя на бледное лицо привязанного к кровати пленника. Тревор, как мог, старался не показывать мольбу, которая должна была гореть в его глазах, и, видимо, отсутствие сил помогло погасить огонек надежды на исцеление и превратить его в простой вопрос из любопытства.
— Ну ладно, смеха ради… говорят, единственный способ — это выпить ихор того, кто обратил тебя. Выпить полностью. Тогда ты, вроде как, вернешься в то состояние, из которого тебя обратили, и ты состаришься. Черт, некоторые из них превратились бы в пыль, если б такое случилось. Так что лучше не забивай себе этим голову. Все проходит, тоска тоже. Вот увидишь. Доверься нам и восстань, кэп. Как только обратишься… уже не захочешь становиться прежним.
… Лоусон вынырнул из омута своей памяти и из сна. Он почувствовал, как солнце ускользает с горизонта, а мир клонится к ночи. Вот оно, его время.
Выпутавшись из своего покрывала, он нашел Энн Кингсли все еще рядом. Свою лодку девушка также привязала к кипарису. Глаза ее смотрели рассеянно и покраснели от долго сидения на жаре, лицо раскраснелось от укусов насекомых, которых она, возможно, перестала отгонять, когда сон все же сморил ее.
Сейчас девушка вновь держала свой пистолет направленным в грудь Лоусона.
Солнце почти зашло. Звезды начали понемногу появляться на небосводе, и ночные жители болота тоже принялись просыпаться. Лоусон снял свои очки с темными линзами, потянулся и сбросил с себя покрывало полностью.
— Благодарю за ваше понимание, — улыбнулся он. — Теперь можем поговорить. Лучше, правда, делать это на ходу, чтобы не терять времени. Вы, я так понимаю, не передумали ехать в Ноктюрн?
— Не дождешься, — отозвалась Энн Кингсли.
— Этого стоило ожидать. В таком случае… сможете держать тот же темп, что и я?
— Смогу.
Он в этом сомневался, но плыть им, согласно карте Мак-Гира, оставалось не очень долго. Факел уже выгорел, но надобности зажигать его снова не было. Как, впрочем, и прятать свет, потому что они уже знали, что он приближается.
— Ну, хорошо, — вздохнул Лоусон, когда она отвязала свою лодку и поравнялась с ним, с готовностью взявшись за весла. — Следуйте за мной.
Куда? — спрашивал он сам себя. К саморазрушению? К руинам старого города? Еще больше его занимал вопрос, что делать с бесстрашной мисс Кингсли, когда они прибудут в Ноктюрн. Может, стоит отправить Взор на охоту и приказать ей вернуться в Сан-Бенедикта? Если бы это было так просто! Воздействие никогда не длится долго и не работает на расстоянии. Сейчас с помощью Взора отправить Энн Кингсли назад было равносильно тому, чтобы просто бросить ее в темноте на болоте, а Тревор Лоусон этого сделать не мог. Он был теперь в ответе за ее жизнь, и, похоже, этот груз ответственности он принял на себя по собственной инициативе.
— Интересный выбор карьеры вы сделали, — обратился он к девушке. — Как вышло, что дочь влиятельного политика становится демонстрационным стрелком, работающим на Ремингтон?
— Я всегда была хорошим стрелком, — ответила она после недолгой паузы. — Меня не растили быть одной из этих пустоголовых модниц. Меня растили так, чтобы я могла позаботиться о себе, и… действовать быстро и жестоко, если того требуют обстоятельства. Поэтому я здесь. А еще, я полагаю… мне просто нравится принимать вызовы.
— Вызовы, говорите? — невесело усмехнулся Лоусон.
— Но мы должны были говорить не обо мне, — напомнила девушка, в голос ее вернулась прежняя суровость.
Лоусон тяжело вздохнул. Пока он греб чуть впереди лодки своей спутницы, он нахмурился, потому что вдруг подумал, будто обязан ей кое-чем. Она проделала такой большой путь, готовая сражаться за свою сестру. Это была девушка с горячим сердцем, которая приняла Лоусона за соучастника похищения, однако… все же проявила определенное понимание и позволила ему не сгореть на солнце днем, пусть и не знала толком, кому помогает. Определенно, он должен был ей отплатить хотя бы честностью. Пожалуй, именно сейчас стоило нарушить тягучее молчание и сказать ей…
Он позволил лодке дрейфовать и дождался, пока девушка нагонит его. Серп луны поднялся над верхушками деревьев, ветви которых лениво колыхались над водой от легкого ветерка. Шум болота с каждой минутой звучал все громче.
Лоусон закурил сигару. Выпустив облако дыма, он склонил голову, посмотрев на поравнявшуюся с ним спутницу, и решился:
— К вашему сведению, скоро вам предстоит еще один вызов. Я бы даже сказал, это будет вызов вашей вере… Перейду сразу к делу: я вампир, мисс Кингсли, и вы сейчас следуете за мной в город, который много лет назад вымер, а сейчас находится во власти Темного Общества.
Глава восьмая
Мисс Кингсли молчала. Вода чуть пенилась под ее веслами.
— Мисс Кингсли, вы понимаете, что я вам говорю? — спросил Лоусон, подозревая, что она ведь могла никогда не слышать о вампирах, хотя, казалось, мифы о них были известны каждому ребенку. — Понимаете, о ком идет речь? Это существо, которое… перестало быть человеком. Ну, в моем случае, частично перестало. Я цепляюсь за то, кем я был, как только могу. Пью кровь животных вместо человеческой. Я не могу воспринимать другую пищу… почти никакую. Не могу долго находиться на солнце. Вот, почему в дневное время я спал под специальным защитным покрывалом. Это выглядит странно, но иначе никак. Я… — он помедлил, покачав головой. — Застрял между мирами, так сказать. Вы… мисс Кингсли, вы еще слушаете?
Девушка все еще молчала. Оба ее весла были опущены и дрейфовали под рогатой луной.
— Меня ранили на поле боя под Шайло 6-го апреля 1862-го года, — продолжил Лоусон. Он говорил спокойно, словно обсуждал запах дикой жимолости или грязь этого болота. — И после этого меня поймала стая вампиров. Меня забрали в логово, где они жили. Существовали, — исправился он. — Женщина, которая называла себя Ла-Руж, превратила меня в одного из них. Превращала, точнее сказать. Это отняло довольно много времени. И у одного из тех, кто там был, я выяснил, что если удастся выпить ихор — так называется жидкость, которая течет по жилам вампира вместо крови — того самого существа, которое тебя обратило, сможешь вновь стать человеком. Правда это или нет, я не знаю. Тот, кто рассказал мне об этом, тоже не знал наверняка. Его звали Ниббетт, и я отрезал ему голову ножом мясника в том фермерском доме при побеге. Это была не сильно привлекательная сцена, но вспоминать ее мне приятно. Разумеется, они погнались за мной, когда я сбежал. Они были быстрыми. А я был отчаянным и полным решимости, поэтому спрыгнул с моста и нырнул в реку, после чего для них я пропал. После этой ужасной истории… истории голодного создания, которое судорожно пыталось зализать раны и думало только о страшной жажде, началась другая история, где это существо, помнить которое я страстно не желаю, но обязан, чтобы не стать им снова, принялось рвать глотки скота и потрошить несчастных животных. Ниббетт был прав, это было откровение, — Лоусон поднял глаза и посмотрел на верхушки деревьев и на звезды, сияющие в небе. Он видел их горящими и сверкающими, какими они не были доступны ни одному человеческому глазу. Он видел, как извивается вечерний бриз, как фосфоресцирует вода. Он видел лазурный блеск глаз животных, которые смотрели на него из подлеска с обеих сторон канала, и, глядя в лицо Энн Кингсли в лунном свете в объятиях темноты, он мог видеть ее так же ясно, как будто небесное светило перенеслось под ее кожу и сияет оттуда со всей своей торжественностью.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
