без капельницы, с безобидной трубкой.
Проблемы реабилитационного периода этим не ограничились. В понедельник утром Татьяне позвонили соседи по палате и сообщили, что её свекровь ведёт себя неадекватно. Несмотря на запрет, она встала ночью, сорвала с себя все бинты и вышла в коридор. Там её обнаружила медсестра — бабушка лежала на полу.
Медсестра, с которой потом разговаривала Татьяна, сообщила, что она одна на весь этаж, за всеми ухаживать не успевает, поэтому бабушке надо нанимать сиделку.
— Где её взять? — спросила Татьяна, которая ничего не понимала в этих делах.
— А вы поговорите с Галиной Петровной, — сказала медсестра и посмотрела куда-то вдаль. Татьяна тоже посмотрела туда и увидела полную женщину лет сорока пяти, которая мыла пол в коридоре, и направилась к ней.
Галина Петровна тут же согласилась посмотреть за старушкой и обозначила свою таксу: если сутки — тысяча рублей, а если только ночь, то пятьсот. Татьяна удивилась, такой цены она не ожидала. Но делать было нечего, и она тут же отдала Гале, как та представилась, две тысячи рублей на ближайшие двое суток.
Муж тоже чуть было в обморок не упал, когда узнал о заработках простых поломоек. Он полагал, что за такие услуги достаточно рублей двухсот — трёхсот, но, видимо, выносить дерьмо за такие деньги никто не хочет.
Татьяна думала на работе взять отпуск за свой счёт, чтобы ухаживать за бабкой самой, но простая арифметика показала, что экономии не получится. А Галя, надо отдать ей должное, ухаживала за бабкой добросовестно. Она не только подставляла и убирала судно, но и мыла Римму Степановну, постельное бельё меняла регулярно, не придерживаясь графика, а также кормила её из ложечки.
Больная пока что чувствовала себя плохо: у неё всё болело, поднималась температура, тошнило. Она отказалась от капельницы, решив, что лучше умереть, чем терпеть такие муки. Татьяна собралась поговорить с врачом.
Она пошла на беседу в установленные для этих целей часы. Садит Гусамович сидел за столом, как и в прошлый раз.
— Я хочу поговорить с вами официально, — начала она.
— Да что вы! — врач сделал страшные глаза, — для этого надо быть лицом официальным, а я таковым не являюсь.
Татьяна сделала вид, что не слышит его очередной шуточки. Пока свекровь лежит в больнице, она уже сталкивалась с ними неоднократно.
Однажды лечащий врач пришёл в палату на обход и попросил всех посторонних выйти. Была суббота, Татьяна дежурила возле больной сама. Она вышла в коридор, но осталась стоять возле открытой двери. Вдруг бабке скажут что- то важное, а она не запомнит; решила подслушивать. Но шутник её очень скоро заметил.
Садит Гусамович вышел в коридор и с очень серьёзным видом обратился к Татьяне: «Я вам тут не мешаю? Наверное, мешаю. Ну, я пошёл. Вернусь, когда вы мне разрешите».
И врач, бросив своих больных, направился по коридору к лестничной клетке. Татьяна удивилась, но быстро сообразила, что надо делать. Она быстро направилась за ним, догнала его и сказала, что он уже может возвращаться в палату, она ему разрешает. Он поблагодарил её и пошёл к больным.
Ну что тут скажешь? Может быть, человеку делать нечего? Зачем эти приходы — уходы?
Потом она спросила женщин в палате: «Он у вас всегда так шутит?» И получила утвердительный ответ. Правда, шуточки у него бывают и похлеще.
Лида, например, рассказала, что вскоре после операции, осматривая её швы, доктор сказал: «Ну что скривилась? Ты и так некрасивая». И у семидесятилетней Лиды появились на глазах слёзы. Хотя со стороны всё это выглядело смешно.
И Нину, тоже немолодую женщину, Садит Гусамович не оставил без внимания: «Чем недовольна, матушка? Муж, что ли, бьёт?»
— У меня и мужа-то нет! — возмущалась Нина, — и какая я ему матушка, он сам не моложе меня. Ишь чего надумал, старый хрыч,
Неизвестно, какого эффекта хотел достичь врач, подшучивая так над больными женщинами, но получилось что-то не то. А что бы ответила ему Татьяна, если бы он вздумал с ней так шутить. Да уж нашла бы, что ответить. Некрасивая? У вас вкус плохой. Муж бьёт? Да, каждый день вместо завтрака.
Но она-то пока не больная, а у них и так нервы на пределе. Тут ещё врач издевается, шутит как-то не по-мужски. Может быть, у него личная жизнь не сложилась? Да нет, как выяснилось, есть жена-врач и двое сыновей, тоже врачи. А когда дети идут по стопам своих родителей, это вообще счастье. Так почему ему неймётся-то?
Дома Татьяна рассказала о шуточках врача мужу. Он долго смеялся.
— Оригинальный доктор, — сказал он сквозь смех, — только я забыл, как его зовут. То ли садись на гуся, то ли гусь на него садится.
— Садит Гусамович, — напомнила жена и тоже рассмеялась.
— Точно! А специалист он первоклассный. Маме-то собирались делать две операции: сначала убрать рак, а потом, через полгода, убрать трубку. Но наш доктор всё сделал за один раз, хотя это вроде бы не положено. Зачем старушку лишний раз мучить?
— Да, он заслуживает восхищения. Только непонятно, зачем над женщинами издевается.
— Возможно, у него такой психологический приём. Будет бабка всю ночь думать, почему её некрасивой назвали, и про рак свой забудет, — высказал своё мнение Сергей Алексеевич.
— Не знаю, это маловероятно, — усомнилась Татьяна Михайловна, — скорее, особый вид мужского садизма.
Вот поэтому, явившись на беседу с лечащим врачом свекрови, Татьяна решила игнорировать его шутки. В конце концов, рак — болезнь слишком серьёзная, и смеяться тут не над чем. Садит Гусамович понял это без слов и сразу стал серьёзным.
— Я не понимаю, зачем ей продолжают колоть в вены, — начала она разговор, — вены плохие, лекарство не проходит. Есть же другой способ, мне это делали после родов после большой потери крови — вставили трубку в артерию и быстро перелили кровь.
— Это опасный способ. В этом случае физраствор побежит слишком быстро, сердце может не выдержать. Но завтра из отпуска выходит замечательная медсестра Аня, она обязательно попадёт в вену.
— Будем надеяться. Но как же ей с такими венами будут делать химиотерапию?
Собеседник посмотрел на Татьяну так, как будто хотел покрутить пальцем у виска.
— Кто вам сказал, что ей будут делать химию? В этом возрасте она противопоказана, как и радиооблучение. Можете проконсультироваться у химиотерапевта.
Татьяна молча смотрела на хирурга, но не решалась произнести вслух страшную фразу: так ей недолго осталось?
— Проживёт, сколько отпущено, — ответил врач на её немой вопрос.
Медсестра Аня действительно появилась, и бабушку удалось уговорить на дальнейшие вливания.
