Я медленно окинула взглядом огромный тронный зал. Да, я догадывалась о причинах – здесь было убито слишком много драконов, и вероятно целью их убийства было изолирование данного места от любой магии, кроме магии «Памяти крови».
–Ты – ничего не можешь! – она откинулась на спинку трона, и, запрокинув голову, вновь расхохоталась. – Вероятно, впервые в моей долгой жизни интуиция меня подвела. Я сочла тебя угрозой, но нет – ты лишь инструмент Стентона. Инструмент, который я использую для победы. Основательной и сокрушительной победы. Тебе ведь известно, что драконы, коим удалось обрести свою истинную пару, не способны прожить без нее и дня? Исключительным условием является рождение дитя, но у тебя его нет. Зато наиболее сильнейшие из драконов признали тебя своей истинной парой. Арнел, Давернетти, Гордан – я избавлюсь от всех троих одним ударом. Великолепно! Просто великолепно!
И вновь выпрямившись на своем чудовищном троне, она взглянула на меня и поинтересовалась:
– Ты знаешь, как погибают драконы, не желающие более жить? Знаешь? Они взмывают в небо. Летят так высоко, что начинают задыхаться без воздуха. И вот тогда, практически теряя сознание, так чтобы подавить инстинкт самосохранения, они складывают крылья и падают вниз, разбиваясь о скалы. Вдребезги разбиваясь об острые камни. Смерть воистину достойная быть воплощенной в какой-нибудь пошлой пьесе или печальном стихотворении.
Я стояла, взирая на эту чудовищную женщину, и думала о том, что ее гибель будет не столь поэтична.
Из нас двоих, во время моих «разглагольствований» больше полезной информации получила я, но она об этом уже никогда не узнает.
Миг краткого сожаления.
Понимание чудовищности, необратимости и бесчеловечности своих намерений.
Безусловное осознание того, что всем участникам заговора я едва ли сумею причинить вред, мне не хватит для подобного ни жестокости, ни сил, ни знаний.
Я не смогу остановить дракониц, не желающих терять свою свободу и независимость.
Я не сумею убить магов старой школы – я в целом не способна убивать.
Я не противник герцогу Карио – он сильнее, опытнее и безжалостнее меня.
Я не стану преследовать и разыскивать тех жителей Города Драконов, что пытались своим заговором противостоять драконам, ведь… отчасти я понимала жителей Вестернадана и во многом была солидарна с ними.
И я не смогу способствовать уничтожению Ржавых драконов, воистину не смогу.
Но здесь и сейчас, собрав все свои силы, я посмотрела на шкуру дракона у подножия ее трона, и решительно подумала о том, что этой чудовищной женщине нужно помочь. «Никакой злости, никаких эмоций, никаких чувств» – я постаралась воплотить в себе все это, и снова заставила свое сознание мыслить лишь о том, что этой женщине просто нужно помочь. Ее ведь все еще тошнит? Она нуждается в облегчении данного состояния и нуждается во мне. И не имеет значения, что я испытываю по отношению к данной персоне лишь крайне отрицательные эмоции – я ведь человек, я не могу просто так оставить страдать живое существо. Это как со старой леди Арнел – я едва ли испытывала в отношении нее хоть каплю добрых чувств, но я не могла не помочь.
И я сделала шаг.
– О, мисс Ваерти, судя по всему герцог Карио был прав, по поводу вашей девичьей памяти. Моя дорогая, вы запамятовали, что любой, кто желает убить меня, вступив на шкуру черного дракона, немедленно погибнет.
Нет, я не забыла. Более того – я превосходно запомнила условия неминуемой гибели, а потому совершенно спокойно сделала следующий шаг, взойдя на первую ступень.
И шкура, вспыхнув на миг огнем, тут же угасла.
– О, надо же, вы не собираетесь меня убивать! Что ж, вынуждена признать, это даже становится интересным, – прокомментировала мои действия та, кто стоял за столькими преступлениями.
Но я напомнила себе о том, что не собираюсь убивать ее. И я действительно не собиралась.
Шаг за шагом по шкуре черного дракона, искромсанной настолько, что, кажется, я уже догадывалась, как погиб этот дракон – он разбился о скалы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Полагаю, я знаю, о чем вы сейчас думаете, – магиня откровенно глумилась надо мной.
Но кто я такая, чтобы обижаться на подобное? Я никто. Слабый человеческий маг всего лишь шестого уровня силы, и с одним небольшим преимуществом – врожденным иммунитетом к драконьей магии. По сути, я была никем. Но именно в этом было мое главное преимущество.
Четыре ступени… – что ж, судя по всему, теперь я знаю, почему драконы опасаются числа четыре.
Насмешливый взгляд увешанной драгоценностями магини, чей возраст мог варьироваться от пятисот до четырехсот лет, не меньше.
Моя грустная улыбка.
Искреннее, но злорадное и предрекающее мне гарантированное поражение любопытство в ее зауженных глазах. Но такие как она, привыкли подчинять, а не подчиняться. Слишком могущественная, чтобы даже представить себе, что кто-либо рискнет произнести направленное на нее подчиняющее заклинание.
И это было ее первой ошибкой.
– In drag! – мое заклинание заставило магиню склониться в поклоне, не слезая с трона.
Но мне достаточно было того, что она придвинулась ближе.
Быстрое движение, и я прикоснулась пальцами к гортани, тому небольшому участку шеи, что не было завешено драгоценностями.
– Requiesque curarum!
Заклинание расслабления гортани, одинаково успешно действующее и на людей и на драконов.
– Ыхр! – выдохнула магиня.
Но не успела ничего сделать.
Я давно рассчитала собственные силы, я знала свои сильные и слабые стороны, я знала, что ничего не смогу противопоставить ни сильным магам, ни драконицам, ни вивернам, ни Ржавым драконам. Да и Зверю мне по факту противопоставить было нечего, но кое-что все же имелось.
Продолжая удерживать два пальца на гортани магини, я извлекла фляжку, некогда наполненную для меня доктором Эньо, и произнесла:
– Мистер Илнер назвал эту фляжку «дамской», но до того, как подобрать достойный термин, он все же обмолвился, что подобные фляжки обычно носят под корсажем… шлюхи. Надеюсь, вы и данный факт сочтете… забавным. Tempus!
Для того, чтобы избавиться от моего заклинания, ей, с ее уровнем силы, хватило и трех секунд, но спасение жизни при отравлениях было отработано мной до автоматизма – профессор Стентон действительно практически все яды испытывал на себе, мне же приходилось его лечить. Однако принимаемые им дозы были незначительны, и лишь когда Беллатрикс Стентон попыталась убить своего брата, я осознала, насколько быстрые, отточенные до автоматизма действия могут стать ценными в деле спасения жизни. Точно так же я действовала, спасая старую леди Арнел.
Ныне ситуация была в корне противоположная, но порядок действий, отработанный до автоматизма, не изменился ничуть. – Sudor!
Заклинание испарины заставило вливаемый мной опиум не просто распространиться по крови, но и покрыть ядовитым потом все тело магини.
Это вызвало оцепенение, подвергнутой опиумному отравлению женщины, и я продолжила столь же спокойно, решительно, холодно и отрешенно.
– Requiesque curarum! – повторное расслабление гортани, и опустошение всей фляги до последней капли.
– Tempus! – наложенный на движения тела, но не на кровоток.
И опиум распространяется по организму подобно лесному пожару.
– Potest! – и освобожденная, от временного стазиса магиня падает на пол.
Она рухнула, теряя украшения, заколки, кольца, накладные золотые когти и все еще не понимая, что для нее, как для носительницы крови Ржавых драконов, прием наркотического средства необратим.
Глядя на нее, ожесточенно трясущую головой в тщетной попытке вернуть себе ясность мышления, я молча, механическими движениями завинтила крышку уже пустой фляжки, почему-то вернула ее, бесполезную уже, вновь под корсаж платья, и тихо произнесла:
– Я не собиралась вас убивать, поэтому шкура определенно погубленного вами дракона, вас не защитила. Но то, что я совершила – хуже смерти. Возможно, муки совести будут сопровождать меня всю мою оставшуюся жизнь, но, не смотря ни на что, я определенно точно никогда не стану сожалеть о содеянном. Что же касается вас… опиум в подобной дозировке вызывает весьма реалистичные галлюцинации. Я буду молить Господа о том, чтобы вы увидели каждого, кто был убит по вашему приказу. Каждую загубленную вами душу. Горите в аду!
