Когда я уходила, позади звучал оглушительный яростный крик. В нем было все – от отчаяния, осознания необратимости произошедшего и полного бессилия, до ужаса понимания грядущего.
И этот крик все звучал и звучал, перерастая то в вопль, то в рев, наполняясь всеми гранями отчаяния, и всеми оттенками ужаса.
А я молилась.
Практически вслух.
Срывающимся шепотом, вспоминая всех, кто почил чудовищной безвременной смертью. Всех с кем столкнула меня судьба и жизнь, и тех, чьих имен я даже не помнила – они остались для меня лишь кровавой картой преступлений, нарисованной мистером Илнером, и образующей голову дракона, или кровавыми потеками на полу и стенах полицейского управления Вестернадана… Бесчисленное количество жертв чужой алчности, жажды власти и неимоверной жестокости.
Дрожа от холода, ведь этот «храм торжества победы магов над драконами» располагался на вершине гряды гор, а здесь начиналась метель, впрочем, это был скорее буран, но что еще могло спасти меня от преследования? Боюсь, что более ничего. И, несмотря на чудовищный сковывающий холод, заморозивший казалось даже мое дыхание, мне казалось, что Господь на моей стороне. И я спускалась, поскальзываясь, падая и поднимаясь вновь. И причиной того, что я заставляла себя вставать каждый раз после падения, была по сути всего одна – мне казалось, что если я останусь лежать на камнях, продуваемых ледяным ветром, я погибну так же, как погибла Елизавета Карио-Энсан. Погибну ни за что. Просто стану пешкой, деталью, частью чьего-то бесчеловечно–жестокого плана. Возможно, я продолжала идти исключительно из-за гордости. Как глупо… наверное…
Стремительная тень на миг перекрыла для меня сияние, исходящее от дворца созданного магами старой школы, и огромный Зверь возник впереди, зависнув на когтях страшной лапы и укрепившись ядовитым хвостом за скальный уступ.
– Пятьдесят шагов, не так ли, мисс Ваерти? Радиус поражения вашего заклинания – пятьдесят шагов!
Голос герцога Карио я узнала без труда.
Сил на сопротивление у меня не было. Магических сил не было так же, а обращение к источнику лорда Арнела или лорда Гордана не давало никакого результата. Та, ныне безумная магиня, сказала мне правду – это место было отрезано от власти драконов.
«Господи, убереги моих отца и матушку. Позаботься о миссис Макстон, Бетси, мистере Уоллане, мистере Илнере, мистере Оннере, профессоре Наруа, лорде Давернетти и лорде Гордане. И подари утешение тем, кого я люблю всем своим сердцем», – мысленно попросила я.
– Вы, наверное, уже заметили, что магия здесь не действует, – голос Зверя Карио перекрывал рев снежного бурана. – Но не волнуйтесь, ни необходимость держать дистанцию, ни отсутствие магии не помешает мне помочь вашему настойчивому желанию расстаться с жизнью.
И он оторвал кусок каменной породы. Подкинул на руке и вновь поймал, выразительно глядя на меня, и выразительности его намерения убить меня не помешали ни расстояние, ни погода.
Я пошатнулась и рухнула на колени.
Безумно не хотелось погибнуть вот так, здесь, в последний раз причинив невыносимую боль тем, кого я так любила. Но… в этом месте не работала лишь магия драконов, а не моя.
– Murum!
И огромное чудовище, практически непобедимый Зверь, застыл, все так же удерживая камень в своей чудовищной лапе, но, уже не имея возможности метнуть его в меня.
Я не знала, услышит ли он меня, но все же сказала это:
– Вероятно, в данный момент я испытываю некоторое чувство морального удовлетворения, ведь вы погибнете, как и ваша дочь – испытывая пронизывающий сковывающий ваше тело холод камня и ледяной замораживающий вашу кровь ветер. Вот только совершенно некому будет облегчить ваши предсмертные муки, и дело не в милосердии, которого у меня по отношению к вам, боюсь, не осталось, а в магической силе… ее у меня не осталось тоже.
Герцог Карио не ответил, что меня вовсе не удивило – у него попросту не было подобной возможности, а потому некоторое нарушение этикета было условно допустимо. Надо же, в столь сложный час, для меня все еще имеют значение правила этикета… воистину, моя гувернантка могла бы мной гордиться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И я, пошатнувшись, села на уступ. Он был стылым и холодным. Столь же холодным, как и все вокруг – ветер, воздух, небо, горы… сплошной холод.
«Адриан»… – мой мысленный зов смело порывом ветра со снегом.
Снег запутался в волосах, остался в складках одежды. Вся сорочка, что была на мне, пропиталась краской и та затвердела на ледяном ветру, но это оказалось своеобразным спасением – платье и прочая одежда, что находилась под ночной сорочкой, а я не стала снимать одежду, уже привычная к тому, что в любой момент может произойти все что угодно… к примеру заявятся сильно подвыпившие лорды Арнел и Давернетти, а тут я лежу на холодном камне в одной сорочке… Теперь эта сорочка частично блокировала порывы ветра, став своеобразным доспехом, а я… менее всего желала погибнуть вот здесь и вот так…
Мне удалось встать далеко не с первого раза.
Но я поднялась.
Пошатываясь, с трудом противостоя пронизывающему, казалось все тело, ветру я направилась прочь, как можно дальше от «Храма ненависти к драконам», понимая очевидную вещь – у всего есть свои границы, у любого заклинания свой радиус действия. Герцог Карио совершенно верно определил радиус поражения моего табуирующего «Uiolareet frangere morsu», но он же заставил меня вспомнить очевидную истину – расстояние имеет значение. Так что мне просто нужно было отойти как можно дальше от храма дракононенавистничества.
– Lucendi! – практически последнее, на что я была способна.
И едва тусклый свет засиял надо мной, освещая путь на несколько шагов вперед, я заставила себя идти, через каждые десять шагов повторяя и повторяя замерзающими губами:
«Адриан…»
Еще десять шагов, неосторожное движение, падение и содранные в кровь ладони, но все же я упорно повторяю:
– Адриан…
Встаю, чувствуя, что холод постепенно начинает отступать, что говорит о переходе организма к следующей стадии замерзания и иду вперед. Профессор Стентон говорил, что люди, погибшее от переохлаждения, в последние минуты своей жизни практически счастливы, потому что ощущают тепло.
Но я не хотела умирать. Только не сейчас, только не здесь, только не так.
Еще слишком многое требовалось сделать.
Мне хотелось обнять Бетсалин, и рассказать ей, о тех, кто заставил Ржавых драконов обрести «Память крови», чтобы использовать эту особенность для манипулирования и управления теми, кого маги старой школы практически создали.
Мне хотелось сообщить Эмбер Энсан, что ее отец более никогда не причинит ей вреда и она может жить спокойно.
Мне хотелось встретиться с генералом ОрКолином, и рассказать о том, что Тринадцатая луна может быть заблокирована, ведь «Память крови» создали искусственно, а значит это лишь наука, то что можно изучить, понять и уничтожить.
И мне было так жаль, что я уже никогда не смогу рассказать профессору Стентону, что его подход к изучению «Памяти крови» был в корне не верен – мы изначально пошли не по тому пути, не принимая в расчет искусственное сотворение данного феномена. Так жаль – шесть лет было потрачено впустую. Если бы только я знала, если бы…
И я снова иду вперед.
«Lucendi» светит все более слабо, вот уже световой круг не в три шага диаметром, а всего в два. Видимо я вышла из-за какого-то выступа, потому что ледяной ветер набрасывается подобно злой собаке, пытаясь разорвать мою одежду на части, чтобы в итоге добраться до меня.
Объективно говоря, у меня нет шансов на выживание.
И мне следовало бы это принять и понять, но люди существа упорные, и я продолжаю идти вперед.
Десять шагов, превозмогая себя, сжавшись, и отступая каждый раз, когда ветер валил с ног, но все же… десять шагов, и почти беззвучное:
– Адриан…
Черная тень рухнула с небес, но на острые камни лорд Арнел упал человеком.
Кажется, я закричала. Кажется, бросилась к нему, но споткнулась обо что-то и практически упала. Но одно я могу утверждать совершенно точно – он поймал меня. Схватил, прижал к себе, и прошептал, дрогнувшим голосом:
