не очень разбираюсь в ресторациях: нет времени по ним ходить. Но отец настаивает именно на ней.
«Синяя рыбка»! Я слышала это название от Милы. Хотя «слышала» – неверное слово. Я была пропитана восторгами однокашницы, которая, округлив глаза, вещала, что столик надо бронировать за месяц, что сам король, когда останавливался в Лоссе, ужинал в «Синей рыбке», а если тебя пригласили туда на свидание, знай, ухажер из богатеньких!
На миг мелькнула тщеславная мысль – вот бы как-нибудь при случае сообщить нашей зазнайке скучающим тоном: «Ах, бывала я в этой прославленной «Синей рыбке», ничего особенного!»
– Заранее ничего не стал заказывать, на месте разберемся. Но медальоны из мраморной говядины очень хвалят…
Аид, похоже, повторял сейчас точь-в-точь наставления матери или отца. Я так и представила, как родители собирают сына на свидание. Волнуются. У жениха-то одна служба на уме, как бы не ударил в грязь лицом перед невестой. Мама снимает с рукава рубашки невидимую пушинку и шепчет: «Скажи ей, что медальоны из мраморной говядины неплохи!» Аида забавляет эта великосветская возня, но он любит родителей и обещает, что не подведет род Мелар.
Я так ярко представила семейную сцену, что не выдержала и прыснула.
«О Тэмми, остановись! Никаких непристойных смешочков! Ты леди! Настоящая Лаура сейчас должна благосклонно кивнуть».
Брови Аида поползли вверх, а потом он тоже рассмеялся. Потом мы засмеялись вместе, заговорщически взявшись за руки.
– Похоже, мне повезло с невестой! Как же утомляет необходимость играть роль богатого наследника. Конечно, я ее не выбирал… На службе проще. Люди, которые меня окружают, мои братья по духу. Но кровь… Ее тоже никто не отменял.
Он помолчал.
– Я совсем тебя запутал, Лу.
– Вовсе нет… – прошептала я.
Как же мне было хорошо сейчас. От озера тянуло прохладой, солнышко не жарило, а ласкало, Аид держал меня за руку. Мы постепенно приближались друг к другу, пока разговаривали, и вот уже сквозь тонкую ткань платья я ощутила тепло его поджарого тела.
– Посидим еще немного? – предложил он.
И осторожно обнял меня за талию. А я…
«Остановись, Тэмми. Остановись, пока не поздно!»
Поздно. Я положила голову ему на плечо.
Мы сидели, молчали, смотрели на воду и на то, как большой полосатый жук, упавший в озеро, отважно сражается со стихией, пытаясь вылезти на берег. И хотелось помочь дуралею – вытащить на сушу, и невозможно было разорвать объятия…
В конце концов Аид крякнул:
– Нет, я не могу на это смотреть!
Встал, зачерпнул горсть воды вместе с бедолагой и выплеснул на траву.
Что же, минейр Мелар, больше можете не пугать меня своим строгим взглядом. Теперь я точно знаю, какой вы…
– В «Синюю рыбку»? – спросил он, вернувшись.
– Да…
Аид протянул ладонь, чтобы помочь мне подняться. Мои тонкие пальцы, окутанные кружевами, мне самой казались невесомыми, эфемерными… Он ненадолго замер и наклонился, чтобы поцеловать их. Потом коснулся губами выступающей косточки на запястье. Отогнул краешек перчатки и скользнул поцелуем по полоске обнаженной кожи.
Это было совершенно невинно. Но нежную кожу с внутренней стороны локтя будто обожгло огнем. Меня никто никогда не целовал… так…
О боги, как я завтра на службе смогу смотреть ему в глаза? Как мне жить, если обман раскроется?
– Не бойся, Лу. – Аид ощутил мое смятение. – Я никогда тебя не обижу. Не бойся, Рыжик…
Рыжик. Ну все… Он придумал ей ласковое прозвище. Это значит, он привязывается. Ненавижу тебя, Лаура Голдридж! Ты его не заслуживаешь! Ты сбежала и бросила его! Я тебе его не…
Я сжала губы, прогоняя наваждение. Аид мне не принадлежит…
И хотя мне было потом очень стыдно за это чувство, я всем сердцем желала, чтобы Лаура больше никогда не вернулась.
Какая я гадкая!
– «Синяя рыбка»! – напомнил Аид.
Возница потянулся, собрал в кулак вожжи, готовясь править экипажем.
И тут в действие вступил самый неизменный закон всех миров – закон подлости. Возможно, сами боги потешались надо мной, глядя с небес тысячами своих светлых глаз: «Нет, Тэмми, и не надейся вкусно поесть! Ишь, обрадовалась!»
Медальоны из мраморной говядины мне в ближайшее время не светят, потому что… Деревца в небольшой роще всплеснули ветками, будто в испуге. В небо поднялась стая недовольных птиц, с криками пронеслась над нашими головами. Воздух сгустился…
– Перекресток, минейр Мелар! – завопил кучер.
Перекресток! Будь он неладен! Нечасто случалось так, что следующий Перекресток наступал так скоро после предыдущего.
И хотя у нас с Аидом был заслуженный выходной, устав службы теней гласил, что ловчие и ищейки во время Перекрестка обязаны прибыть в отделение как можно скорее.
Аид мгновенно превратился в собранного и подтянутого ловчего. Сузив глаза, посмотрел на серебряный браслет на запястье.
– Несколько минут в запасе есть, – быстро сказал он. – Я успею вернуть тебя домой. С отцом ты будешь в безопасности. Мне нужно на службу.
Он извинился взглядом, словно хотел сказать: «Ты ведь помнишь, я говорил…»
– Я понимаю.
А сама голову сломала: как же теперь быть?
Возничий от нетерпения подскакивал на козлах. Ему хотелось поскорее оказаться в безопасности.
Аид подхватил меня на руки – я даже ахнуть не успела – и побежал к экипажу. Все-таки какой он сильный! В его объятиях я ощущала себя перышком.
– Гони!
Некоторое время у нас есть – пока миры окончательно не сошлись. Я видела из окна, как светлеют, будто выцветают, участки дороги, а вместо них появляются скалистые уступы. На горизонте встают горы. Но пока они призрачны, как миражи.
Возница нахлестывает одуревших от страха лошадей. Он и сам в ужасе. А Аид спокоен как никогда. Держит меня за руку.
– Ничего не бойся, Рыжик.
От озера до дома минейра Голдриджа недалеко. Мы успеваем. Аид врывается со мной на руках в гостиную, ставит на пол, кивком прощается с ошарашенными хозяевами дома и убегает прочь.
– Позаботьтесь о моей невесте! – кричит он с улицы.
Воцарившееся молчание обрывается фырканьем Селедки.
– Смотри-ка! На руках принес!
Эти слова помогают мне очнуться.
– Моя одежда! – кричу я.
Да, вернуться в свою каморку и надеть удобный костюм я уже не успеваю, придется бежать на службу в том, в чем была.
А именно в мерзком старом форменном платье. Я даже зубами скрипнула с досады. Но не время отвлекаться!
– Останься, Темира, – говорит вдруг ректор. – Ты стажер. Имеешь право не ходить: устав касается лишь тех, кто на постоянной службе.
– Нет! Я должна быть там!
Я сдираю вуаль, стаскиваю с рук перчатки, бросаю все это на пол к своим ногам.
– Разве можно образумить дикарку! – цедит мифрау.
Но я не обращаю внимания
