никто не разберёт какие мысли ходят в голове у начальства. На моём личном счёте 13 самолётов противника, но звёздочки нарисовать негде. Лишился я своего «яшки». Вот жду, когда пополнение техники придёт. Батя обещал, что во второй декаде июня. «Батей», мы своего отца-командира зовём. Хороший мужик в меру строгий, но, когда надо и добрым словом поддержит.
А вот отношения девушек и парней не приветствует, во избежание беременности у первых. Хотя данный запрет распространяется только на лётчиков. Кроме них в полку женского пола хватает. Батя и лётчикам не станет запрещать, лишь бы не беременели. Ближе к середине июля к нам в полк прибыл следователь из НКВД. Совпало это как раз с тем, что мы получали новые Як-9. Пришли они на станцию Зерноград. Там их разгрузили и мы уже своим ходом перегоняли их к себе. Почему там? В Зернограде есть площадка годная для взлёта. Я как раз прилетел со своим новеньким «яшей», когда меня вызвали к следователю. Мне попался Кузьмич, который заверил что за пару дней проверит, подтянет, в общем приведёт аппарат в рабочее состояние.
— Кузьмич миленький, привлеки Васнецова, ну того ефрейтора. Пусть мне такую же ведьму нарисует и камуфляж, — беря под руку механика и прижимаясь головой к его плечу попросил я.
— Хитрая лиса. Знаешь, как к деду подъехать. Уже договорился, знал, что ты попросишь. Ты, кстати, хорошо рассмотрела свой аппарат? — спросил Кузьмич.
— А что там не так? Я и не рассматривала, просто прошлась вдоль самолётов, душа к этому легла.
— Опытная модель. Они осенью в серию поступят. Даже не знаю, как к нам попали. Пять штук. Як-9У. Мотор форсированный. И вооружение по-другому. Теперь пушка ШВАК 20 мм стоит по центру, посмотришь, там даже видно, что ствол торчит, примерно на 15–20 сантиметров. И пулемёты парные 12,7 УБС, в каждом крыле, для пушки 120 снарядов, а для пулемётов по 200 штук. Хорошо ты первая выбирала, остальные командирам разойдутся.
— Кузьмич, а можно прицел с «мессера» на «яшку» установить?
— Установить дочка можно всё и куда угодно. Только мозгами пошевелить. А тебе зачем?
— С ним удобней. Сможешь достать? — я смотрел на Кузьмича умоляюще, он нахмурился.
— Есть одно место и человека там знаю. Трофейщики. Сделаю заказ на прицел. Что попросят взамен не знаю, — ответил Кузьмич, а я закивал радостно головой.
— Ох, и врежу я «худым», — мечтательно произнёс я.
Злобин Константин Афанасьевич следователем служил с 1940-го года. Следственный отдел НКВД. Числился на хорошем счету, ещё бы, дела он оформлял быстро, особо не церемонясь со своими «клиентами». Особенно нравилось работать с людьми искусства или с профессурой, гражданские тоже неплохо. На них чуть надавишь и они «плывут», подписывают почти всё, что скажешь. На фронт старший лейтенант госбезопасности Злобин попал в конце 1942-го года. Вот с военными стало сложней, упрямятся сами обвиняемые, а порой командование заступается. В свои 38 лет Константин Афанасьевич был не женат. Любил он активно с любовницами развлекаться. А сколько было просящих за своих мужей или за братьев? Не сосчитать. Стоит только намекнуть, быть подобрее, передачу разрешить, глядишь и женщина в твоей кровати. При этом с ними в любовь играть не надо, можно и грубость в постели проявить. А кому они пожалуются? Молчат и терпят. Бывало, не только бабу потискаешь, но и деньжат принесут или золотишко какое. Но Злобин особо взятками не увлекался. Время тревожное, мало ли что.
Но были скелеты в шкафу у Константина Афанасьевича, отец воевал у Колчака, против Красной Армии. И валить бы лес в тайге Злобину, но спас его человек от Люшкова, комиссара госбезопасности. Сделал протекцию, и Злобин попал служить в НКВД. После бегства Люшкова к японцам, Злобин переживал, что придут и за ним. Пришли, но не госбезопасность, а очень неприметный человечек. Шёл 1939 год. Человек не представился, но показал документы на отца и по Люшкову, в том числе. После этого Константин Афанасьевич, стал исполнять небольшие услуги. Данные на человека в архиве найдёт, узнает про кого-нибудь, кто служит в государственном аппарате или в госбезопасности. Бывало, вытащить из-под следствия кого-то потребуется. Ему за это платили, причём платили хорошо. Вот так и увяз он в тёмных делишках, хотя в чём-то серьёзном его не использовали.
А буквально на днях приехал человек и передал привет от старого знакомого. На этот раз просьба была связана с риском. Требовалось выдернуть девушку лётчика и передать нужным людям, произойдёт инсценировка нападения в прифронтовой полосе. Будет всё шито-крыто. Бонус приличный полагался в размере двадцати пяти тысяч рублей. Отказаться было никак нельзя. Злобин быстро нашёл дело Красько, там всё понятно, зацепиться не за что. К слову сказать наградные документы ушли в Москву. Побывала девчонка в плену пару дней, но топить её не стали, а наоборот обвешают наградами. Стоило торопиться, пока из Москвы не пришло утверждение о наградах. И Константин Афанасьевич рискнул. Он даже охранника взял одного, да водителя, и с утра прибыл в 73-й гиап. Поговорил с командиром полка. Уверил, что это не арест и даже не задержание, просто Евгения Красько уточнит кое-какие моменты. Поймали вражину, и она проведёт опознание, так как могла видеть его у немцев. Гладышев поверил, а особиста местного не было, он как раз уехал в Ростов. Всё складывалось как нельзя лучше.
Следователь ждал меня возле «Виллиса». Я подошёл и поздоровался.
— Здравствуйте, Евгения Ивановна. Я следователь, старший лейтенант госбезопасности Злобин. У меня к вам просьба. Нужно проехать с нами, окажете помощь следственным органам.
Злобин улыбался, но вот что-то мне не нравилось в его выражении лица. Какое-то внутренне чувство предсказывало, идёт опасность от этого человека.
— И чем я могу помочь? — старясь выглядеть спокойным, спросил я.
— Проведём опознание одного предателя. Вы могли видеть его в Таганроге, а возможно и в Донецке. Вы ведь лётчик, а значит у вас хорошая зрительная память. Даже если видели случайно сможете опознать.
— Хм. А если не опознаю?
— На нет и суда нет. Будем искать другие доказательства. Вот только пренебрегать возможностью поставить врага перед фактом не хочется. Вы уж посодействуйте. Я и с вашим командиром договорился.
— А зачем мне ехать с вами? Я могу прилететь на У-2. Кстати часто летаю и в Ростов, и в дивизию. Могу и в штаб армии прилететь.
— Дело в том, что место, где содержат предателя, далеко от аэродромов.
— Мне не нужен аэродром, я могу сесть на краю деревни.
— Не нужно упрямится Евгения Ивановна. Мирно и дружно всегда лучше решить вопрос. А можно и по-другому.
— По-другому, это как?
— Вы провели два дня в плену. Но мы не задаём ненужных вопросов. А кстати можем, даже ордер есть на такой случай.
