этом между прочим нельзя обмануться. Это есть или этого нет.
Холёный красавчик, с утончённым и изысканным вкусом буквально во всём, ритор, почитатель греческих художников, поэтов, философов и римских историографов, едва ли не самый завидный жених во всём Риме, о котором вздыхали дочери, пожалуй, из многих сенаторских семейств, и что же их могло объединять? Какие общие взгляды?
Сын сенатора-консулярия для своего круга оказался прост и невзыскателен, и он не побрезговал чёрной кожей трибуна Лузия Квиета. Они как-то сразу нашли между собой общий язык. Лонгин снял с головы свой позолоченный шлём с пышными перьями, и они уже как совсем старые и близкие друзья с трибуном обнялись.
Лузий после этого ожидающе посмотрел на патриция.
Тот слегка улыбнулся, а затем спросил:
– Ты же ещё ждёшь от меня указаний?.. Самых последних…
– Ну, да.
– Хорошо… А ты знаешь… Рать беотийских мужей предводили на бой военачальники. Агесилай и Леит, Пенелой, Профоенер и Клоний. Это слепой отшельник с Хиоса Гомер. Его знаменитая «Иллиада». Уподобляюсь героям Гомера, – процитировал Лонгин любимого греческого поэта, и уже став более серьёзным, он продолжил: – Принцепс только здесь повелел кое-что сообщить… Он же, Лузий, говорил, что ты должен преградить путь бесчисленным варварам на самом севере Дакийского царства, которые собираются прийти на помощь Децебалу, и для этого тебе с твоей когортой необходимо успеть занять перевал в горах…
– До этого перевала я доберусь… Божественный этот перевал назвал северными Фермопилами.
– Ну, да, это перевал Орлиный! Но знаешь что, кроме двух-трёх наших разведчиков никто из римлян там ещё не бывал. Так что получается, этот перевал и окрестности его- совершенно неизведанная для нас земля.
– Божественный и об этом мне сообщил, – Лузий кивнул головой.
– Но до этого перевала, который находится к северу от дакийской крепости Альбурн, ты должен, Лузий, пройти ускоренно, и у тебя на это- всего три недели. На дорогу ты должен потратить три недели, считая с сегодняшнего дня. Дорога к нему будет нелёгкая. А о конечном пункте твоего движения знают пока только четыре человека…
– Я догадываюсь кто.
– Сам принцепс, его родственник и ближайший соратник Гай Аппий Адриан, я, ну и… теперь и ты. И больше никто про этот перевал пока что не должен знать! Ни-и-икто!
– Я понял.
– Пока вы не доберётесь до окрестностей Альбурна… И только там можно будет уже сообщить твоим воинам, куда вы на самом деле направляетесь. И вы после этого должны сделать стремительный бросок. Уже не скрываясь. И не теряя ни одного часа!
– Я и это понял, – вновь кивнул головой Квиет. – Мне принцепс и об этом тоже говорил. Ну а где обещанный проводник? Когда я его, наконец-то, увижу?.
– Вообще-то он уже должен поджидать тебя.
– Что, он здесь?!
– Во всяком случае должен быть. Се-е-ейчас…Подожди-ка.
Лонгин вновь Лузия удивил, проявив качества, не свойственные рафинированному и вроде как изнеженному роскошью патрицию. Он сложил руки в трубочку и три раза, подражая совиному голосу, уверенно гукнул. У него получилось похоже. Даже очень.
Лонгин прислушался. Тихо. Тогда он вновь гукнул. И только лишь на третий раз раздался ответ. Тоже совиный гук. Немного в стороне.
Через некоторое время разросшийся у реки кустарник зашевелился и вскоре появился силуэт какого-то человека. Лузий его рассмотрел лишь только тогда, когда незнакомец к нему приблизился.
Лонгин спросил подошедшего:
– Дакия в огне?
– Децебалу Дакию не спасти, – ответил незнакомец.
Подошедший незнакомец был среднего роста и по одежде и по всему своему виду это бесспорно был дак.
Лонгин повернулся к Лузию:
– Ну, вот, это и есть тот самый обещанный тебе проводник… Я его немного знаю. Пару раз мы с ним виделись. Он здесь твою когорту уже ждал несколько дней. Это… один из племянников Децебала. Он сын дакийского князя. Но ему можно всецело доверять. Он уже был проверен в деле и давно на нашей стороне. Он и поведёт твоих воинов, трибун, до Альбурна. А вот та-ам… уже на самом севере Дакии, на вас выйдет ещё один наш человек.
– Кто?
– Это будет твой второй проводник, который знает тамошнюю местность, северные горы, разделяющие Дакию и Венедию. Он родился в тех горах и потому их изучил, как пять пальцев на своей руке. Но это будет уже не дак, а… а это будет карп. Больше я о нём ничего не знаю. – Лонгин протянул половинку медного асса (самая мелкая римская монета) Квиету. – Вторая половинка этой монеты будет у этого человека. Вот он-то и станет вам необходим на завершающем этапе вашего похода. Ну а моя миссия… Она на этом закончилась! Прощай, трибун! И удачи тебе!
И патриций Лонгин отправился в Виминаций, откуда в сопровождении небольшого отряда он должен был вернуться в лагерь принцепса.
* * *
Проводника дака, царского племянника, звали Орестом. Он был молод. А ещё он оказался нелюдим. Этот проводник провёл когорту Лузия ещё на милю к западу от Виминация. Там они вновь сделали остановку.
Предстояла переправа через Истр! Да ещё переправа ночью!
Кто видел Истр, может представить, что это такое. Ширина реки на участке от Сингидуна (нынешний Белград) до Железных ворот- одна, а кое где и полторы мили! Воды Истра- бурные и своевольные. У заброшенной рыбацкой деревушки в камышах уже дожидались воинов отдельной номерной когорты VIII Ульпиевой плоты. Они были сделаны из сосновых брёвен в один накат. Плотов было шесть, и на каждом уже находилось восемь сноровистых переправщиков.
Только здесь, у самой переправы, Лузий разрешил зажечь факелы. По нескольку на алу. Потому что в кромешной темноте невозможно было переправляться через Истр. Конечно, это был не малый риск. Их могли заметить даки с другого берега. Но выхода просто не было.
Переправляться стали в полном молчании. Все воины конной когорты соблюдали предельную осторожность- любое неверное движение и… Можно было погибнуть. Истр не прощал пренебрежительного к себе отношения.
К рассвету уже вся когорта была на левом, дакийском берегу. Все воины были мокрые и уставшие. Переправилась когорта без потерь.
Переправой трибун Лузий Квиет остался в целом доволен.
Для его отдельной номерной когорты начало этой операции оказалось вполне удачным. По крайней мере на первый взгляд.
* * *
Отдыхала когорта весь световой день. Необходимо было не только отдохнуть, но ещё и обсохнуть. Пока отдыхали- никто не скучал. Развлекали воинов когорты всполошившиеся лягушки. Их громкое кваканье. Даже и лягушки здесь, казалось, квакали как-то по-другому, по-особенному. На этом берегу Истра уже начинался другой, ещё неведомый для римлян мир. Этот мир был бескрайним. Он простирался до самой Гипербореи (так тогда древние географы обозначали Приарктические области Евразии).
Это были земли обширных и часто непроходимых лесов, гор и необозримых степей, где были суровые долгие зимы и не ласковое и короткое лето, где у некоторых деревьев по осени желтела
