Из криминального эфира
— Да.
— У нас новости, Транквилизатор.
— Я тебя слушаю.
— Витю Белого убрали. Со всей бригадой.
— Я не помню, чтобы отдавал такой приказ.
— Это не мы.
— А кто тогда?
— Не знаю пока. Похоже, что на поле появился новый игрок с очень хорошим дриблингом и мощным ударом.
— Я не люблю новых игроков, ты это знаешь. Выясни все и дай мне знать.
— Конечно. Как всегда.
— И постарайся не заработать пенальти.
Сомнения
Лева был идеалистом, но не был идиотом, хотя зачастую обе эти характеристики могут относиться к одному человеку.
На первый взгляд, да и на второй тоже, гиптиане были вполне мирными и добродушными существами, но ведь давно известно, что внешность бывает обманчива. И маленький лысый смешной человечек, который когда-то забрался на броневик, тоже не выглядел беспощадным тираном, способным утопить в крови целую страну и вычеркнуть из ее истории семьдесят лет.
Гиптиане выглядели как бегемоты, но. в сущности, что обычный человек может знать о бегемотах? Сколько раз возникали и опровергались слухи о разумности дельфинов? Что мы знаем о мотивации строящих запруду бобров? Почему мухи предпочитают биться головой о стекло, если соседнее окно открыто и ничего не мешает им спокойно вылететь на улицу? Какой эффект оголенное пространство чуть ниже человеческой спины оказывает на тонкую психику ежей? А если мы так мало знаем о своих соседях по планете, что же мы можем знать о пришельцах с другой планеты?
Возможно, истинные цели гиптиан были совсем не такими скромными, какими они рисовали их в своих беседах. Возможно, что с подходом к Земле основного флота цели эти резко изменятся и гиптианам нужна будет не только Африка, а вся планета. Возможно, никакой катастрофы в родной системе Гип-то нет и никогда не было, и все эти россказни только первый шаг в космической экспансии, и Земля далеко не первая колония в Империи бегемотов-захватчиков. И Леве не хотелось быть тем самым человеком, который открыл ворота для флота вторжения.
Самое поганое в его ситуации заключалось в том. что не с кем было не то чтобы посоветоваться, а хотя бы просто поговорить и поделиться своими сомнениями. Гиптиане отпадали просто по определению, к тому же Кэп был не слишком разговорчив, Проф даже в обычной беседе сыпал мудреными терминами и оперировал незнакомыми Леве понятиями, а Юнга предпочитал серьезному и вдумчивому разговору шутливые пикировки. Компьютер конечно же показывал только то, что ему разрешили показывать, а Марина либо ничего не знала о жизни на Гип-то, либо очень старательно делала вид, что ничего не знает.
А сомнения в правильности выбранного пути нарастали с каждым новым шагом. В сущности, он правильно сделал, что согласился. Если бы он ответил отказом, неизвестно, что было бы с ним самим, а гиптиане просто нашли бы другого представителя своих интересов, и Лева лишился бы даже призрачной возможности контролировать ситуацию.
Правда, он не был уверен, что контролирует ее сейчас. Лавина пропаганды и информационного давления нарастала с каждым днем. Детский ансамбль «Бегемотики» со смешной и веселой песенкой про Африку звучал на всех радиостанциях, исключая разве что «Эхо Москвы», «Шансон» и «Наше радио», диджей Грув сделал для песни свою фирменную обработку, и теперь от нее тащились все ночные дискотеки. На ОРТ прошел сериал «Прогулки с бегемотами». Группа «Стрелки» купила права на исполнение старой и заросшей мхом песни «Кот-бегемот» и снова вывела ее на вершины хит-парадов. «Хиппо» не пошел в российский прокат. «Киндерсюрприз» выпустил специальную серию вручную раскрашенных бегемотиков, катающихся на лыжах и потягивающих экзотические коктейли. На капоте каждого автомобиля с кенгурятником, мухобойкой и черной оптикой красовалась фигурка вставшего на задние лапы бегемота, что для особи данного вида в обычном расположении духа является крайне нетипичной позой.
О рюкзаках, тапочках, игрушечных машинках и компьютерных программах и говорить нечего. Анекдоты про представителей африканской фауны затмили по популярности опусы про чукчей, евреев и новых русских, стремительно приближаясь к позициям Штирлица и Чапаева. В водовороте пиар-акции кануло уже несколько миллионов долларов Билла Гейтса.
А человека, который все это затеял, мучили сомнения.
Когда на разборках без вести сгинуло еще шесть бригад, криминальный московский мир заговорил о создании новых структур ФСБ и отстреле правильных пацанов. Бригаду Левона искали и не могли найти, поэтому ее подвиги приписывались особым отделам ГРУ и акциям спецназа. Соловьев в прямом эфире задал телезрителям риторический вопрос, не распространяется ли обещание Путина «мочить бандитов в сортире» не только на чеченов, но и на всех бандитов вообще. МВД отписывалось ссылками на борьбу криминала между собой за сферы влияния, хотя всем уже давно было ясно, как именно эти сферы поделены. На Луну пришлось доставить дополнительные рециркуляторы и организовать постоянную подачу провизии.
Лева все свое свободное время старался проводить среди гиптиан, пытаясь спровоцировать кого-нибудь на откровенность. Но либо гиптиане были честными и открытыми во всем, либо за актерские таланты им следовало вручить по три «Оскара» каждому. И Лева все более убеждался, что если не хочет сойти с ума, то ему в самое ближайшее время следует обзавестись союзником из числа соплеменников.
Замолвите слово о бедном менте
Слава был настоящим опером. Он любил группу «Любэ», знал, сколько весит пистолет, умилялся наивности старшего лейтенанта Дукалиса и преклонялся перед опытом Глеба Жеглова в области, требующей ловкости рук и быстроты глаза.
Но хорошим опером его делало совсем не это. Он просто терпеть не мог загадок и вопросов, на которые нельзя было дать четкий, ясный, обоснованный и доказуемый ответ.
Он вылез из служебного «бобика», с завистью глянув на белые заморские лимузины сотрудников ГАИ, закурил легкий «ЛД» и с ненавистью уставился на очередную загадку.
— Что тут у нас?
— Все как обычно, — сказал патрульный, чья машина обнаружила очередное место разборки. Патрульного звали Геной, у него была молодая жена и двое детей, это Слава почему-то помнил. — Три брошенные тачки, стволы, и никаких признаков людей…
— Все страньше и страньше, — сказал Слава.
На месте преступления копошились эксперты, фотографы и представители практически всех силовых ведомств. Начальство требовало ответа.
Необычным было только то, что на месте преступления не было машин «скорой помощи». После третьего раза ребята сами перестали приезжать. Делать им тут было абсолютно нечего.
Слава заметил знакомого майора ФСБ и направил к нему свои стопы. Майор был мрачен и курил сигарету за сигаретой. Все всегда ждут от ФСБ ответов, но она не всегда может их дать.
— Здорово, майор.
— Здорово, капитан.
— Как оно тут?
— Погано, — сказал майор. — Как обычно.
Царившее в округе настроение можно было описать одним словом: уныние. Кто-то делал с братками что-то непонятное, опять же неизвестно: как, для чего и кому это вообще все было нужно. Ну, кроме того, что улицы становились чуть чище.
— Машины? — сказал Слава.
— Две «трешки» БМВ и «мерин», — сказал майор. — ГАИ пробила по своим базам данных, машины чистые, все оформлены на женщин.
— А по вашей базе данных?
— Ну, — сказал майор. — Само существование у нас такой базы данных находится под очень большим вопросом. Сам понимаешь, мы — контрразведка, и борьба с организованной преступностью не входит в сферу наших деловых интересов.
— Ну и… — сказал Слава.
— Таганская группировка, — сказал майор. — Если владельцы, я имею в виду реальные владельцы, машин были здесь, они лишились главаря, финансового советника и ударной группы боевиков.
— Как это мило, — сказал Слава. — Ты давно здесь?
— Уже полтора часа, — сказал майор. — Стою и делаю вид, что хоть что-то в этом смыслю. Три машины, шестнадцать стволов,[18] и более ничего. Из стволов, как обычно, в этот день не стреляли, гильз нет, запаха пороха нет, пулевых отверстий нет, пятен крови нет, людей тоже нет.
— У меня есть версия, — сказал Слава. — Они оставили машины здесь, вынули стволы и пошли в лесок размяться и подышать воздухом. Заблудились, не нашли дороги назад, вызвали такси и уехали.
— И так уже восемь раз?
— Это единственное слабое место в моей версии, — сказал Слава.
— Не единственное, — сказал майор. — Если они вызвали такси и уехали, почему их больше никто не видел?
— Потому что им стыдно, что они заблудились, и они скрываются ото всех.
— Прямо какая-то эпидемия потери ориентировки на местности.
