— Конечно, — отозвался Хэнраган.
— Ни хрена вы не хотите, но я вам все равно скажу. Жена думает, что Эстральду пришил сутенер или какой-нибудь слетевший с катушек парень, которого она привела.
— По-моему, ваша жена права, — сказал Либерман, убирая в карман ручку и конверт.
— Хотите узнать, что еще она думает? — спросил Хьюз с еще большим напором. — Она думает, что нам надо уехать из этого дома. У нее в запасе еще одна теория. Там, по ее мнению, живет женоубийца. Поэтому она уехала и останется у своей матери, пока я не докажу ей, что мы этого убийцу поймали. Она считает, что сутенер или клиент проститутки там и живет… Как по-вашему, есть в этом смысл?
— Возможно, — проговорил Либерман. — Правда, швейцар не смог узнать никого, кто мог…
— По-вашему, есть смысл в ее словах? — повторил Хьюз.
— Вообще-то в этот дом не так трудно попасть, — сказал Либерман. — Кто-то впустил нашего Жюля. Знаете, что мы говорим на идише?
— Нет, — ответил Хьюз. — Откуда, черт возьми, мне знать? Да я и не хочу этого знать. Газеты видели? «Сан таймс»? На восьмой странице. Не так уж много, но об этом пишут. По телевидению вроде ничего. Я, по крайней мере, не видел и не слышал. А вы?
Хэнраган и Либерман отрицательно покачали головами.
— Приведите бродягу сюда, — потребовал Хьюз.
Хэнраган встал и вышел из комнаты для допросов.
— Здесь как будто пахнет мочой, — сказал Хьюз.
— Так и есть, — отозвался Либерман. — Новотный допрашивал здесь одного парня…
— Эйб, — прервал его Хьюз. Он посмотрел на дверь и снова перевел взгляд на Либермана. — Твой напарник в дерьме. Он крепко поддает. Можешь не отвечать. Ты помнишь Дайсана?
— Помню ли я Дайсана?
— У него убили напарника, — прошептал Хьюз. — Ты знаешь, как трудно уволить полицейского? Ясное дело, знаешь. Но я думаю об этом, Эйб. Я всерьез об этом думаю. Поддержишь меня, если до этого дойдет?
Открывшаяся дверь спасла Либермана от необходимости отвечать.
Вошел Жюль Ван Бибер, за которым следовал Хэнраган. Жюля привели в порядок, помыли, побрили и дали ему чистую одежду. Нестор Бриггс — у него отец парикмахер — даже подстриг ему волосы. Жюль выглядел новым человеком, но в умственном отношении этот новый человек был не намного лучше прежнего.
— Ван Бибер, — сказал Хьюз.
— Шуберт, — отозвался Жюль.
— Твоя фамилия Шуберт? — спросил Хьюз.
— Нет, на вашей чашке Франц Шуберт, — сообщил Бродяга Жюль, показывая на кофейную чашку Хьюза.
Хьюз смотрел на него с отвращением.
— Он часто так себя ведет, — сказал Либерман.
Жюль смотрел на капитана, пытаясь сфокусировать взгляд.
— Ты слышишь меня, Ван Бибер? — спросил Хьюз.
— Я слышу вас, — ответил Жюль, прислоняясь к стене и закрывая глаза. — Сейчас день. Дни у меня не шибко длинные.
— Я видел тебя возле своего дома, — сказал Хьюз. — Посмотри на меня, приятель.
Ван Бибер открыл глаза и посмотрел на капитана.
— Ты убил ее, Жюль? — спросил Хьюз, двигаясь в обход стола к Бродяге, который упал бы на пол, не удержи Хэнраган его за воротник.
— Да, — ответил Ван Бибер. — Свою жену. Она меня раздражала, и я ее ударил. В задней комнате магазина открыток. Не знаю когда. Ее звали Элси или Кейт. Нет, Морин. Кейт — это моя сестра. А Элси — корова Бордена.
— Ты убил свою жену? — спросил Либерман.
Ван Бибер отрицательно покачал головой.
— Ты говорил, будто не хочешь, чтобы мы рассказали твоей жене? — спросил Хэнраган.
— Жизнь сбивает меня с толку, — ответил Ван Бибер, пытаясь покачать головой.
— Она всех нас сбивает с толку, — сказал Либерман, — но не все мы убиваем жен. Жюль, подумай. Ты действительно убил свою жену?
Бродяга Жюль рассмеялся:
— Так вот почему меня арестовали. Разве вы не знаете… Где моя лампа? Нет, я помню — Иззи, два доллара.
— Уведите его, — приказал Хьюз.
Хэнраган открыл дверь левой рукой, продолжая правой крепко держать Жюля за воротник. Когда они вышли, Хьюз спросил:
— Думаешь, этот сукин сын и правда убил свою жену?
— Кто знает? — ответил Либерман. — Я проверю.
Хьюз улыбнулся, сжал кулак и потряс им.
— Хорошо, — произнес он, — если он сделал это один раз, мы и это дело на него повесим при желании.
— Я не… — начал Эйб.
— Либерман, — прервал его Хьюз. — Я сейчас в хорошем настроении. Оно не сохранится надолго, но ты же не хочешь, чтобы оно улетучилось уж очень быстро. Утром, когда ты сладко спал, я проверил список ваших дел. На вас двоих висят нераскрытый грабеж круглосуточного магазина, вторжение в дом, умышленное нападение и еще два убийства, одно — связанное с деятельностью банды, другое — с насилием в семье. Вам этого мало? Так у меня есть для вас список подлиннее, и кое-какие пункты в нем вам совсем не понравятся.
— Я проверю историю с женой Жюля, — пообещал Либерман, и Хьюз вышел из комнаты.
Либерман подошел к забранному решеткой окну и посмотрел на Кларк-стрит. На другой стороне улицы за тонкими деревьями, которые росли перед полицейским участком, находилась спортивная площадка, где четверо подростков играли в баскетбол. Они были без рубашек. Когда Либерман учился в школе, их баскетбольная команда поставила рекорд — выиграла сто игр подряд. Команда еврейских детей, большинство из которых не отличались высоким ростом, поставила рекорд, равного которому не было. В эту команду входил и Мэйш Либерман. Он почти не забрасывал мячи, но был членом команды, и фотография, где он был снят с десятью другими игроками, висит на стене в его закусочной. Эйб ходил на все игры, в которых принимал участие его старший брат.
Дверь позади Либермана открылась, но он не обернулся.
— Я велел Нестору оформить его как свидетеля и возможного подозреваемого, — сказал Хэнраган. — Шеридан уехал на уик-энд.
Билл встал рядом с Либерманом у окна и стал смотреть на игру.
— Ты собираешься проверять в Управлении полиции Мичигана? Или только Холланда, — спросил Либерман.
— Худой парнишка неплохо играет, — заметил Хэнраган.
— Теперь не играют командой, — вздохнул Либерман, отворачиваясь от окна. — Играют один на один. Давай позвоним в полицию Мичигана, прежде чем Жюль признает себя виновным во всех нераскрытых убийствах от Калифорния-сити до Праги.
Комната для инструктажа была пуста, когда Либерман подошел к своему столу. К телефону была прикреплена записка от Нестора Бриггса. Какой-то человек звонил Либерману четыре раза. Ни фамилии, ни номера телефона не оставил. Сообщил, что звонит по поводу вчерашнего случая и хочет повидать Либермана по поводу того, что произошло «с ней». Двое рабочих разбирали воздухозаборник кондиционера и обсуждали шансы «Кабс» в решающем матче. У Либермана имелись кое-какие соображения на этот счет, но он не стал ими делиться, а позвонил домой.
— У нас здесь невесело, — сообщила Бесс. — Я таскаю за собой детей, слушаю жалобы Лайзы.
— Ты это любишь, — заметил Эйб. — В тебе нуждаются.
— Давай обойдемся без психоанализа.
— Это часть моей работы — сказал он. — Я собираюсь зайти к Мэйшу, захватить кое-что для завтрака, поэтому можешь не останавливаться у «Бейгл бойз» или у кошерного магазина.
— Во сколько ты приедешь?
— Когда смогу. Как Лайза?
— Ноет, размышляет, пьет кофе. Сам знаешь.
— А ты наливай ей кофе и слушай ее жалобы. Я приду на помощь и облегчу тебе жизнь, как только очищу этот город от преступников. Думаю, покончу с этим к семи. Как дети?
— Забросила их в библиотеку. Там снова показывают «Кролика Роджера». Дети больше не читают в библиотеках книги, Либерман. Они смотрят кино.
— Могло быть хуже.
— Могло быть хуже, — согласилась она. — Звонил рабби Васс. Заседание комитета по реконструкции сегодня в восемь.
— Он раввин, — заметил Либерман. — Ему нельзя звонить в шабес[26].
— От его имени звонил Леван. Какая разница?
— Бог наблюдает. У Бога есть чувство юмора.
— Приходи домой, когда сможешь. Я готовлю грудинку.
Либерман повесил трубку и посмотрел на рабочих и на Хэнрагана, который говорил по телефону за своим столом на противоположной стороне комнаты. Они были напарниками. Им следовало сидеть рядом, но чехарда с дежурствами и сменами разрушила красивый план, составленный Центральным управлением, когда открылось это здание. Управление никогда не советовалось с рядовыми полицейскими, когда рисовало свои планы и схемы.
— Нашел! — крикнул Хэнраган через всю комнату.
Либерман и рабочие, чинившие кондиционер, посмотрели на него.
— Будь я проклят, если на Ван Бибере не висит нераскрытое преступление, — сказал Хэнраган. — Его жена стала жертвой убийства, удар тупым предметом, семьдесят девятый год. Нашего Жюля не нашли. Он — главный подозреваемый. Штат Мичиган потребует его выдачи.
