— Достаточно, чтобы отрубить тебе руку, — вырывается у меня низким рычанием, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не продемонстрировать ему свою угрозу прямо сейчас.
— Брат, какие проблемы? Дело в этой милой мордашке? Так она сама пригласила меня.
Мы были братьями по крови. Я любил своего младшего брата.
Но мы также были мужчинами, которыми двигала похоть. И мы не раз делили одну женщину.
Но Джансу — исключение из всех правил. Ее я не смогу разделить даже с самим собой, как бы абсурдно это ни звучало. И я молился Всевышнему, чтобы Фейсал не успел сделать то, что повлечет за собой необратимые последствия.
Молча подзываю брата к себе и прихожу в раздражение, когда вижу, как он мнется, прежде чем решиться подойти. Но я не выдерживаю его трусости и, рывком поднявшись на ноги, притягиваю брата за халат, резко утыкаясь лбом в его лоб. Фейсал дергается, только я тут же обхватываю его затылок ладонью и яростно сжимаю, показывая, что не намерен играть с ним.
— Ты знаешь наказание за ложь, Фейсал.
— Конечно, брат, именно поэтому мне нет смысла врать тебе.
С минуту еще сверлю его диким взглядом, но потом, похлопав по шее, отступаю и возвращаюсь в кресло.
— Тогда рассказывай. Я хочу знать, что между вами и как давно.
Его лицо меняется до неузнаваемости.
— Джафар, клянусь, я не знал, что эта наложница неприкосновенна. Обычно ты позволял мне брать любую, брат. К тому же я не просто так здесь оказался. После празднования я уже собирался пойти отдыхать в свою комнату и застал ее у дверей, думал, это твой подарок, и решил, что ты хочешь порадовать своего брата по возвращению домой. Поэтому не стал отказывать девушке, любезно пригласившей меня уединиться, да и как такой откажешь, одним только танцем свела с ума, — последние слова Фейсал выплевывает с наглой ухмылкой, которая, наконец, придает уверенности его словам.
— Он врет… — тихо-тихо прошелестело где-то с краю, но я игнорирую ее, обещая себе, что с этой рыжей сучкой разберусь позже.
— Тогда почему сейчас девушка пыталась тебя оттолкнуть? — провожу ладонью по подбородку, внимательно изучая Фейсала. На мгновение я все же заметил ее сопротивление, но до последнего не желал это воспринимать за правду. Я не хотел, чтобы мой гнев обрушился на брата, да и зная, как эта девушка умеет околдовывать мужчин, верил каждому его слову.
— Ой, да брось, брат, будто ты не знаешь, что я люблю поиграть. Возможно, перегнул палку, вот и испугалась рыжая шлюшка, в коридоре она не слишком-то сопротивлялась, когда просунула свой грязный язычок в мой рот.
Блядь. За мгновение воздух накаляется, будто от статического напряжения.
Скалюсь, не в силах сдержать свою ярость.
Значит, решила продолжить веселье сразу после того, как ублажила своего господина.
Проклятая дрянь.
Я заклеймил ее тело и губы своей спермой. Сделал своей. Пометил как животное свою самку. Она не имела права этого делать. Не имела права касаться другого мужчины.
— Оставь нас, Фейсал. — Приказываю. — Жди меня в моем кабинете. Наш разговор продолжится позже. А пока подумай о том, что ты будешь мне говорить. У меня еще есть к тебе вопросы.
Фейсал внезапно становится очень сильным раздражителем, и мне необходимо от него избавиться.
Я на грани.
Как только дверь захлопывается, поднимаюсь и выпрямляюсь во весь рост, разминая шею. Я устал и планировал закончить эту ночь иначе. Хотел дать ей шанс и себе в том числе, поверить рыжей ведьме и взять то, что она должна была хранить для меня и подарить только мне, а прийдя к ней в комнату, лишь убедился, что она недостойна этого шанса.
— Я все объясню, — дрожащий шепот врезается в мои мысли, и я окончательно выбираюсь из них. — Выслушай. Прошу.
Змея.
— Все не так, как кажется, — лепечет очередное оправдание, и я кривлю от раздражения губы, с каждым шагом ощущая обостряющий все мои рецепторы запах страха.
Мой любимый аромат.
От нее я никогда не желал его чувствовать, однако прямо сейчас этот запах пробирается в мои ноздри, провоцируя меня избавиться от девушки, как от мусора, который каким-то недоразумением попал ко мне во дворец.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я могу все объяснить… — она выставляет вперед ладони, которые я хочу отрубить, — выслушай…
— Хочешь сказать, что не отдала моему брату то, что принадлежит мне?
Трясет головой и пятится назад, пока не сталкивается со стеной, отрезая себе все пути отступления.
— Получается, мой брат мне врет? — угрожающий тон заставляет ее задыхаться частыми вздохами. — За это я должен буду вырвать ему язык.
— Не перекладывай на меня ответственность! — огрызается, но тут же замолкает, заметив предупреждение в моем взгляде. — Я не видела его ни в каком коридоре. Не пила и не целовала его. Не сделала ничего, за что бы ты мог причинить мне боль! Я вернулась в комнату сразу же, как ты ушел, а когда вышла из ванной, твой брат лежал на моей кровати. Я не…
Обрываю ее сумбурную речь, резко склонившись над ней и поймав на своих губах горячее аханье. Но сейчас меня интересует только ее грязный рот, распухший от поцелуев с моим братом. Даже не замечаю, как мое дыхание становится шумным и тяжелым. Нечто жестокое и смертоносное пронзает мой мозг, прежде чем я обхватываю ее щеки одной рукой.
— Лгунья, — яростно рычу в испуганное лицо девушки и еще сильнее сдавливаю пальцы на персиковой коже, получая серебристый блеск в ее глубоких глазах.
Джансу открывает рот, судорожно хватая воздух, и я улавливаю исходящий от нее запах алкоголя. Она замечает, как меня начинает бомбить изнутри, и, кажется все вокруг окрашивается в красный от яростной пелены на глазах.
Даже Джансу ее видит, отчего тут же зажмуривается, пугаясь моего гнева. И пусть боится. Я сейчас не доверяю себе и не ручаюсь за то, что сделаю.
И все же каким-то чудом мне удается повесить семь замков и закрыть зверя внутри, прежде чем небрежно отшатнуться от этой грязи и устремиться прочь. Грязь, она проклятая грязь, и я не должен желать заполучить это змеиное отродье.
— Ты ведь еще тогда знал, кто я? Знал, что я от Марата? — врезается мне в спину тонкой стрелой, и я замираю, едва совладая с самим собой. — Поэтому спросил мое имя в первую нашу встречу? Надеялся, что ошибаешься?
Да, я надеялся, молился, чтобы шлюха, которую я достал из-под Амира Ибн Аль-Мактума, оказалась обычной девкой, которую я отдал бы на расправу Зурабу.
Медленно оборачиваюсь, заставляя ее смелость погаснуть.
— Ты… ты ведь дал слово Марату взять меня в жены…
— Я пообещал взять в жены невинную девушку. А ты — грязь.
— Нет! Неправда! Он не успел ничего сделать со мной! Никто не успел! Клянусь! Ни один мужчина ещё не притрагивался ко мне! Прошу, поверь мне!
Каждое ее слово вонзается в меня подобно игле с ядом, постепенно заполняя мои вены ложью, которую она так отчаянно пытается влить мне. Только, если бы не страх за собственную шкуру, никогда бы не стелилась так передо мной, дрянь. Вылетаю из комнаты и тут же отдаю приказ запереть суку на замок. Скоро она по-настоящему прочувствует, как я отношусь к грязи.
Глава 14. Диковинный цветок пустыни
Много лет я находился в тени ошибок прошлого, жил с холодным сердцем и таким же ледяным разумом.
Одиночество и мрак душили меня.
До нее.
Сейчас, в холодной пустоте, среди разрухи и отголосков войн, крови и криков боли будто прорастает огненный цветок. Самый диковинный цветок пустыни, с волосами цвета знойного солнца и зелеными, как колдовское зелье, глазами. Эта девушка... она вдыхает в мои замерзшие стены новые, неизведанные ранее чувства, подобные наваждению. Она излучает свет, который заставляет меня ощущать то, что, казалось, больше никогда не дано будет мне испытать. Освещает мою тьму и в то же время делает меня самым настоящим монстром. И все же благодаря ей я оживаю.
Никому до неё было не под силу из потухшей искры раздуть пламя. Никому. А Джансу смогла. Кровь закипает от того, что происходит во мне уже не один месяц при мысли об этой девушке. Чистая пытка.
