этот бедняк? – поинтересовался Гуров. – Перебивается небось с хлеба на сухари?
– Нет, без денег наш бывший газовик не сидит, – ответил капитан. – Живет он с молодой женой, детей у них нет. И семья не бедствует. Жена, Настя, в парикмахерской работает, зарабатывает не слишком много. Между тем в доме полный набор бытовой техники, и продукты, по словам соседей, полными сумками носят. Машину недавно купили. Машина, правда, скромная, подержанный «кореец», но все же тысяч на двести тянет.
– То есть наш герой старается не сорить деньгами, чтобы его доходы не бросались в глаза, – заключил Гуров. – Тем не менее доходы эти вполне достаточные для обеспеченной жизни. Так, теперь давай главное: с кем наш Андрей встречается, из кого складывается его компания…
– Этого, товарищ полковник, пока выяснить не удалось, – признался Муравьев. – Ведь мы только первый день ведем наблюдение. Пока что из опроса соседей удалось выяснить, что к дому, в котором живет Шулепин, иногда подъезжает его друг на какой-то иномарке. Что за друг, как его зовут, соседи, естественно, не знают.
– Не знают, и ладно. Им и не нужно ничего знать, – отмахнулся Лев. – И вообще, надо прекратить эти расспросы соседей. Сейчас самое главное – не спугнуть нашего «газовика». Мы ухватили самый конец ниточки. Теперь нужно осторожно размотать весь клубок. Мы должны выяснить весь состав банды, определить роли, кто какую играет. Желательно также выяснить, кто из них хранит оружие, найти эти стволы – на суде они будут играть важную роль. А еще тебе нужно сократить число сотрудников, посвященных в это дело.
– Вы что, считаете, что кто-то сливает информацию из Управления бандитам? – удивился Муравьев. – Думаете, что среди наших есть «крот»?
– Да, что-то такое мне представляется, – признался сыщик. – Может, и напрасно я так думаю. Но что-то мне подозрительно, что нападения на инкассаторов происходят у вас уже полгода и никто не догадался проверить люки, не вычисляли всех, кто обслуживал разные банковские нужды. Давно могли этого Андрея вычислить, но не сделали. Так что… Да, и знаешь что? Ты ведь, наверное, обязан регулярно докладывать самому генералу о ходе расследования?
– Да, Николай Сергеевич требует, чтобы его постоянно держали в курсе. Но ведь…
– Помолчи пока. Так вот, на данный момент я запрещаю тебе делать такие доклады. Если генерал спросит, скажешь, что ничего нового не обнаружено.
– Но почему?! – возмутился капитан. – Ведь это служебный проступок, почти преступление!
– Никакой не проступок. Потому что ты действуешь по моему приказу, а я представляю здесь людей поважнее твоего генерала. А если ты в этом сомневаешься, я сию же минуту отстраню тебя от дальнейшего расследования. Вызову из Москвы группу специалистов, и будем работать только с ней. Понятно?
– Понятно, как не понять… – упавшим голосом произнес Муравьев. – Но… почему? Разве вы Николая Сергеевича в чем-то подозреваете?
– Нет, генерала я пока ни в чем таком не подозреваю, – ответил Гуров. – А вот его начальника департамента Гриневича готов хоть завтра обвинить в ряде тяжких преступлений. Да и вокруг самого генерала что-то мутное происходит. Вот послушай, что за сцену я видел пару часов назад.
И Гуров рассказал капитану о ссоре в имении генерала Тараканова. Рассказал, как генерал специально приехал с работы пораньше, чтобы точно узнать, уезжала его жена из поместья или нет. А узнав, что уезжала, чуть на набросился на нее с кулаками.
Следует заметить, что на капитана услышанная история не произвела особого впечатления.
– Грустно, конечно, что у Николая Сергеича такие семейные неприятности, – сказал он. – Но что тут такого особенного? Как еще должен вести себя мужчина, которому жена изменяет? Ревность – она везде ревность.
– Ревность, говоришь? – сказал в ответ Гуров. – Да, Отелло, Дездемона… Только знаешь что, капитан? Мне почему-то показалось, что вся эта сцена была разыграна специально для одного зрителя.
– Вот как? И для кого?
– Ясно, для кого – для меня. Это был спектакль, который должен был убедить меня в том, что Ольга Тараканова по уши влюблена в майора Гриневича и ездит к нему на свидания, как только муж удаляется на службу. И что муж ужасно ее ревнует. В частности, меня навели на эту мысль слова нашего знакомого, водителя Мягкова. Он тоже видел эту сцену, и она его страшно поразила. Он всю дорогу мне рассказывал, как генерал уважает свою жену, что она в доме главная. Из его рассказа мне стало ясно, что генерал – типичный «подкаблучник». А из таких Отелло не получаются. Теперь остается один вопрос: кто был режиссером этой сцены ревности, Ольга или ее муж? И пока я не найду ответа на этот вопрос, рассказывать что-то важное об ограблениях банков генералу я считаю неправильным. И запрещаю. Ты меня понял?
– Понял, как не понять, – угрюмо ответил Муравьев. – Что же мне в таком случае отвечать генералу?
– Ответишь, что расследование идет своим ходом, полковник Гуров ищет бандитов, но найти пока не удается. И это будет совершенная правда – ведь участников банды мы пока не выявили. Пока у нас имеется только один подозреваемый. Давай о нем и поговорим. Я тебе сказал, что нужно прекратить расспросы соседей. Но это не значит, что надо прекратить оперативную работу с этим Андреем. Наоборот, работу следует развернуть в полную силу. Только проводить ее минимальным числом сотрудников и очень скрытно. Надо выявить круг ближайших друзей Андрея Шулепина. Выяснить, чем он занимается, где бывает. Думаю, когда мы это узнаем, мы выйдем на остальных участников банды. Тем самым будет выполнена основная работа следствия. Двух дней тебе на это дело хватит?
– Думаю, должно хватить, – кивнул капитан.
Глава 11
Время уже перевалило за полночь, когда Гуров наконец закончил инструктировать капитана и отпустил его домой. Под конец только попросил подбросить его самого до гостиницы.
– Умаялся я сегодня, – признался он, пока они ехали. – Умотали меня ваши семейные сцены.
По его виду и правда было заметно, что он устал. Попрощавшись с капитаном у подъезда гостиницы, Лев поднялся к себе в номер. Снял рубашку, пиджак, достал из чемодана другую одежду: темную рубашку, светлый пиджак в клетку, а еще очки в дорогой оправе. Переодевшись, глянул на себя в зеркало. Новая одежда совершенно преобразила его. Теперь он никак не был похож на полковника полиции, не был похож и на обычного командировочного.
