Мой напарник снова помолчал.
– Да, забыл отметить, – добавил затем. – Если граната активирована, но установлен таймер, оператор все равно может выдернуть засланца досрочно, даже и до прибытия того в согласованную точку выхода – если сочтет, что это менее рискованно, нежели пустить дело на самотек… Ну что, переходим к сути нашей с тобой будущей миссии? – согнал он наконец с лица хмурь.
– Переходим, – оживился я в предвкушении.
Нагнувшись, Панкратов извлек откуда-то из-под стола золоченую папочку с гербом Ордена и церемонно ее раскрыл. Внутри лежал один-единственный лист – три-четыре абзаца мелкого текста. На первый взгляд, рукописного, но, когда Виктор пододвинул папку ближе ко мне, стало ясно, что это такой замысловатый печатный шрифт.
– Сам только сегодня получил официальную раскладку, – поднял на меня глаза напарник. – Дело касается Отечественной войны 1812 года – но это ты уже, вероятно, догадался по косвенным признакам. Месяц – ноябрь. Диспозиция вкратце такая. Расстроенная и деморализованная, французская армия бежит к российской западной границе. Ее преследует Кутузов во главе с основными русскими силами. Одновременно с юга движется 24-тысячная Третья Западная армия под началом адмирала Чичагова, а с севера – 35-тысячный корпус генерала Витгенштейна, войска которого ранее прикрывали от французов Санкт-Петербург. Идея внешне проста – зажать Наполеона с трех сторон в районе реки Березины – и разгромить… Что ж, поначалу все шло гладко. Чичагов захватил город Борисов, в районе которого французы планировали осуществить переправу. Правда, вскоре был оттуда выбит, но, отступив за Березину, адмирал успел сжечь за собой единственный мост. Вопреки расхожим мифам, особых морозов не было – река даже не покрылась льдом. Казалось, ловушка захлопнулась. Однако Наполеон выкрутился – пусть и весьма дорогой ценой. Сделав вид, что готовится форсировать реку к югу от Борисова, и сманив туда основные силы Чичагова, французы навели переправу севернее города, у деревни с говорящим названием Студянка. Прежде, чем русские разгадали этот маневр, сам Наполеон и его гвардия успели перейти на правый берег Березины. Там бы все они и остались, увязнув в местных болотах, но никто не позаботился разобрать гати, ведущие через них далее на запад. По ним французский Император сумел вырваться, пусть большая часть его армии, застигнутая на переправе, и была разбита в прах. Но во Франции Наполеон набрал новые войска и с большим или меньшим успехом воевал еще аж до весны 1814 года… – закончил Панкратов, захлопнув папку. Не очень понятно, зачем она вообще была ему нужна – в текст Виктор практически не заглядывал.
– Ну а наша-то с тобой задача какая? – спросил я, не услышав главного. – Изловить Наполеона в белорусских болотах?
– Нет, – покачал головой мой напарник. – Мы лишь доставим адмиралу Чичагову письмо – якобы приказ Императора Александра – в котором будет подробно расписано, что и как следует сделать: уничтожить гати, поставить надежный заслон напротив Студянки, до поры его не засвечивая – ну и все такое. Поможем адмиралу перехитрить плута Бонапарта! Сорвать переправу, задержать французов. А там уж и Кутузов с Витгенштейном подтянутся – и завершат начатое.
– Просто доставим письмо? – хмыкнул я. – Даже ни одного пьяницу-кучера застрелить не придется?
– Я уже говорил: особых сложностей не жду, – проигнорировав мою подначку, с важным видом кивнул Панкратов. – Случались миссии и позаковыристее. Но то немногое, что нам предстоит сделать, отработать нужно «на ять». Так что айда на наблюдательный пункт – лично знакомиться с лагерем адмирала Чичагова!
– У меня в семь – французский, – напомнил я Виктору, сверившись со временем на экране телефона.
– Успеешь, – отмахнулся тот. – Французский – всяко факультатив: в России конца 1812 года – патриотический подъем, армия говорит по-русски. Разве что наткнемся на залетного эмигранта-роялиста на Российской службе… Нет, язык учить нужно, – тут же уточнил Панкратов, – но рекогносцировка важнее. Идем!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я, собственно, был и не против – и мы двинулись на наблюдательный пункт.
[1] Тысяча извинений (фр.)
[2] Какие пустяки! (фр.)
[3] Понимаете меня, поручик? (фр.)
[4] Да, господин флигель-адъютант (фр.)
Глава 11
г.Борисов, июль 20** года
Текущий поток времени
– Вот, кстати, проезжаем место, где стояли предмостные укрепления, – обернулся с переднего сиденья Панкратов. Вероятно, не столько ко мне обернулся, сколько к расположившейся справа от меня Полине – дочка Эф Эф входила в группу обеспечения миссии и сопровождала нас с Виктором к месту заброски.
Вынырнув из омута одолевавших меня мыслей, я почти машинально закрутил головой. Справа вдоль дороги тянулся дощатый забор, некрашеный и невзрачный, а вот слева поднимался поросший деревьями зеленый холм, на который взбегала свежеотреставрированная белая каменная лестница.
– Остановимся, заглянем? – с сомнением спросила между тем девушка. – Просто время, как бы, поджимает…
– Верных слуг всемогущей Машины никакое время поджимать не смеет! – демоническим голосом заявил мой напарник. – Но нет, выходить не будем, – поспешил успокоить он Полину уже обычным тоном. – Неделю назад мы тут с Игорем, – кивнул Виктор на меня, – каждый сантиметр изучили.
Если Панкратов и преувеличивал, то лишь самую малость: полазили мы с ним тогда по этим холмам и в самом деле изрядно. Для очистки совести проникли даже на территорию городской больницы, занимавшую ныне южную часть бывшего tête de pont[1] – предмостного укрепления на высоком правом берегу Березины – но за забором медучреждения, конечно же, давно ничто не напоминало о былой боевой славе места сего. Впрочем, и на другом фланге старой земляной крепости контуры некогда возведенных здесь редута, полубастиона, валов и рвов едва угадывались – уж многие годы как все обвалилось, засыпалось и заросло. Единственный пятачок, признанный Виктором условно пригодным под резервную точку эвакуации – и тот требовал тщательной зачистки от кустарника и углубления грунта на добрый метр – чтобы при возвращении не оказаться вдруг по пояс в земле или с торчащей из груди гибкой ивовой веткой (как мне рассказывали, траву или, например, снег при перемещении из потока в поток сдувает возникающим вихрем, они разлетаются из-под ног эмиссара и угрозы не таят, а вот с грунтом, деревом или, тем более, камнем такое не прокатит).
Ну да это – рыть и рубить – уже было заботой группы обеспечения. Оперативно прибывшие в Борисов «московские археологи» по-быстрому огородили указанное им место черно-желтыми сигнальными лентами и рьяно взялись за «раскопки». Закончив же, оставили на точке дежурного – он и сейчас сидел где-то на холме, скрытый от нас сплошной стеной зелени.
Tête de pont, вернуться к которому нам с Панкратовым предстояло двести с лишним лет назад (забавная, кстати, формулировка, своего рода, оксюморон, но последнее время к подобным я уже начал понемногу привыкать), исчез за поворотом, и снова ничто не мешало мне кануть в омут навязчивых и, признаться, невеселых мыслей. Удивительно, но к предстоящей миссии они имели разве что косвенное отношение – там уже все сто раз было обдумано-передумано, и, должно быть, мозг мой просто в какой-то момент не утерпел: хватит! Ну и нашел, блин, на что переключиться – на яркие, но далеко не самые приятные воспоминания недельной давности. Ну и предшествовавшие им события…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
На заключительный день летней сессии в Ордене мне предоставили выходной. Экзамен – криминалистика – был назначен на 14:00. Из-за забот, связанных с миссией, подготовка к нему выдалась у меня, мягко говоря, скомканной: достаточно сказать, что впервые открыть учебник я удосужился лишь накануне вечером.
В общем, ехал я в Универ разве что не для «галочки» – внутренне вполне смирившись с перспективой пересдачи… и нежданно-негаданно урвал пусть слабую, но троечку – фантастически повезло с билетом!
