Умерших, как они заметили, всё же иногда подбирали и увозили.
— Куда? — спросил монашек у женщины, сопровождающей гроб.
— К церкви, — пояснила та. — Но только у кого родственники нашлись.
Они проследовали за ней и возле деревянной церквушки увидели ряды не отпетых и не погребённых тел.
— Отпевать некому, — пояснила женщина. — Батюшка наш первым помер.
Возле церкви они и остановились. Василий, чинно, не спеша, слез с повозки, а люди, увидев священника, бросились просить благословения, чего-то наперебой рассказывать; бабы причитали и вопили, так что понять хоть кого-то было совершенно невозможно. Василий благословлял, но, пробравшись сквозь толпу к паперти, вдруг развернулся и вознёс руки.
— Чего же вы стены да ворота бросили, православные? — вопросил он строгим пастырским голосом.
Народ замолк.
— Так был бы враг человечий, не бросили бы. А тут бесы. Какая от бесов защита? — попытался озвучить общее настроение посадский мужик.
Сам он спокойно сидел с приятелями неподалеку. В суете, царящей вокруг, не участвовал, и вообще не производил впечатления запуганного обывателя. Мало того, Соколу показалось, что посадский удалец не побоялся бы ратиться и с бесами, да вот народ здешний слабоват оказался. Видимо, то же самое пришло в голову архиепископу. Рукой, едва заметно, он подозвал горожанина к себе, продолжая между тем вещать:
— Бесы? Ну, так и что? Вера на что дана вам? Или ослабла она в вас? Или разуверились вы?
Посадские наперебой загалдели, спрашивая у Василия совета, что делать дальше, как бороться с напастью. Он же на все вопросы ответить пока не мог.
— Кто в силах сражаться, должен сражаться. Ты вот, — Василий обратился к подошедшему как раз мужику. — Ты вот, я гляжу, не робеешь. Можешь собрать людей? Чтобы ворота прикрыть, да на стенах дежурство устроить?
— Собрать-то смогу, — ответил тот. — Не сильно много, но смогу. Только не удержать нам стену эту, случись чего. Она эвон какая, тут сотни надобны. А помощи из города нет. И думаю, что и не будет. Давеча на вече ходил. Говорильня одна. Никто не знает, что делать с напастью этой.
Он замялся на миг, раздумывая, говорить ли дальше, но решительно рубанул рукой и продолжил.
— А в Борисовом Городе поп объявился полоумный. Народ смущает, дескать ведьм и колдунов изловить надобно и огню предать. Через это, мол и спасение обретём. С дюжину людей, пожалуй, и спалили уже… виновных, невиновных, не знаю… но не верю я что-то в такое спасение…
— Разумно, — одобрил Василий. — Давай скоренько собирай, кого сможешь. Со мной пойдёте. А на ворота пару человек отряди пока. Днём сторожить непременно, а ночью ладно уж, пусть по домам расходятся, только ворота не забывают запереть. Поспеши. А я пока здесь с усопшими вашими разберусь.
Пока Василий «разбирался» с покойниками, Сокол внимательно разглядывал окрестности и принюхивался, пытаясь сквозь гарь и смрад почуять след врага. Не вышло. Нос, под лавиной зловония, быстро прекратил распознавать какие-либо запахи. Птиц бы послушать, спросить, да нет птиц. Давно уж не слышно их щебетания. Как под тучу вошли, так будто вымерло всё.
А чёрная туча всё висела над городом, погрузив его в сумрак. Лишь где-то вдали по её краям виднелась узкая полоска чистого неба. Дождь то лил, то прекращался, и тогда в воздухе повисала водяная пыль, оседая серебристым налётом на вещах и одежде.
Наскоро свершив положенный ритуал над умершими, Василий вернулся в повозку. Отряд возобновил движение, изрядно пополнев. К ним присоединился давешний удалец, которого, как выяснилось, звали Мартыном, а с ним ещё человек восемь посадских. Оружные чем попало и совсем без доспехов.
О самом себе Мартын ничего кроме имени не сказал, но про начавшиеся неделю назад ужасы говорил охотно:
— В первую ночь очень страшно было. Ходила будто по улице женщина. Ходила и пела. Грустно так пела. Слов не разобрать, но такая тоска навалилась. Тоска и страх. Больно уж страшной песня её казалась. Хотя отчего так, понять не могу. И никто не понял. Поначалу только её голос и слышно было. То удалялся голос, то приближался, по городу видно петляла. Тут вдруг собаки разом залаяли, а она всё одно — шла и пела. Так и не прервала ни разу песню свою унылую.
Мартын помолчал.
— Слободские после этой ночи все как один снялись и ушли. Поп там какой-то им знамение растолковал, предупредил, значит, что дальше только хуже будет. Что женщина эта лишь Предвестница. Они и ушли. Кто в город подался, но большая часть через реку переправилась, а там в Изборск.
Рассказчик вздохнул.
— А уж на следующую ночь бесы объявились. Эти уже не пели. Выли. Хотя не ясно бесы то выли, или быть может собаки. И туман с вечера на город наполз. Через тот туман много народу сгинуло. Стража вон вся привратная. Там им укрыться особенно негде было…
— А не знаешь, отчего на новгородской дороге никто нам не повстречался? — спросил Борис.
— Так в ту сторону и не пошёл никто. Оттуда-то как раз нечисть и ждали. Которые уходили, все на Изборск отправились. А если кто по глупости и пошёл на Порхов, так по дороге, верно, и сгинул.
Ворота Борисова Города оказались заперты. Прошка, повинуясь владыке, слез с коня и постучал кулаком по кованным медью створам. С той стороны раздались шаги, звякнула задвижка, скрипнули петли оконца.
— Кто таков будешь? — спросил голос из смотрового окна.
— Ага, — обрадовался Василий. — Стало быть, Каменный-то Город охраняется.
И громко для стражника добавил:
— Я архиепископ новгородский, Василий. Со мною люди новгородские, да ополчение ваше посадское.
— И с нами великий Чародей Мещёрского Леса, — торжественно провозгласил Скоморох, подражая говором Калике.
Удивлённый, с красными от недосыпа глазами, стражник высунулся в боковую дверь.
— Да ну? Вот так новость! — вырвалось у него. Вспомнив, однако, что на службе, произнёс установленное приветствие: — Добро пожаловать в Дом Святой Троицы.
После чего виновато добавил:
— Только ворота вот, я вам открыть не смогу — тяжёлые они, к тому же сотник с ключами куда-то пропал. Так что повозку придётся тут бросить, а коней через калитку эту вот проведём.
В разговоре выяснилось, что главные ворота Борисова Города охранялись одним единственным стражником из застенского ополчения, которого вдобавок вот уже второй день не меняли.
— Куда все наши делись, не знаю, — сказал хмурый стражник. — Бояре понятно, те стрекача задали после первой же ночи. Попрятались, что лисы по норам. А народ здесь бросили. Ополчение никто не собирает. Да и куда против бесов ополчению…
Сказав это, он посмотрел с недоверием на куцый отряд Мартына.
