— Ты думаешь, он жил здесь? А как его звали?
— Он не подписывался. Она… — Силла оглянулась, заметив, что они стоят рядом с открытым окном. Она взяла отца под руку и повела его дальше от дома. — Она сказала этому человеку, что беременна.
— Беременна? Но ведь проводилось вскрытие.
— О беременности могли умолчать. Возможно, это неправда, но если это не ложь, придуманная ею для того, чтобы вернуть любовника, то беременность могли скрыть. Он угрожал ей. В последнем письме он писал, что она поплатится, если раскроет их связь.
— Ты не хочешь верить, что она сама убила себя, — заметил Гэвин.
— Самоубийство это было или нет, но она мертва. Я хочу знать правду. Она этого заслуживает, и я тоже. Слухи об убийстве и о тайном сговоре ходили несколько десятилетий. Может, люди были правы.
— Она была наркоманкой, милая. Наркоманкой, которая не переставала оплакивать своего ребенка. Несчастная женщина, которая сияла перед камерами, на сцене, но которая так и не нашла счастья вдали от них. А когда не стало Джонни, горе поглотило ее, и она пыталась смягчить его таблетками и алкоголем.
— У нее был любовник. И она вернулась сюда. Джонни поцеловал твою девушку, и в результате ты остался жив. Мелочи могут изменить жизнь. И отнять ее. Я хочу выяснить, какая мелочь, какое событие лишило ее жизни. Даже если она это сделала сама.
Глава 7
Лас-Вегас
1954
Дженет приложила к себе платье без рукавов с длинной пышной юбкой и закружилась перед зеркалом.
— Ну как тебе? — спросила она Силлу. — Розовое элегантнее, но я хочу надеть белое. Каждая девушка имеет право надеть белое в день свадьбы.
— Ты прекрасна. Прекрасна и молода — и необыкновенно счастлива.
— Все это правда. Мне девятнадцать. Я кинозвезда. Мои записи — самые популярные в стране. Я влюблена. — Она вновь закружилась перед зеркалом, и ее золотистые волосы разлетелись сверкающими волнами.
Даже во сне ее бьющая через край радость пронизывала воздух, и Силла буквально чувствовала ее кожей.
— Я безумно люблю самого лучшего, самого красивого мужчину в мире. Я красива, я богата, и мир — в это самое мгновение — мир принадлежит мне.
— Мир будет твоим еще долго, — сказала Силла. Хотя не так уж и долго. Все хорошее быстро заканчивается.
— Мне нужно зачесать волосы наверх.
Дженет бросила платье на кровать, где уже лежал отвергнутый костюм из розовой парчи.
— С такой прической я выгляжу взрослее. В студии мне никогда не разрешают зачесывать волосы наверх. Они не хотят, чтобы я была женщиной, настоящей женщиной. Только соседской девчонкой, всегда невинной. — Засмеявшись, она начала укладывать водопад своих волос в пучок на затылке. — Я лишилась невинности в пятнадцать. — Взгляд Дженет встретился с взглядом Силлы, отраженным в зеркале. — Думаешь, публике все равно, спала ли я с мужчинами?
— Некоторым не все равно. Кому как. Но это твоя жизнь.
— Чертовски верно. Моя жизнь и моя карьера. Я хочу взрослых ролей, и я их получу. Фрэнки мне поможет. После того как мы поженимся, он займется моей карьерой. Возьмет все в свои руки.
— Да, — пробормотала Силла. — Это уж точно.
— Я знаю, о чем ты думаешь. — Дженет в белой шелковой комбинации продолжала втыкать шпильки в волосы. — Через год я подам на развод. Потом недолгое примирение подарит мне второго ребенка. Я теперь беременна, но еще не знаю об этом. Джонни уже растет у меня внутри. Ему еще неделя или около того, но он уже есть. Сегодня все изменится.
— Ты сбежишь в Вегас и выйдешь замуж за Фрэнки Беннета, который ровно на десять лет старше тебя.
— Вегас был моей давней идеей. — Дженет взяла флакон с туалетного столика и начала распылять удушающие облака лака для волос. — Дженет Харди и все персонажи, которых она играет, не должны даже подозревать о существовании Вегаса. Но сегодня я здесь, в пентхаусе «Фламинго», надеваю свадебное платье. И никто об этом не знает, кроме меня и Фрэнки.
Силла подошла к окну и выглянула на улицу.
Внизу сверкал бассейн, от самого края которого тянулась длинная клумба с цветами. Дома за садом выглядели маленькими и жалкими. Тусклые цвета, размытые очертания — как на старых фотографиях, подумала Силла.
— Дженет, все будет не так радужно.
— То есть?
— Ты выйдешь за Беннета, и студия будет стараться изо всех сил компенсировать ущерб. Но на самом деле ущерба не будет. Вы такая замечательная пара, что этого почти достаточно. Иллюзия двух ярких, талантливых людей, любящих друг друга. И ты получишь свою первую настоящую, взрослую роль с Сарой Константин в «Песне о любви».
— После Джонни. Я родила Джонни до «Песни о любви». Даже миссис Эйзенхауэр прислала ребенку подарок. Я стала меньше принимать таблеток. — Она поставила флакон с лаком на туалетный столик и повернулась, чтобы взять платье. — Я все еще способна на это. Отказаться от таблеток. И от спиртного. Это легче сделать, когда я счастлива — как теперь.
— Дженет, если бы ты знала, что произойдет… Если бы ты знала, что Фрэнки Беннет будет тебе изменять с другими женщинами, проигрывать твои деньги в казино, разбазаривать их на свои удовольствия… Если бы ты знала, что он разобьет тебе сердце и что через год ты в первый раз попытаешься покончить с собой, ты бы согласилась на этот брак?
Дженет натянула на себя платье.
— Если нет, то где бы ты была? — Она повернулась к Силле спиной. — Не застегнешь мне молнию?
— Ты говорила — позже, — что твоя мать отдала тебя студии невинной девушкой и что студия разбивала эту невинность, откалывая кусочек за кусочком. И что Фрэнки Беннет взял эти осколки и выбросил на помойку.
— Студия сделала из меня звезду. — Она вставила в уши жемчужные сережки. — Я не ушла. Я хотела того, что они мне давали, и я отдала им свою невинность. Я хотела Фрэнки и отдала ему то, что от меня осталось.
Она протянула двойную нитку жемчуга, и Силла застегнула ее на шее Дженет.
— Я потрясающе играла в следующие десять лет. Это были мои лучшие роли. Я была чертовски хороша. Ну, почти десять лет, — засмеявшись, поправилась она. — Кто считает? Может быть, эта неразбериха была мне необходима, чтобы раскрыться? Кто знает? И не все ли равно?
— Мне не все равно.
Дженет повернулась и, улыбнувшись, поцеловала Силлу в щеку.
— Я всю жизнь искала любви и дарила ее слишком часто и без оглядки. Может быть, если бы я так сильно не старалась, кто-нибудь вернул бы мне эту любовь.
Красный пояс! — Дженет выхватила поясок из груды одежды, лежавшей на кровати. — Это будет удачным дополнением, а красный — любимый цвет Фрэнки. Ему нравится, когда я в красном.
Она застегнула пояс, похожий на тонкую полоску крови, и надела красные туфли в тон.
— Как я выгляжу?
— Превосходно.
— Мне бы хотелось пригласить тебя, но там будем только мы с Фрэнки, старый мировой судья и женщина, которая играет на клавикордах. Фрэнки втайне от меня сообщит прессе, и наше фото, когда мы выходим из обшарпанной маленькой часовни, появится в журнале. Тогда и поднимется шум, — она рассмеялась. — Вот будет здорово.
Она все смеялась и смеялась, и, проснувшись, Силла все еще слышала отзвуки этого смеха.
Чтобы отвлечься от шума и привести мысли в порядок, следующие два дня Силла провела в амбаре, разбирая десятки коробок и сундуков, которые были перенесены сюда с чердака.
При беглом осмотре Силла поняла, что ее мать уже отобрала и увезла отсюда все, что считала ценным. Но Дилли пропустила несколько настоящих сокровищ. Так всегда, подумала Силла, — она так торопится схватить то, что блестит, что пропускает маленькие неотшлифованные бриллианты.
Например, старую фотографию, которой была заложена книга. Дженет на последних месяцах беременности на скамье возле пруда, позирующая перед камерой вместе с картинно красивым Роком Хадсоном. Или сценарий фильма «С фиалками», за который Дженет была второй раз номинирована на «Оскар», — он оказался на дне сундука, набитого старыми одеялами. Среди безделушек Дженет Силла обнаружила маленькую музыкальную шкатулку в форме рояля, исполнявшую «К Элизе». Внутри лежала открытка с надписью: «От Джонни, в День матери, 1961».
