— Я… ничего не могу с этим сделать. Я… думаю о крысах, о плутаркийцах, о псах, и мне хочется, чтобы все они… умерли. Я хочу, чтоб их кровь текла по моим рукам, — последнюю фразу мальчишка прошептал едва слышно и глотнул из фляжки. Рот и горло обожгло огнем, но он проглотил свою первую в жизни порцию алкоголя, почти не поморщившись. В груди запылало.
Стокер немного помолчал, подбирая слова, и медленно заговорил:
— Но ведь и среди них не все — подонки и предатели. Крысы и псы — еще два коренных марсианских вида, тесно сплетенных с нашим. Для Марса мы все составляем единое целое, симбиоз. У каждого свое место на планете. Мы видим лишь небольшую горстку ублюдков, но основная масса населения, так же как и мыши, страдает и прячется, они тоже вынуждены покинуть свои города. Их земли также, как и наши, проданы и разграблены, а правители сбежали с плутаркийскими деньгами, бросив население на смерть. Инопланетян мы, конечно, должны выкинуть, но мстить целому народу из-за нескольких уебков… тебе не кажется, что сын касты воинов не будет думать так? Это мысли мясника и убийцы, — красные глаза внимательно следили за подростком: взрослый надеялся, что хоть этого паренька удастся уберечь от беды.
— Но… как справиться с желанием их убивать? Как перестать ненавидеть? — Огонек снова глотнул из фляжки уже осторожнее, и вернул хозяину.
— А просто поговорить с дядей не думал? Может, стоит поделиться, и тебе бы стало проще? Боль всегда становится не такой сильной, если разделить ее с кем-то. Да и мнение со стороны часто помогает охладить голову.
Огонек отчаянно замотал головой:
— Нет, пожалуйста! Дядя Модо расстроится, а ему и так горя хватает! Не только я потерял семью — и он тоже! Еще узнать, что племянник его вот… такой… Они с бабушкой — все, кто у меня остались!
— Тогда… если хочешь… ты всегда можешь поговорить со мной. А я постараюсь научить, как увидеть вокруг себя не только горе и боль, но и причину жить. Хочешь? — Стокер, пряча надежду на дне глаз, смотрел на Огонька. Этот мальчик, так похожий на его собственного ребенка, внезапно стал надеждой на второй шанс, возможностью уберечь, не дать сорваться в пропасть обезумевшему от неподъемного груза мышонку. Он не заметил, как затаил дыхание, ожидая ответа.
— Хочу. Научи меня, — подумав, мальчишка решительно кивнул, и шмыгнул носом. — Я не хочу больше видеть сны о том, как умирают те, кого я знал.
За 8 лет до победы над Плутарком.
— Ох! Не думала я, что совсем юный паренек может быть таким горячим! — тяжело дыша, мышка с дерзким ежиком коротко остриженных волос откинулась на спину. Огонек, прижав ее к боку, положил ладонь на покрытый почти белым мехом живот и погладил. Тело его приятно ныло, а между ног еще пульсировало от пережитого только что оргазма.
— Я еще не закончил с тобой, Тэсс! — Он коснулся ее торчащих вверх аккуратных сосков, вызвав дрожь в разгоряченном теле симпатичного механика, на чью смену так удачно сегодня попал наряд по починке его мотоцикла. Уболтать девушку выпить с ним кофе у него в комнате оказалось делом несложным.
— Верно говорят на базе: ты ненасытный маньяк! — она рассмеялась, проведя рукой по бедру молодого отчаянного героя, который недавно смог вытащить самого Стокера из плутаркийского плена. Ее пальчики почти касались по-прежнему твердого члена, дразня и заставляя юношу заерзать.
— Ооо, слава великолепного любовника идет впереди меня? — он расхохотался и с легкостью вздернул подругу на свои бедра. — Просто я люблю жизнь и наслаждаюсь ею, Тэссен!.. А еще мне кое-кто очень рекомендовал любить! — он толкнулся в нее, произнося последнее слово. Лишь такую — плотскую — любовь умел испытывать этот молодой мужчина к женщинам. — Сильно-сильно любить прекрасных девушек!
— Нет, нет, я… еще… ох!.. от прошлого раза не отошла! — последнее слово она простонала, почувствовав, как любовник, не спрашивая разрешения, снова уверенно проникает в нее, потянув вниз за бедра.
«Просто так — лучший способ напомнить себе, что в жизни есть что-то кроме смерти и боли!».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И молодой мужчина, невероятно рано получивший свои лейтенантские значки, с восторгом задвигался в податливом и влажном теле очередной подруги, вот так, предаваясь самому простому из доступных ему удовольствий, усмиряя своих демонов, что требовали теплой крови врагов на руках.
— Ну что, еще одной девчонке заморочил голову? — вместо приветствия спросил Стокер, когда Огонек вошел в кабинет главнокомандующего.
— И тебе привет, бать! — пользуясь тем, что они одни, юноша, кое-как обозначив салют старшему по званию, развалился в кресле. Поставив на подлокотник стянутую с края командирского стола пепельницу, он достал потертый портсигар, вытянул оттуда самокрутку, прикусил ее кончик и закурил.
— Борзый ты стал! — Стокер рассмеялся и потрепал своего любимого ученика по длинной, не по уставу, челке. Впрочем, он и сам всегда пренебрегал стрижкой, заставляя Карабину морщиться всякий раз, как она на него смотрела. Рыже-бурому марсианину казалось, что в один прекрасный день боевая подруга просто возьмется за ножницы и лично приведет их с Огоньком в подобающий ее привычному к армейской дисциплине взгляду вид. — Как дядя с планеты исчез, совсем на тебя управы нет!
— Да ладно тебе, сам же учил меня видеть в жизни хорошее. Я и вижу: красивых девчонок! — Огонек затянулся и улыбнулся старшему другу во все тридцать два.
— Еще раз попадешься на камеры, герой-любовник, отправлю бабушке интересное кино! — Стокер развернул экран своего компьютера к Огоньку и включил запись. Упс! То, что у секретаря Карабины в кабинете ведет наблюдение служба безопасности, он как-то упустил из виду, трахая хорошенькую мышку прямо на столе в обеденный перерыв!
— Твою ж пушистую маму!
— Радуйся, что Скаббард меня уважает и, зная о моем к тебе отношении, показал запись мне, а не Карабине!
— Она бы орала так, что базу обнаружили бы плутаркийцы, — Огонек весело сверкнул глазами на старшего. Совесть не мучила совершенно: командир пожурит по-родительски, да скорее всего поржет над таким залетом вместе с ним. Но не увидеть камеру — это косяк, конечно! Ладно сейчас, все потери — это продемонстрировать оператору голый накачанный зад, а вот не заметь он слежку на задании — быть беде!
— Лейтенант Римфайер, это серьезно! — Стокер попытался включить строгого старшего офицера.
— Да понял я, бать, понял! Накосячил! Не засек камеру. Не ругайся! Буду осторожнее, — он примирительно поднял руки.
— Ладно, будь любезен! А то Карабина и вправду будет верещать на ультразвуке, — Стокер ухмыльнулся и присел на край стола.
— Надо б Троттлу почаще наведываться на Марс. Или ее, что ли, отправь в командировку…
— Эй, больше уважения к даме и старшему офицеру! — не то, чтоб Стокер сам про это не думал, но дать в обиду подругу был не готов!
— Да ладно, я из лучших чувств! — Молодой мужчина рассмеялся. — Кстати, Сток! А не летала ли она недавно на Землю за розовоцветом для белки?
— Да, было дело.
— А как давно это было, не вспомнишь?
— Ммм… месяца два назад, а что?
— А то, что вызови-ка ты, друг, Троттла на Марс. Я к ней заходил сегодня. Она ест какой-то вонючий сыр, политый вареньем и посыпанный некой зеленой склизкой дрянью, — Огонек во все глаза следил, как менялось лицо Стокера, пока до него доходил смысл сказанного, а потом командир грязно выругался.
— Эй, больше уважения к даме и старшему офицеру! — младший откровенно расхохотался, наслаждаясь растерянностью того, кого считал вторым отцом. Стокер, нервно дергая хвостом из плутаркийской стали и матерясь себе под нос, забегал кругами по кабинету. Огонек вытащил вторую самодельную сигарету и, расслабленно откинувшись в кресле, медленно затянулся. Ну все, батя будет беситься еще минут десять минимум, пока не успокоится, а потом пошлет его за будущим папашей…
Командир, нарезав кругов пятнадцать и пару раз приложившись в отчаянии лбом о стенку, наконец плюхнулся в кресло напротив, потер переносицу и ворчливо выдал:
