«Мне самому». Нет, какой он все-таки был смешной.
— А ты рассуждаешь так, — продолжал он, — будто все это семечки. В тебе что, нет страха перед звериным в мужчине? Перед мужским в звере?
— Ни капли, — сказала я. — Тебе же Михалыч сказал, кто я. Сказал?
Он кивнул.
— Ну вот. Если бы у меня были такие проблемы, я бы работать не смогла.
— Тебя не пугает близость чужого тела — огромного, безобразного, живущего по своим законам?
— Я это просто обожаю, — сказала я и улыбнулась.
Он посмотрел на меня и недоверчиво покачал головой.
— Я имею в виду — физическая близость? В самом низменном смысле?
— За духовную у меня надбавка сто пятьдесят процентов. Сколько можно одно и то же обсасывать? Ты что, каждый раз такой базар разводишь, перед тем как трахнуться?
Он наморщился.
— Только не надо со мной говорить как с бандитом. Это из-за кителя, да?
— Может быть. Попробуй его снять. И штаны тоже.
— Зачем ты так…
— Я тебе совсем не нравлюсь?
Я наклонила голову и обиженно поглядела на него исподлобья, чуть сощуренными глазами, слегка выпятив губы. Я отрабатывала этот взгляд больше тысячи лет, и бесполезно его описывать. Это моя фирменная провокация, бесстыдство с невинностью в одном бронебойном флаконе, который прошивает клиента насквозь и потом еще добивает рикошетом. Единственный известный мне способ защиты от такого взгляда — смотреть в другую сторону. Александр смотрел на меня.
— Нравишься, — сказал он и нервно дернул головой. — Еще как.
Я поняла, что наступил критический момент. Когда клиент так дергает головой, контрольные центры его мозга отказывают, и он может броситься на тебя в любую секунду.
— Мне надо в ванную, — сказала я, вставая. — Где у тебя ванная комната?
Он указал на круглую стену из синего полупрозрачного стекла. Двери там не было — внутрь вел заворачивающийся улиткой проход.
— Я сейчас.
Только оказавшись внутри, я перевела дух.
За стеной было красиво. Золотые звезды на синем и отделанная перламутром ванна напоминали о помпейских термах — возможно, художник-декоратор сознательно процитировал этот мотив. Но вряд ли хозяин был в курсе.
Рискованно доводить клиента до такого градуса, подумала я, когда-нибудь это плохо кончится. А может, Александр тоже чем-нибудь колется, как Михалыч? Или что-нибудь глотает? Не зря же он все время так странно нюхает воздух…
Сняв джинсы, я положила их на пол, распушила хвост и посмотрела на себя в зеркало. Моя гордость походила на японский веер, расписанный красной кистью. Это было красиво. А на сине-звездном фоне смотрелось просто сказочно. Я была как никогда уверена в своих силах — энергия просто переполняла меня, еще чуть-чуть, и с шерстинок моего хвоста полетели бы маленькие шаровые молнии. Мне вспомнилось смешное русское выражение — «держать хвост пистолетом», то есть не падать духом. Не знаю, откуда оно взялось, но без лисы там наверняка не обошлось. Ну что, подумала я, ствол к бою…
Подойдя к выходу, я изготовилась к старту. Сделав несколько глубоких вдохов, я поймала ту единственно верную секунду, когда все клеточки тела говорят тебе «сейчас!», и смерчем вынеслась из ванной.
Дальше не было времени думать. Затормозив, я развернулась к мишени задом, крепко уперлась в пол руками и ногами и выгнула хвост над головой. В одной из зеркальных плоскостей мелькнуло мое отражение — я походила на грозного рыжего скорпиона, изготовившегося к бою… Александр поднял на меня глаза, но раньше, чем он успел моргнуть, мой хвост послал в самый центр его мозга свой выверенный, четкий, безупречно точный удар.
Он закрыл глаза ладонью, как от слепящего света. Затем опустил руку, и наши глаза встретились. Происходило что-то не то. Моему хвосту никак не удавалось его нащупать — а он стоял в нескольких шагах и глядел на меня с таким видом, будто не мог поверить, что на свете бывает такая красота.
— Адель, — прошептал он, — душенька…
А дальше начался кошмар.
Пошатнувшись, он издал ужасный воющий звук и буквально вывалился наружу из собственного тела — словно оно было бутоном, за несколько секунд раскрывшимся в жуткий лохматый цветок. Как выяснилось, человек по имени Александр был просто рисунком на двери в потустороннее. Теперь эта дверь распахнулась, и наружу вырвался тот, кто уже долгое время следил за мной сквозь замочную скважину.
Передо мной стоял монстр, нечто среднее между человеком и волком, с оскаленной пастью и пронзительными желтыми глазами. Сперва я подумала, что одежда Александра исчезла. Потом я поняла, что его китель и брюки трансформировались вместе с ним: торс покрывала пепельно-серая шерсть, а задние лапы были темнее, и на них можно было различить неровный след лампасов. На груди зверя было продолговатое пятно, похожее на отпечаток сбившегося набок галстука. Когда я опустила глаза ниже, меня охватил ужас. Я никогда раньше не видела, как это место выглядит у возбужденного волка. А выглядело оно, на мой взгляд, страшнее любой оскаленной пасти.
Тут я поняла, что так и стою на четвереньках, задрав хвост и выпятив в его сторону свою беззащитную попку. Беззащитную, поскольку моя антенна не работала и остановить его мне было нечем. Я догадывалась, как может быть истолкована моя поза, но меня парализовало — вместо того чтобы вскочить, я все глядела на него через плечо. Так бывает в некоторых снах — надо срочно убегать, а ты стоишь на месте, и никак не получается оторвать от земли свинцовые ноги. Я даже не могла согнать с лица идиотскую ухмылку — как у воришки, пойманного на месте преступления.
— Р-р-рарра, — сказал он. — Р-рррау-у…
— Братан, — пролепетала я, — подожди. Я все объясню…
Он зарычал и шагнул ко мне.
— Ты об этом даже не думай, понял? Я тебе серьезно говорю, серый, тормози…
Он мягко упал на передние лапы-руки и сделал ко мне еще шаг. Нужны были совсем другие слова, причем срочно. Но где их было взять?
— Слушай… Давай спокойно все обсудим, а?
Он оскалил пасть и поднял свой серый хвостище, почти скопировав мою рабочую стойку.
— Подожди, серенький, — прошептала я, — не надо…
Он прыгнул, и на секунду мне показалось, что свет закрыла низкая и страшная грозовая туча. А в следующий миг туча рухнула на меня.
*
Лежа на диване, затянутом чем-то вроде шкуры мамонта-альбиноса, я рыдала в подушку и сама не понимала, откуда во мне столько слез — подушка была уже мокрой с обеих сторон.
— Ада, — позвал Александр и положил ладонь мне на плечо.
— Уйди, урод, — всхлипнула я и стряхнула его руку.
— Извини, — сказал он робко, — я не хотел…
— Сказала же, уйди, сволочь.
Я опять залилась слезами. Через минуту или две он снова попытался коснуться моего плеча.
— Я же тебя три раза спросил, — сказал он.
— Издеваешься?
— Почему издеваюсь. Я ведь тебе говорил. Про звериное тело, про физическую близость. Разве нет?
— А как я могла догадаться?
Он пожал плечами.
— Ну, например, по запаху.
— Лисы запахов не чувствуют.
— А я про тебя сразу все понял, — сказал он и неловко погладил меня по руке. — Во-первых, люди так не пахнут. А во-вторых, Михалыч все уши прожужжал. «Товарищ генерал-лейтенант, я тут смотрел запись — реально вопрос надо решать с бабой. Она там стоит на четвереньках, глаза злые, страшные, в жизни таких не видел, а на спине — огромная рыжая линза. И она этой линзой нашему консультанту мозг прожигает! Направила луч, а тот аж заколдобился…» Я сперва подумал, что у него совсем от кетамина крыша съехала. А потом посмотрел запись — действительно… За линзу он твой хвост принял.
— Какую еще запись?
— Твой клиент, которого ты до крови отхлестала, домашнее порно снимал. Скрытой камерой.
— Что? Когда я в долг работала?
— Ну это я не знаю, ваши дела. Он, как в себя пришел, сразу пленку нам принес.
— Интеллигент, твою мать, — не сдержалась я.
— Да, — согласился он, — не очень красиво. Но такие люди. А что, Михалыч тебе фоток не показывал? У него же целая папка была, специально распечатали для разговора.
— Не успел… Значит, всю эту мерзость, которую ты сейчас со мной проделывал, потом Михалыч будет смотреть?
— У меня здесь ни одной камеры нет, успокойся, милая.
— Не называй меня милой, волчара, — всхлипнула я. — Грязный развратный самец. Со мной такого за последние… — я вдруг почему-то решила не упоминать никаких дат, — со мной такого отродясь никто не делал. Какая гадость!
Он втянул голову в плечи, словно его отстегали мокрой тряпкой. Это было любопытно — хоть на него совсем не действовал мой хвост, зато, похоже, сильно действовали мои слова. Я решила проверить свое наблюдение.
