— Показывайте, — просто сказал он
Простой контур, куда протиснулся абсолютно голый полноватый парень, но почему-то с часами на правой руке, не стал искрить или покрываться инеем, коптить или иным образом казать свою жизнедеятельность. — Просто пухлый вдруг исчез, но лишь для того, что бы появиться спустя пару секунд.
— Прокомментируете? — Обратился Линь к Гротману.
— Ну, это же очевидно! — Гротман так и лучился энтузиазмом, — Мы вырастили Темпоральный канал длинной в 2,5 секунды, и послали нашего добровольца, из местных, кстати, в наше время из нашего же времени, но с опережением на 2,5 секунды. Его часы теперь отстают на нашего времени на пару секунд.
Далее последовала длинное и обстоятельнее объяснение про причинно-следственные связи.
Все было нормально — нормально до тех пор пока Гротман случайно не обмолвился, сказав, — в конце концов мы не сделали ничего сверх того, что могли были сделать.
В ответ на недоуменный вопрос одного из представителей безопасников, Гротман ответил, — Для того, что бы отправить человека в будущее с гарантированным возвратом, нужно как отправить его отсюда, т. е. из настоящего, так и принять его там, в будущем, которое станет для нас настоящим. То есть вопрос причинно-следственной связи остается пока открытым: мы не можем сделать в настоящем ничего такого, чему нет предпосылок в будущем. По крайне мере на данном типе оборудования и при данной схеме работы контура. Проще говоря, если я задумаю отправить нашего «ваньку» на сутки вперед, а затем, сразу же после отправки, взорву контур, выпью яд, и перебью персонал, то контур просто не сработает.
- То есть вы в данном вы скорее замораживаете объект во времени, посылая из настоящего в настоящее. А так что б без контура, что бы на 1000 лет вперед — насколько это сейчас реально? — тихим старческим голосом прошелестел Бяо.
— Господин Бяо, вы подбросили будильник — вы поймали будильник. Будильник цел. Только отстает на пару часов. А теперь представим, что вы не подбрасываете будильник, что бы потом поймать, а бросаете так далеко, как только можете. Велика вероятность, что будильник полет переживет благополучно, а вот приземление — нет. — Поскучневшее лицо Бяо вынудило Гротмана поспешно добавить, — Но в принципе второй вариант возможен. Вполне. Просто он требует другого финансирования и другого подхода.
Неожиданно для Гротмана один из сопровождающих Инспектора Линя сделал шаг вперед.
— Меня зовут Ян Гутман. Господин Гротман, разрешите задать Вам вопрос?
Гротман был немного удивлен, но именно что немного. Ему задавали уже сотни вопросов, и он на них отвечал, конечно, в меру допуска спрашивающего и своей немалой компетенции.
— Господин Гротман, для отправки вашего добровольца в ваше 2-секундное путешествие необходим построенный канал?
— Да, конечно же. Я же об этом и говорил.
— А для постройки канала…
— А для постройки канала необходимы условия в будущем. Необходимо что бы за эти 2 секунды не исчез контур, и было к нему питание.
— То есть если через 2 секунды контура или операторов не будет, то…
- Я же об этом только что сказал. Значит, я просто не смогу построить к нему канал. Это же очевидно!?
— А на какую глубину вы пробовали строить каналы?
— Ну, мы пока не хотим рисковать добровольцами, деньгами корпорации. Две секунды — это пока что наиболее приемлемый риск.
Спрашивающий на секунду задумался, а потом ответил: — Господин Гротман, вы меня не поняли, я не спрашиваю, как глубоко вы готовы отправить вашего «ваньку», а как глубоко вы готовы построить для него канал. Проще говоря, я не спрашиваю, как далеко готов ехать ваш пассажир, а насколько далеко вы готовы купить для него билет.
— Билет строит денег, и чем дальше ехать, тем он дороже. И покупать билет, зная, что не будет пассажира или оборудования— это трата средств попусту.
— А метод вилки?
— Идея неплохая,…но билеты все же стоят денег, и контур не касса ЖД вокзала, он стоимость неиспользованных билетов не возместит. Только если господин Бяо даст санкцию.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Господин Линь Бяо в это время пребывал в задумчивости. Он не был ученым в обычном смысле слова. Талантливый организатор, опытный политик в научном сообществе, кто угодно, но только не ученый. Он знал об этом, и его коллеги и подчиненные тоже знали.
Идея, поданная этим выскочкой Гутманом, была схвачена им налету, и сейчас он цепко держал ее своим ручками.
Конечно, каждый запуск контура обходился в небольшое состояние, измеряемое суммой в пять, а то и в шесть нолей. Да и что он может сообщить? Лишь дату, когда контур накопит напряжение и превратиться в воронку. Но вот если… Но сама идея была интересна, особенно если ее усложнить и провести в комплексе с другими контурами, — теми, что дублировали наиболее любопытные из опытов. Сама мысль, что очень интересный эксперимент может быть проведен не высокооплачиваемым наемником, или его высоколобым подчиненным, а лично им — Линем Бяо, старому чиновнику очень и очень нравилась.
И сутки спустя начался эксперимент под кодовым названием «Вилка», а уже через несколько часов он был прекращен. Результаты его были интересными и обескураживающими: 8 июня 2036 г. — именно после этой даты невозможно построить какой бы то и было канал в будущее.
Если бы контур был только один, то и вывод был бы очевиден — это точная дата того дня, когда в 30 километрах от города Ровно появится конусообразная воронка глубиною в 50 метров. Но выпускник и сотрудник Национального университета Тайваня Линь Бяо был натурой куда как более масштабной — три резервных контура корпорации тоже попытались преодолеть этот барьер, но уже не метолом вилки, а скорее точной снайперской пристрелки
8 июня 2036 года — именно эту дату не смогли преодолеть ни один из контуров. Ни в день старта эксперимента, ни сутки спустя, ни двое суток.
А еще несколько дней спустя инспектор Фа из Бюро Национальной безопасности Китайской республики получил от агента носившего имя «Умник» полный отчет о событиях, произошедших на объекте № 127. В конце отчета агент позволил себе сделать заключение звучавшее довольно оригинально: 8/06/2036 г. Имеется ненулевая вероятность обрушения всех биржевых котировок до абсолютного минимума без перспектив их восстановления в долгосрочном периоде.
Более изящно обозначит точную дату Конца света „Умник” не смог.
Отрицание, злость, торг, депрессия, смирение — именно через эти стадии и именно в такой очередности обычно проходит человек, когда некто, в белом халате посмотрев на результаты его анализов, говорит что у него, у этого человека, неизлечимая болезнь, и жить ему с пару лет от силы.
Нечто подобное случилось с результатами эксперимента Бяо. И он, и Гутман пришли примерно к одним и тем же выводам, и реакция, как на краткий доклад «Умника», так и на длинный отчет Бяо была примерно одинакова — отрицание.
Впрочем, повторные опыты существенно ничего нового не дали — 8.06.2036. время, после которого технологий и людей способных осуществить приемку «бандероли» из прошлого на земле не будет. И тогда наступила стадия злости. Длилась впрочем, она недолго. И, как и положено, вслед за ней пришла стадия торга — люди, обладающие знанием пытались договориться с судьбой, превратив неизбежное в возможное.
И три года спустя после эксперимента Бяо — Гутмана некий Иоганн — Вильгельм Шпульке вошел в самый обычный кабинет здания расположенного на (здание немецких спецслужб), и самый обычный клерк протянул ему руку.
— Гер Шпульке, спасибо, что согласились пройти этот несложный тест. Вам уже сообщили условия? — Старик молча кивнул, а потом словно бы добавил к своему кивку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ваша контора обращалась ко мне за последние десять лет около 3 или 4 раз. Что у вас случилось сейчас?
— Вот конверт. Тут три листа. На каждом листке по вопросу. Я прошу вас ответить честно, или вообще не отвечать, если не уверены. Первые два вопроса — проверочные, третий — само задание.
— Хорошо. Давайте.
