– Что с тобой, Дач?
– Где Рашель?
– У дворца. Им прислали пропуск в гостевую ложу. Что случилось, Дач?
– Почему мы решили, что Грей создал наш мир?
Каховски нахмурилась:
– Алкарис…
– Ни разу не назвал имени.
– Но Император…
– Сходящий с ума от скуки. С двумя забавами – сексом и интригами столетней давности. И это – властелин Вселенной?
Ванда уже не сидела. Она оказалась рядом с Кеем, вцепившись ему в плечи:
– Сволочь…
– Нет, просто дурак. Мы зря его сломали.
– Мы не сломали его! Конечная фаза психоломки строилась на твоих словах – что он создатель нашего мира. Это сбой, Дач! Это катастрофа!
Томми, остановившись на лестнице, удивленно смотрел на них:
– Что случилось?
– Сейчас увидишь… – Ванда повернулась к экрану.
Гример нервничал. Дермотонер в его руках вздрагивал.
– Это не нужно, – повторил Грей.
– Но правила…
– Их устанавливаю я. Я! Понимаешь?
Гример отступил на шаг. Прослужив Императору полсотни лет он ухитрился еще ни разу не нарваться на его гнев. Беспомощно оглянулся на девочку – новую фаворитку Императора.
– Давай я тебя разрисую! – соплячка спорхнула с дивана, бесцеремонно плюхнулась на колени Императора. – Грей, давай я тебя раскрашу!
– Зачем? – мягко спросил Грей. – Это искусство.
– А я научусь! Какая разница, как ты будешь выглядеть?
Грей кивнул гримеру. Тот послушно протянул тонер, быстро переключая его на телесный цвет и минимальную мощность.
– Когда я была маленькой, – важно сказала девочка, – я устраивала балы для кукол. Словно я Императрица – а они подданные.
– Ты ей будешь. Если хочешь.
Гример начал тихонечко отступать к двери. Ему хотелось испариться. Телепортироваться куда-нибудь… лучше – сразу на Терру.
– Я иногда наряжалась красиво, – задумчиво водя тонером над обрюзгшим лицом Императора, произнесла девочка. – А иногда размалевывала себя по-всякому, или даже раздевалась догола, и играла в оргии. Это же только куклы, с ними все можно. Я их сама покупала.
– Мне надо приветствовать людей, а не играть, – не шевелясь, сказал Грей. Гример взялся за ручку двери – поймал взгляд Императора и застыл.
– Они все твои куклы, – тонер коснулся лба Грея. Неровная темная полоска протянулась над его бровями. – Ты с ними играешь.
– Ты не права, Лара… – Император поморщился.
Девочка словно не слышала его слов. Она взяла Грея за руку, на время забыв о тонере:
– Ты их придумал, а они с тобой играют. И я с тобой играю. Давай нарисуем…
Грей мягко снял девочку с колен. Встал, плотнее запахнув халат. Спросил:
– Что с тобой? Малышка…
Девочка по-прежнему цеплялась за него.
– Это же так здорово! – она попыталась прижаться к Грею, тот осторожно отстранил ее. – Грей, придумай еще что-нибудь…
– Кто на мониторах? – резко спросил Император. Гример, полузакрыв глаза, привалился к стене. Он ухитрился-таки вляпаться в какой-то скандал.
Дверь открылась, быстро вошел худощавый мужчина, в штатском, но с ощутимой военной выправкой.
– Лейтенант… – Грей поморщился, так и не вспомнив имени, продолжил. – Лейтенант, психологическую группу. Что-то случилось с Ларой.
– Не мешайте нам говорить! – девочка повернулась к вошедшему. Ее лицо исказилось, став плаксиво-гневным, некрасивым, детским. – Вы не смеете мешать Грею! Не смеете! Вы все куклы!
– Она неадекватна… – с легким ужасом произнес Грей. – Лейтенант, вы слышали приказ? Психологов и специалиста по психотропным средствам!
– Это не отравление, Император, – лейтенант вздохнул, набирая воздуха: – Девочка, похоже, под программой.
Грей присел на корточки, нежно глядя на девочку.
– Ларочка…
Она вновь заулыбалась, глядя только в лицо Императора.
– Кто посмел… – с тихой яростью прошептал Грей. – Когда… кому она перешла дорогу… все серые, и ее решили перекрасить…
Лейтенант отчаянно, словно прыгая со скалы, рванул Императора за плечо. Сейчас он зарабатывал дворянство – или лишение аТана и расстрел.
– Мой Император, она под программой, нацеленной на вас. Это агент психоломки, она лишает вас воли к жизни! Сводит с ума!
Грей перевел взгляд на лейтенанта. С ноткой интереса спросил:
– Что?
– Она сводит вас с ума, Император! Со вчерашнего дня при дворе говорят только о том, что вы не в себе!
– Грей, давай поиграем, я буду послушная! – громко, словно пытаясь заглушить лейтенанта, воскликнула девочка.
Император медленно поднялся.
– Психологов. Лучших. Специалистов по раскодированию.
– Я вызвал всех с самого утра, – сказал лейтенант. – Они ждут в комнатах охраны.
Дач глотал пиво, не отрывая взгляда от экрана. Император снова задерживался. Камеры переключались от арки дверей на длинный открытый лимузин, скользили по толпе – лицам, ставшим одинаковыми, подчиненным одному желанию – увидеть Грея.
– Твоя шлюпка способна взлететь? – спросила Ванда.
Кей пожал плечами.
– Он выходит! – воскликнул Томми. Его голос дрогнул.
Император медленно шел к лимузину. Толпа зашевелилась, сдерживаемая частой цепочкой охраны. Возле машины Грей остановился, поднял руку. Камера дала наплыв. Император тяжело смотрел – прямо в лицо Дача.
– Да, я обращаюсь только к тебе, – его голос был холоден и спокоен. – Я еще не знаю, кто ты, но это дело пяти минут. Не знаю, зачем…
– Он уже знает, по крайней мере, мое имя, – сказала Ванда.
– Беги. Прячься. Сходи с ума – вместо меня, – Император улыбался, глядя в камеру, в миллионы непонимающих лиц. – Беги. Охота началась. Ты не уйдешь… сука…
Каховски безмятежно продолжала вязать.
– Мне очень жаль, – сказал Дач. Император уже садился в машину, толпа бурлила, в сторонке, у имперского пресс-офицера бились в экстазе журналисты, ощутившие гарь небывалой сенсации.
– Да уж, – заметила Каховски.
Томми переводил взгляд с нее на Дача. У него вдруг задрожали губы. Кей легонько тряхнул его за плечо, сказал:
– Рашель должна понять…
– Ее уже взяли, можешь мне поверить, – Ванда отложила недовязанный шарф. – Ничего, у девочки есть полгода в запасе. По нашим законам несовершеннолетних нельзя пытать… так же как применять наркотики и детекторы.
Дач поднялся.
– Я выберу оружие, – деревянным голосом сказал он.
– Тебе не нужно оружие. Твоя шлюпка может подняться?
– Под удар истребителей?
– Ты нужен Грею живым. А над компенсатором ионизированный поток, взлет заметят не сразу. Им еще придется повозиться со мной.
– Полковник…
– Бегите.
Она встала перед ним – маленькая, нелепая в маскировочном комбинезоне, вновь спокойная.
– Дач, мы идиоты. Это не мир Грея… но кто-то ведь его создал. Он есть – мы лишь не знаем, кто. Найди его, Дач.
– Полковник…
– У нас минуты, Кей. Пошли. Возьмете флаер. Томми, соберись! Я не ждала от тебя соплей!
– Полковник, я убил вас… – прошептал Кей.
– Да. Но это уже не важно.
8
Ванда не сразу вернулась в дом. Вначале она постояла на аллее, где яблони с каждым десятилетием удавались все лучше и лучше. Даже буря не смогла здесь сбить все плоды. Она прошлась, останавливаясь у мест, приметных лишь ей.
Инфаркт. Старость. Рак. Старость. Старость. Рак. Суицид. «Тайфун», взорвавшийся в руках. Снова старость…
Двадцать могил, двадцать плевков в костлявое лицо смерти. Неизмеримо далеко от Терры – которая для Каховски всегда оставалась Землей, от древнего-предревнего города Кракова, где она родилась.
– Сегодня я вернусь домой, – сказала Ванда. Ей захотелось, чтобы Дач сейчас был рядом – он бы понял. Но и Дач, и Томми сейчас бежали к компенсатору, к своей древней шлюпке, которую могли не заметить орбитальные патрули.
Прихрамывая – старая травма колена, которую приходилось подолгу залечивать после каждого аТана, Ванда Каховски вернулась к дому. Было тихо – пока еще тихо.
Она постояла в гостиной – мягкие кресла, опущенные шторы, полумрак… Позвала:
– Агат! Агат!
Черный кот неторопливо спрыгнул с подоконника, подошел к ней. Каховски нагнулась, провела ладонью по мягкой шерстке:
– Агат, пора. Понимаешь?
Черный кот издал протяжное мяуканье, которое заставило бы насторожиться Дача или иного лингивиста-супера.
– Нет. Все очень серьезно. И времени нет. Беги к Марии. Немедленно.
Снова жалобный крик – уже почти не звериный.
– Агат!
Кот отступил на шаг.
– Да, это твой дом. Но скоро его не станет. Иди к Марии. Там Снежок и Рыжка. Иди.
Когда, вспрыгнув на подоконик, Агат еще раз посмотрел на Ванду – жалобно и недоуменно, она закричала:
– Да иди же, тупой! Иди!
Занавеска колыхнулась. Ванда, прихрамывая чуть сильнее обычного, прошла в столовую. Включила плиту – рацион номер десять, штурмовой-прим. Залпом выпила боевой коктейль – как всегда невыносимо противный и чуть пьянящий. Поколебалась, отпила полчашки горячего шоколада, и, оставив все остальное на сервировочном лотке, поднялась в свою спальню.
