– Здрааасьтя…
– А хто ето?
– Добренькое утречко!
Так, теперь точно будет оживленная дискуссия на тему «А шо это за кавалер у дочки Романчиковых?!»
Оля закатила глаза и увидела нечто страшное: с балкона, всерьез рискуя вывалиться за борт с шестого этажа, далеко высунулась самозабвенно любящая мама, Галина Викторовна. Ее бронированная металлическими бигуди голова блистала, как зеркальный шар на дискотеке, а парадный парчовый халат безжалостно слепил глаза.
Без промедления последовал и акустический удар:
– О-о-о-олюшка, де-е-е-е-тка! – горной козочкой призывно проблеяла с высот Галина Викторовна.
В голосе любящей мамы отчетливо слышалась бурная людоедская радость.
Не было никаких сомнений, что заботливая родительница немедленно начнет бомбить дочурку бестактными вопросами, а востроглазые бабушки охотно окажут ей огневую поддержку.
Умудренная опытом многолетней борьбы с любопытной родней, Ольга Павловна сделала единственное, что могло отсрочить ее бесславную капитуляцию, – поспешно нырнула в гостеприимно открытую машину.
– Доб… – развернувшись к ней с переднего сиденья, внушительно начал Громов.
– Р-р-р-рое утрро! – с рычанием закончила за него Оля и тут же бесцеремонно скомандовала водителю: – Витя, гони!
Интонации ее голоса побудили водителя рвануть, как на гонках.
Олю вдавило в сиденье. Громов отчетливо клацнул зубами.
А он-то собирался сделать мадам комплимент по поводу того, как элегантно она выглядит!
Вчерашнюю суровую шинель Ольга Павловна сменила на песочного цвета пальто. Оно было недостаточно теплым для середины декабря, зато прекрасно подходило к ее новой прическе.
– Ну, вы даете! – сказал вместо этого Громов.
Что относилось не столько к внешности, сколько к манерам мадам.
Бабушки привстали, и их мохнатые, облаченные в шубы попы зависли над лавкой. Бабки дружно поворачивали головы вслед за уносившейся вдаль машиной, как подсолнухи за солнцем, только гораздо быстрее.
– Остеохондроз у них, как же! – неприязненно пробормотала Оля.
Громов внушительно кашлянул и с нескрываемым ехидством поинтересовался у Вити:
– Замахнулся на Михаэля, понимаешь ли, нашего Шумахера?
«А не замахнуться ли нам на Вильяма, понимаете ли, нашего Шекспира?» – припомнила Ольга Павловна первоисточник.
Все это было смешно, и она захохотала.
– Какая вы порывистая, – с откровенным неодобрением буркнул Громов.
– Вся в маму, – призналась Оля и вытерла заслезившиеся от смеха глаза.
М-да, все это было бы смешно, когда бы не было так грустно…
Мама-то теперь запытает ее до смерти – чья это машина, что да почему?.. Прям хоть домой не возвращайся!
– Куда едем? – негромко спросил водитель.
– Куда дама спешит! – отмахнулся Громов.
– В городскую среднюю школу номер тридцать один, пожалуйста, – кротко попросила Оля.
– Нам нужно поговорить, – напомнил Громов.
– Давайте поговорим, – согласилась Оля.
– В машине?
Она пожала плечами:
– Хотите, приглашу вас в учительскую.
– Хотел бы, но в другой ситуации, – сердито сказал он.
Неожиданно Ольга Павловна ясно поняла, что без пяти минут олигарх был бы страшно рад, если бы его хоть раз пригласили в учительскую для разговора о хулиганском поведении Фантомаса.
Да он был бы просто счастлив получить от педагога нагоняй за то, что вырастил непослушного озорника!
Оле стало грустно и почему-то совестно.
– Вообще-то, у меня есть минут двадцать, – призналась она. – Может, выйдем, пройдемся до школы по парку? Заодно и поговорим.
– Витя, останови у парка, – распорядился без пяти минут олигарх.
Они вышли из машины и двинулись по аллее с видом людей, которые никуда не спешат, просто прогуливаются, однако со стороны было видно, что оба напряжены и чувствуют себя неловко.
Громов молчал и с независимым видом разглядывал розовые верхушки голых березок. Ольга Павловна покосилась на него и подумала, что без пяти минут олигарх похож на двоечника у доски.
Что ж, такая ситуация была ей привычна.
Ольга Павловна деликатно кашлянула и подсказала:
– Андрей Павлович, вы хотели со мной поговорить.
– Я хотел с вами поговорить, Ольга Павловна, – откликнулся Громов и снова замолчал.
Подождав еще с минуту (березовая аллея закончилась, началась кленовая), Ольга Павловна уже несколько нетерпеливо завела разговор сама, начав с классического:
– Прекрасная сегодня погода.
– Да, чудные нынче погоды стоят! – с преувеличенным энтузиазмом отозвался Громов и всей ногой ступил в лужу.
Свинцовая жижа с готовностью засосала щегольской ботинок из тонкой кожи и сладострастно хлюпнула.
– Зеленя аж взопрели, – одновременно восторженно и злобно закончил фразу Громов, тряся ногой.
– Должно, свекла уродится расчудесно, – пробормотала, поддерживая этот идиотский разговор, Ольга Павловна и не выдержала – захрюкала придушенным смехом.
Громов остановился и гневно воззрился на нее.
– Не… Не серчайте, сударь! – выдавила из себя Оля. – Не извольте гневаться!
– Вам смешно?
– Смешно, – призналась Оля.
– Почему это вам смешно?!
– Да потому, что мы стоим тут с вами, как два идиота! – брякнула она, окончательно выпав из элегического образа барышни-крестьянки. – Серьезные взрослые люди, а ведем себя, как клоуны!
– Это я серьезный и взрослый, а вот вы… – Громов посмотрел на нее искоса.
– А я – клоун, – согласилась она. – Ладно, давайте о деле. Что-то вы подозрительно мнетесь, прямо удивительно, что акула империализма так застенчива!
– Это потому что дело очень личное, – признался Громов.
– Дело личное, – Ольга Павловна доброжелательно улыбнулась и глубоко кивнула, побуждая двоечника продолжать. – И?..
– Я, кстати, и сам себе удивляюсь – обычно я более решителен, – заметил подбодренный ею Громов.
Ольга Павловна снова кивнула:
– Вы себе удивляетесь. И?..
– Нет, с вами невозможно разговаривать! – психанул олигарх.
Ольга Павловна с видом оскорбленной невинности захлопала глазами.
– В котором часу вы заканчиваете?
– Уроки – в три часа, а потом…
– А потом вы подъедете ко мне в офис – я пришлю за вами Виктора, и мы составим контракт.
Олигарх не то шаркнул ножкой, не то топнул ею – в любом случае, создалось такое впечатление, что он все сказал.
– Контракт? – озадаченно повторила Оля.
– Контракт! – Громов повернулся лицом к своей машине. – До встречи, сударыня!
– За сим позвольте откланяться, – пробормотала Оля и снова удивленно повторила, прислушиваясь к звучанию веского слова: – Контракт…
Жемчужно-серая карета сударя Громова юркой рыбкой влилась в поток машин на проспекте.
У Люсинды утро выдалось огорчительно обыкновенным.
С ней самой – с момента пробуждения в родном доме до появления в школьной учительской – ничего занимательного не приключилось, и потому она тешила себя надеждой, что хоть что-нибудь экстраординарное произошло с потенциальными жертвами проклятия завуча – Ксениванной и Ольгапалной..
Ксю безмятежно спала, об этом Люсинде, позвонившей подружке, заговорщическим шепотом сообщила ее маман.
Зато Ольга свет Павловна Романчикова явилась на занятия с таким отсутствующим видом, словно ее совершенно перестали волновать вопросы повышения грамотности подрастающего поколения!
– Ну?! – вместо приветствия воскликнула Люсинда, утащив задумчивую подружку в уголок – в классической манере паука из сказки «Муха-Цокотуха». – Рассказывай!
– А что рассказывать? – вяло процокотала Оля.
– Что было-то? Где ты была вчера после распивочной?
– Рюмочной, – автоматически поправила Ольга Павловна, не сообразив спросить, откуда Люсинда знает о ее вчерашнем вечернем походе в это заведение. – После рюмочной я была в больнице.
– Где-е?! Что он с тобой сделал?!
– Кто? – Ольга Павловна очнулась и внимательно посмотрела на подружку. – Так, так!
– Да, я за вами следила, – незамедлительно призналась Люсинда. – Но только до рюмочной, а потом меня… гм… отвлекли. Так почему ты попала в больницу? Отравилась бутербродами?
– Там прекрасные бутерброды, – машинально возразила Оля. – И никто мне ничего не сделал…
«Если не считать того, что голову заморочил!» – проворчал ее внутренний голос.
– Никто ничем не отравился, – упрямо продолжала Оля, помассировав область сердца, где прочно засела невидимая стрела. – А в больнице я…
Тут она подумала, что не вправе выдавать чужой секрет, и договорила уклончиво:
– …навещала одного человека.
И, поскольку любопытная Люсинда уже открыла рот, явно намереваясь выспросить все возможные подробности, Оля широким жестом подкинула ей жирную кость:
– А потом мы ужинали в шикарном ресторане.
– Ну?!
– Да.
– И?!
– Что?
Люсинда многозначительно, тонко усмехнулась.
