— Но я ничего не говорил про хакерство, — сказал он с напряженным лицом.
— Ох… ну, конечно!
— Выходит, ты все-таки агент.
— Адам, я хочу рассказать тебе правду, но, скорее всего, ты не поверишь мне.
Он немного расслабился и откинулся на спинку сиденья.
— А ты попробуй.
Я набрал полную грудь воздуха, готовясь к рискованному шагу: резкой смене личности.
— Давай не будем торопиться. Я не хочу, чтобы у тебя случился сердечный приступ. Во-первых, я живу на Манхэттене.
— Понятно.
— Ты не хочешь зайти ко мне домой? Там я расскажу все остальное.
Он медленно проговорил:
— К твоему сведению… у меня есть друзья, которые точно знают, где я сейчас. Это на случай, если я не вернусь.
Я выкатил на него глаза:
— Вернешься! Можешь в этом не сомневаться.
Вытаращив глаза, Адам разглядывал мой дом.
— И ты здесь живешь?
— Ага.
Мы поднялись на лифте. Все это время Адам не знал куда девать руки и озирался по сторонам, словно боялся, что в любую секунду на него могут наброситься сотрудники отдела полиции по борьбе с хакерами.
— Как зовут твоего друга? — поинтересовался отец из гостиной, когда мы проходили мимо.
— Это Адам Силверман. Адам, это мой отец.
Адам пожал ему руку и поздоровался:
— Приятно познакомиться, сэр.
— Джексон, я уезжаю из города на пару дней.
— Зачем?
— Деловая поездка в Южную Корею. Я оставлял тебе сообщение некоторое время назад, но ты не перезвонил. Через пять минут за мной придет машина. Ты справишься тут без меня?
— С каких это пор у тебя дела в Южной Корее?
Брови отца поползли вверх, и я понял, что он не собирается обсуждать это в присутствии незнакомого человека.
— Увидимся через несколько дней.
Я прошел через холл. Адам плелся сзади. Когда мы оказались в моей комнате, я закрыл дверь и показал на диван в дальнем углу. Адам подошел к нему и сел, внимательно наблюдая за моими действиями. Достав запирающуюся серебряную шкатулку, в которой лежали фотографии, из ящика письменного стола, я перебрал всю пачку и протянул Адаму несколько снимков. Мне вчера как раз удалось распечатать фотографии две тысячи девятого года с карты памяти телефона. Я решил, что они станут хорошим доказательством моих слов.
— Это ведь?..
— Холли, — закончил за него я.
Адам перевернул снимок и посмотрел на обратную сторону, а потом расплылся в широкой улыбке.
— Очень мило. Искусная работа. И ты гениально вписываешься в мой научный проект. Большинство людей знают только то, что он имеет отношение к теории относительности, а вот сделать следующий шаг и придумать историю о прыжках во времени… это очень изобретательно.
— Выходит, ты не веришь в собственные исследования? — Я знал, что фотографий будет недостаточно.
— Конечно, верю, теоретически. Откуда у тебя мои фотографии? Наверняка из компьютера моих родителей?
— Я сам их сделал. И что значит «теоретически»? Ты или веришь, или нет.
— Я считаю, что путешествие во времени возможно, но требует более глубоких исследований и, возможно, технологий, которые пока еще не существуют.
— Ты ошибаешься, — решительно заявил я.
— Это невозможно?
— Вполне возможно, и я сам могу перемещаться во времени.
Он рассмеялся и покачал головой:
— Хорошо, докажи.
— Что бы я ни сказал, это прозвучит, как слова гадалки на ярмарке. Это ведь будущее. Ты поступишь в Массачусетский технологический институт, набрав две тысячи триста баллов в тестах академических способностей.
— Неплохой результат. Что еще? — он откинулся назад и положил руки за голову.
Я плюхнулся на кровать и, достав из сумки дневник, принялся перелистывать страницы.
— Может быть, ты еще что-то велел сказать, но я забыл.
— Наверное, это было не так важно.
— Я никогда всерьез не думал о том, что застряну в прошлом. — Я сел и улыбнулся, а потом ткнул его пальцем в грудь. — Твоя собака только что умерла, да? Всего несколько дней назад.
— Спасибо, что напомнил, — проворчал он. — Но это ничего не доказывает. Мы с Джаной говорили об этом сегодня вечером. Ты мог подслушать.
— Извини.
— Как мы познакомились в будущем?
— Мы вместе работали в дневном лагере. И Холли тоже. — Я внимательно смотрел на лицо Адама, пытаясь увидеть хотя бы малейшие признаки того, что он мне верит, но оно оставалось спокойным и отстраненным.
— Но ты ведь в какой-то момент доказал мне, что можешь путешествовать во времени, так ведь?
Я кивнул:
— Да, наш разговор начался приблизительно так же, как сейчас. Только тогда мы с детьми были в ночном походе с палатками. Все спали, и мы могли поговорить. Ты предложил провести эксперимент и заставлял меня перемещаться туда-сюда во времени. — Я открыл бумажник и протянул ему карту памяти. — Вот здесь много информации об экспериментах.
Адам принялся крутить карту в руках, а я снова начал листать дневник, пытаясь найти страницу с описанием первого эксперимента.
— И этого было достаточно, чтобы обдурить меня? Похоже, в будущем я стал полным идиотом.
— Нет, ты заставил меня делать это десятки раз. — Мое внимание привлекли несколько небрежно написанных строк после моих заметок от одиннадцатого апреля две тысячи девятого года. — Вот, посмотри! Ты сам себе оставил записку.
Адам выхватил дневник у меня из рук. Я увидел, как он резко побледнел и снова опустился на диван.
— Откуда у тебя это?
— Ты сам написал. Я понятия не имею, что это такое. Это на латыни?
— Да, на латыни. — Его пальцы замерли в углу страницы.
— О чем там говорится?
После длительного молчания Адам вдруг проявил небывалую активность. Он принялся быстро листать страницы дневника, а потом, не поднимая глаз, сказал:
— Ничего особенного. Забудь.
Я уставился в потолок, терпеливо ожидая от него неизбежных вопросов. Конечно, Адам прекрасно знал, какое послание оставить самому себе, чтобы его невозможно было поставить под сомнение. И мне тоже не стоило в нем сомневаться.
— Джексон, проснись! — Адам склонился надо мной и тряс меня за плечи.
Свет был таким ярким, что мне не хотелось открывать глаза. Похоже, в комнате горели все лампочки.
— Который сейчас час?
— Четыре.
Учитывая все предыдущие перемещения во времени, это слово ничего для меня не значило. Я подошел к окну: на улице по-прежнему было темно. И тут я заметил на полу гору деталей от компьютера. Лишние запчасти были разбросаны по всей комнате, а на столе теперь громоздились два монитора.
— Какого черта?
— Извини. Чтобы проанализировать всю последнюю информацию, мне пришлось взять еще два компьютера, которые я нашел в квартире. Жесткий диск оказался слишком мал и не хотел читать карту памяти, которую ты мне дал, поэтому я… как бы… сделал свой компьютер. — Адам ходил по комнате как никогда быстро и, собирая лишние детали, бросал их в кучу на полу.
Я внимательно присмотрелся к нему: темные волосы торчали в разные стороны, зрачки были расширены, как у наркомана, сидящего на кокаине, и он постоянно щелкал пальцами. Я лишь однажды видел Адама в таком состоянии — тогда он выпил шесть банок «Ред булл», и вел себя как ненормальный.
— Ты принимал что-то с кофеином?
Он показал мне кипу листов бумаги.
— Я записал несколько вопросов, которые хочу обсудить с тобой.
— Давай сначала поедим. Ты пил «Ред булл» или кофе? — Я подтолкнул его к двери. Адам не возражал, только прижимал записи к груди, очевидно, опасаясь, что я могу их отнять.
— Готов к первому вопросу из моего списка? — спросил он, усаживаясь за кухонный стол.
Я выложил из холодильника на стол несколько кусков индейки и буханку хлеба.
— Хорошо, но ты ешь, пока будешь говорить. Нужно чем-то разбавить кофеин.
Адам засунул в рот кусок хлеба и принялся торопливо жевать.
— Послушай… получается, что в две тысячи девятом году вам с Холли по девятнадцать лет и вы оба учитесь на первом курсе Нью-Йоркского университета?
— Нет, я на втором, а Холли — на первом.
— Холли в предпоследнем классе, — констатировал он и тут же покачал головой: — Сейчас она учится в предпоследнем классе, а та, другая, в колледже. Понятно. А как вы познакомились в марте две тысячи девятого? Мы ведь тогда заканчивали школу? Или выпустились досрочно?
— Нет, ничего такого не было. В марте мы начали проходить курс подготовки для работы в лагере — всего несколько занятий до начала лета.
— Послушай, друг, но ведь парень из колледжа не может встречаться с ученицей школы? Это своего рода табу. Постой… мне кажется, сейчас ты стремишься приблизительно к тому же… только в худшем варианте.
Я вздохнул, борясь с желанием вернуться в кровать. Для меня все это было очевидно.
